В какой-то момент Кира отвлеклась на доверительный и, возможно, даже секретный разговор с Эйлин. Северус не хотел мешать развитию привязанности, возникшей между самыми дорогими его сердцу женщинами, поэтому принялся рассматривать гостей.

«Своих» оказалось неожиданно много. По одну сторону за столами расположились анимаги – практически все племя Киры. По другую – волшебники: профессура Хогвартса, а также немало выпускников волшебной школы.

Гарри перехватил взгляд Снейпа и, широко улыбаясь, отсалютовал ему бокалом шампанского. Северус же неожиданно для самого себя ответил тем же, разве что улыбка получилась скорее сдержанной, чем широкой. Зато искренней. Их обмен любезностями не укрылся от других бывших учеников, которые дружно вскинули руки, стукаясь наполненными фужерами и радостно вразнобой что-то выкрикивая.

На мгновение он встретился глазами с Грейнджер, то есть Уи… Да ладно! Все равно она навсегда для него останется Грейнджер так же, как Джинни – Уизли, а Астория – Гринграсс… Ведь он помнит их девочками, ученицами. Помнит с неожиданной теплотой, несмотря на массу хлопот, которые они все в меру своих талантов ему доставляли. Вот сейчас Грейнджер мысленно просто вопила о том, как ей хочется обсудить с ним соображения насчет антидота к берсерк-зелью. Но, находя что момент для подобных разговоров совершенно не подходящий, она сдерживалась. Что ж, момент в самом деле был неподходящим.

Северус скользнул взглядом к профессорским столам. За ними, к слову, разместились не только преподаватели. С краю рядом с безмерно счастливой Сивиллой сидел ее чудаковатый муж Шинзас и приемный сын. Честно говоря, Северус считал опасным доверять этим двоим, мягко говоря, неординарным личностям заботу о ребенке, тем более таком необычном и ранимом, как Пол. Но, похоже, ошибался. Молодая семья производила вполне благополучное впечатление.

Макгонагалл что-то увлеченно обсуждала с Майклом. Инженер-сквиб продолжал удивлять босса тем, насколько легко стал своим в коллективе магов. Аврора и Септима жеманно хихикали над шутками поймавшего кураж Флитвика. Помона имела вид благодушный и слегка рассеянный. То ли она просто не могла решить, присоединиться ей к веселой компании коллег или слушать чинную беседу собственного мужа-путешественника с приосанившимся Филчем, то ли на нее уже подействовала рябиновая настойка.

Старших Малфоев и Уизли организаторы торжества предусмотрительно рассадили подальше друг друга, но те, судя по всему, конфликтовать и сами не горели желанием. Уизли больше тяготели к молодежи, а Малфои вели увлеченную беседу с Ориксом и Джерретом.

Что до детей, которых тоже набралось немало, то они, и вовсе не замечая каких-либо границ, в броуновском порядке сновали между столами, самостоятельно находя себе развлечения. Причем среди каштаново-рыжей гриффиндорской братии совершенно по-свойски маячила белобрысая макушка Скорпиуса - сына Драко. А ко всей их неугомонной ватаге преспокойно присоединились ребята-анимаги, с февраля начавшие посещать Хогвартс. На них, кстати, бывшие коллеги не нарадовались – старательные, дисциплинированные – и выражали почти полную уверенность в том, что программу все новые ученики освоят, даже при том, что некоторые из них в силу возраста стали заниматься сразу со вторым или даже третьим курсами и многое были вынуждены форсированно наверстывать.

В разгар веселья над столами анимагов вдруг пронесся сдержанно удивленный шепот:

- Серебряная волчица!.. Джинджер!

- Мама! – вспорхнула со своего места Кира и летящей походкой поспешила к показавшейся на краю леса статной пожилой женщине, старомодно, но со вкусом одетой.

Северус тоже пошел встречать дорогую гостью.

По его совету Кира решилась отыскать в лесной глуши хижину своей опальной матери, в которой та уже много лет, потеряв своего возлюбленного, жила одна. Он тогда ждал неподалеку, понимая, что свидетели при таком разговоре ни к чему, и волновался. Находясь под впечатлением от поступка Тобиаса и глубоко сожалея о том, что ни разу не выслушал отца, пока тот был жив, Северус счел, что Кире обязательно стоит попытаться помириться с матерью. Но потом, поглядывая издалека на тускло светящиеся низенькие окошки, он весь извелся, терзаясь сомнениями и опасениями, как бы встреча с Джинджер не причинила Кире душевных страданий. Ведь чего можно ждать от женщины, которая бросила собственных детей? Пусть даже и ради любви.

Проговорив с Джинджер до позднего вечера, Кира тогда вышла от нее задумчивая и молчаливая. Северус расспрашивать не стал, по собственному опыту зная, как иногда трудно разобраться с собственными чувствами, а вопросы окружающих только мешают. Уже ночью, прижавшись к нему всем телом и уткнувшись носом в плечо, Кира вдруг шумно вздохнув, сказала:

- Знаешь, мне почему-то хочется ей верить. Хочется верить, что она меня любит.

- Так поверь, - прислушавшись к своим мыслям и ласково перебирая мягкие локоны, ответил он. И теперь видел, как сильно обрадовалась Кира появлению матери на их свадьбе.

Джинджер с неподдельной теплотой и нежностью сжимала руки дочери, желая им с Северусом счастья.

- Когда воссоединяются два человека, каждый из которых способен полюбить всем сердцем, без оглядки и на всю жизнь, это великая удача. Берегите друг друга, - со слезами на глазах сказала она.

Удивительно, что практически те же слова утром говорила сыну Эйлин:

- Принцы влюбляются редко. Но, если уж любят, то сверх всякой меры, до слез, до крика, до безумия и навсегда. Тебе посчастливилось встретить девочку, которая умеет любить точно так же. Береги ее, сынок.

Пока Северус вспоминал напутствие своей матери, Джинджер сняла с волос, которые густыми седыми волнами накрыли плечи, тонкую серебряную диадему и протянула ее дочери.

- Это мой свадебный подарок. Наша семейная реликвия. Когда ты будешь надевать ее, то при желании сможешь мысленно со мной разговаривать. А еще, если между вами возникнут разногласия, она поможет тебе понять любимого человека и не наделать глупостей.

Присоединиться к гостям Джинджер, однако, отказалась.

- Не обижайся дочка, - виновато попросила она, - но ты же видишь, я здесь чужая.

- Ты мне не чужая!.. – обиженно воскликнула Кира, но, обернувшись по взгляду Джинджер к столам соплеменников, осеклась. Многие предпочли отвернуться, а во взглядах других угадывалось осуждение. – В гости-то приходить, хотя бы будешь? – примирительно спросила она.

- Как только позовете! – радостно выдохнула Джинджер. Обняла и поцеловала дочь. Невесомо коснулась пальцами локтя зятя. – А теперь мне пора.

В этот момент внимание Киры привлек незаметно подобравшийся к ним сынишка Луны и Невилла. Мальчуган теребил платье невесты и тянул к ней ручки. Рассмеявшись, Кира подхватила малыша на руки.

- Первый мальчик будет, - светло улыбнулась Джинджер, отшагнула на пару шагов и грациозно, величественно перекинулась в большую волчицу с действительно серебряной шерстью, посмотрела на Киру пронзительно синими глазами и в несколько прыжков скрылась за деревьями.

- Миллз, вот ты где! – воскликнула отыскавшая потеряшку Луна. – Простите!.. – смущенно сказала она, забирая его у Киры.

- Да ничего, - тепло улыбнулась та в ответ.

Глаза ее полнились одновременно радостью и грустью.

- Давай пройдемся, - предложил Северус.

Они обогнули группки веселящихся гостей и вышли к крутому берегу реки. Вода ярко бликовала в солнечных лучах.

- Совсем как в день нашей самой первой встречи, - чувствуя, как упоительно замирает сердце, вспомнил Северус. Он посмотрел на Киру и порывисто припал к ее губам, она чувственно и нежно ответила на поцелуй.

- Кьяк-кьяк, - раздалось с высоты.

Оторвавшись друг от друга, они посмотрели в небо.

Бертран, появившись по обыкновению будто из ниоткуда, стремительно спикировал и пронесся прямо над головами, слегка задев волосы крыльями. В полете он сбросил в руки Кире зеленую веточку, усыпанную мелкими звездчатыми цветами.