– Ваше высочество! – дождавшись лёгкого кивка, слуга бесшумно скрылся за массивной дубовой дверью, но сразу вернулся.

– Прошу немного подождать, Вас скоро примут.

Ничего иного Дарин и не ждал. Не удостоив секретаря ответом, он, насколько мог вольготно, расположился на одном из стульев. Ещё бы табуретку поставили! Впрочем, ничего странного тут не было. Император не очень-то жаловал посетителей, предпочитая лично вызывать тех, кто ему понадобился. Для Дарина исключений не делалось. Хорошо ещё, что ему не приходилось записываться в общую очередь. Наконец, хрустальный шарик на столе секретаря слегка замерцал синим цветом, и тот, вскочив уже во второй раз, услужливо открыл дверь в кабинет со словами:

– Прошу, ваше высочество!

Обстановка внутри ничуть не изменилась с тех пор, как Дарин был здесь в последний раз. Тот же письменный стол, те же картины Мирье на стенах. В углу буфет, на котором стоят несколько вазочек с восточными сладостями, а у одного из кресел, на тонконогом столике, изящная шахматная доска со всё той же неоконченной партией. Разве что бумаг на столе стало значительно больше, да пара малахитовых пешек покинула доску. В кабинете сидели двое – сам император и, конечно же, Кейтана. Сестрица вообще не позволяла ему встречаться с отцом наедине. По мнению Дарина – излишняя предосторожность. Император читал массивную книгу в малиновом переплёте. Дарин узнал собрание пьес Жоржа Бершоу.

– Входи, садись, – произнёс хозяин кабинета, откладывая книгу в сторону. – У тебя какое-то дело?

– Наверняка! – демонстративно зевнула принцесса. – Надеюсь, что-нибудь интересное, а то вечно ты нас дёргаешь по пустякам.

Дарин хотел было сказать, что на её присутствии вовсе не настаивает, но вовремя сдержался. Любая перепалка пойдёт ему только во вред.

– Не дело, вопрос, – он уселся в одно из кресел, так, чтобы видеть обоих собеседников.

– Вопрос? – приподнял бровь император. – Что ж, задавай.

– Что ты решил насчёт ходатайства Монетного Собрания?

– Светлые боги! – закатила глаза Кейтана. – Ты теперь будешь спрашивать о каждой бумажке, которая попадает к отцу на стол?

– Ну, не скажи, дело действительно важное, – теперь император задумчиво смотрел на шахматную доску.

– Но ему-то до этого что? У него своих дел хватает! – не унималась принцесса.

– И поскольку он вместо тебя сидит в Имперском совете, у него появляются закономерные вопросы, – отец переставил коня на е-5, записал свой ход на листке бумаги, и вложил его в заранее подготовленный конверт. – Что же насчёт ходатайства, всё просто – нам нужна небольшая победоносная война, и мы её устроим.

– А можно подробнее?

– Изволь. В Тигарино уже началась подготовка к весенней кампании. Можно бы, конечно, и побыстрее, но если слишком резко нарастить военную мощь у границ, соседи забеспокоятся раньше времени.

– Соседи?! – удивилась сестрица. – Ты кого имеешь в виду?

– Меладрию и Датонию, разумеется. Кого же ещё?

– Ну, пап! – надула пухлые губки Кейтана. – Мы же уже об этом говорили! В Датонии шьют лучшие платья и у них прекрасные поэты!

– Вот я и не понимаю, чего ты артачишься, – пожал плечами отец. – Были их поэты и платья, станут нашими.

– Они там все жуткие патриоты! Запишутся добровольцами, и погибнет куча ярких талантов.

– Ах, да! Это ведь там обитает этот твой… – отец пощёлкал пальцами.

– Риего Ворва, – подсказала сестрица. – Я с ним давно уже состою в переписке. Ты читал его Пентаграмму душ?

– Никогда не мог проникнуться подобным творчеством, – усмехнулся император. – Но я тебя понял. Оставим пока датонийцев в покое. Мой ответ тебя удовлетворил? – последний вопрос был адресован Дарину и ему оставалось только кивнуть. В душе принца бурлило негодование. Вечно приходится обивать пороги, чтобы получить информацию, которую по-хорошему ему должны предоставлять в первую очередь.

– Раз уж у Дарина хватает времени, чтобы приставать к тебе с расспросами, может поручим ему организацию бала? – сестрица никогда не упускала возможности оставить последнее слово за собой. – Бедный Борбуа заболел в самый разгар приготовлений.

– Неужели? – удивился отец. – Мне об этом не докладывали.

– Вот я и докладываю. Ты же знаешь, я внимательно слежу за дворцовыми делами.

– Так может ты этим и займёшься?! – Дарин всё же не выдержал. Его негодование медленно перерастало в горячую ярость.

– Ну, что ты! – она невинно захлопала ресницами. – Там ведь столько всякой скучной рутины. Это ведь ты у нас лучший организатор.

– Согласен, – кивнул император. – Бал по случаю восьмисотлетия империи слишком важное мероприятие, чтобы пустить всё на самотёк. Займись этим, сын.

– Сделаю… – дышать становилось всё труднее, глаза застилала багровая пелена.

Не прощаясь, Дарин вскочил с кресла и вылетел в приёмную, затем в коридор. Спустя десяток шагов, из-за поворота навстречу ему вышел мужчина в ливрее слуги с подносом в руках. Короткий удар выбил бедолаге несколько передних зубов и бросил его на стену. По полу с диким звоном разлетелись осколки стекла. Подскочив к захрипевшему слуге, Дарин рывком вздёрнул его, как тряпичную куклу, а свободной рукой ударил в живот. Затем добавил коленом в лицо, а дальше он просто повалил его на пол и начал наносить удар за ударом. Наконец, красное марево отступило, и принц бросился дальше по коридору, оставив еле дышащую жертву позади.

Увидев на пороге своего патрона, тяжело дышащего, с пятнами крови на руках и одежде, Ристеццо сделал верные выводы и направился прямиком к столику, стоящему у стены. Через минуту в руке Дарина, бессильно опустившегося на диван, оказался небольшой серебряный стаканчик с пахучей жидкостью. Свежевыжатый лимонный сок и ром в пропорции один к одному. Незаменимое зелье в подобных ситуациях. Опрокинув бодрящую жидкость в горло, принц глубоко вздохнул и посмотрел на секретаря окончательно прояснившимся взглядом.

– Плохие новости, Ваше высочество?

– Что стряслось с Борбуа?

– Насколько мне известно, проблемы с сердцем, – невозмутимо ответил Ристеццо. Он давно привык к неожиданным поворотам разговора. – Лекари делают всё, что могут, но возраст даёт о себе знать.

– Нужно заняться организацией бала. Теперь это на тебе.

– Будет исполнено. Разрешите приступать?

– Погоди. Мне там попался слуга, отправь к нему дежурного мага и проследи, чтобы его не вышвырнули за разбитую посуду.

– Ещё что-нибудь?

– Пусть принесут записи Могеллона. Всё, иди.

Секретарь немедленно скрылся за дверью, а вскоре в покои принца вошли слуги с тазом тёплой воды и чистым костюмом. Дарин быстро привёл себя в порядок и расположился за письменным столом в ожидании бумаг. При каждой их встрече сестрица считала своим долгом довести его до белого каления. Нет, но какова дрянь! Поручить ему работу церемонимейстера! А что дальше, его конюшни пошлют вычищать? Разумеется, отцу донесут о происшествии в коридоре. Стараниями сестры императору докладывают о каждом его промахе. Вот только это ровным счётом ни на что не повлияет. Неприятная усмешка пробежала по лицу принца. Просто эта курица никак не сообразит, что пора перестать дуть на воду. Нет, в детстве Дарин и сам думал, что отец смотрит на него, как на пустое место из-за припадков. О, как он ненавидел себя за эти вспышки неконтролируемой ярости, во время которых сознание затухало, и оставалось только желание крушить всё на своём пути! Придворные шушукались по углам, юный принц всё время ловил на себе их взгляды, презрительные, любопытные, испуганные и, что самое мерзкое, жалостливые. После того, как безумный мальчишка вышиб глаз какому-то заносчивому барончику, дворянских отпрысков к нему больше близко не подпускали. Пришлось ненаследному принцу довольствоваться компанией детей слуг, и даже крестьян, в те дни, когда он выезжал в одно из многочисленных загородных имений. Впрочем, как раз об этом Дарин совершенно не жалел, его волновало другое – безразличие во взгляде отца, которое тот не очень-то и старался скрывать от мальчишки. Сколько сил и времени он затратил на бесплодные попытки научиться сдерживать зверя внутри себя, но ничего не выходило. Приглашённые маги лишь беспомощно разводили руками, дело было не по их части. Всякие лекари и ведуны пытались пичкать принца настоями каких-то трав. Один вроде даже немного помог, что и не удивительно – трудно впасть в бешенство, когда едва можешь поднять руку, а картинка перед глазами нет-нет, да и начинает двоиться. В конце концов он бросил попытки что-то сделать со своим недугом, и впал в чёрную беспросветную тоску. Хорошо ещё, не кинулся вниз головой с башни на радость сестрице. Благо, нашлись под боком добрые люди – отговорили. Только с возрастом к Дарину, наконец, пришло понимание того, что его припадки волнуют отца в последнюю очередь…