Все они были облачены в красивые одежды и каждый держал в руках пыточные инструменты.
Вот многоголосое пение вознеслось к сводам крыши, отразилось от них, наполняя храм гулом многотысячного хора, и стражники ввели первых жертв — двух орков, трех людей и одного эльфа.
Сноровисто и деловито они растянули пленных на дыбах, установленных подле каждой из статуй, и принялись за работу.
Даже Шахриону стало не по себе от того, что вытворяли с жертвами. Ни молитвы, ни пение не в состоянии было заглушить их невыносимо громкие вопли. И даже закрыв глаза Черный Властелин видел потоки силы, формирующиеся над статуями и втягивающиеся… Куда?
Шахрион прищурился.
Нет, не в статуи, в людей! В шестерых правителей!
Осознание этой мысли заставило императора пораженно застыть.
— Понял, наконец? — усмехнулся Шахрион Первый. — Даже удивительно, что так долго приходил к этой мысли. Не спросил, каким это образом нам удавалось править сотни лет, как контролировали огромную страну, почему не воевали друг с другом…
Черный Властелин сглотнул.
— Они… боги, — и все-таки это слово давалось ему тяжело, — овладели вашими телами?
— Да, — коротко отозвался Шахрион Первый. — правда, не совсем так, как ты представляешь себе это. — Это был очень долгий и медленный процесс, ведь тварям было весьма непросто укорениться в материальном мире. Более того, далеко не каждый носитель дара был в состоянии стать сосудом. А потому, они не торопились, медленно, но верно, сливая свою сущность с душой пускай и могучего, но смертного. Они заменяли наши мысли, они исправляли наши поступки, они влияли на наше поведение. Делалось все столь мастерски, что нам казалось, будто все, что происходит, делается нами же, причем — исключительно по доброй воле.
— Но ты прозрел?
— Я - да. Моя воля оказалась слишком сильной, а потому то, что мы именуем Матерью Тишины, не смогло полностью добиться своей цели и спустя где-то две с половиной сотни лет после призыва я начал замечать странности. А потом — понял, что происходит.
— И что же случилось после?
— Вот это!
Шахрион Первый щелкнул пальцами и праздничное жертвоприношение во славу тварей из-за границы мира растаяло. Они все еще находились в храме, вот только пол его по щиколотку заливала кровь, а жадное пламя вздымалось под самый потолок, напрочь игнорируя тот факт, что колонны, вообще-то, изготовлены из мрамора.
Шесть золотых изваяний были разбиты на осколки, и весь, буквально весь храм устилали иссеченные на куски тела.
Древний император, не говоря ни слова, покинул храм и Шахрион последовал за ним. Его предок остановился на ступенях, и произнес:
— Смотри.
И Черный Властелин смотрел…
Город горел, пламя вздымалось, наверное, едва ли не над каждым вторым домом, осыпая снопами искр сражавшихся людей. Воины в кожаных доспехах и кольчугах схлестнулись с облаченными в черное легионерами, чьи щиты были изукрашены до боли знакомым Шахриону гербом — черным вороном, раскинувшим свои крылья.
И каждый — каждый из этих воинов являлся живым мертвецом, причем — высшим. Такого количества рыцарей смерти Черный Властелин еще никогда не видел, и, судя по всему, те, кто с ними сражался — тоже.
Вопли, грохот битвы и ревущее пламя создавали непередаваемую какофонию ночного кошмара, в который погрузилось воспаленное тяжким недугом сознание. Но увы, этот кошмар и не думал кончаться. Прямо на глазах Шахриона десяток воинов в черном повалили статую Отца, установленную на площади, после чего принялись лупить по ней кирками, разбивая на куски. Им наперерез тотчас же устремились завывающие нечто нечленораздельное люди, вооруженные кто чем попало.
— Фанатики, проклинающие предателей своих божеств, — в голосе императора послышалось ничем не скрываемое презрение. — Когда я понял, чем на самом деле являются мои благодетели, было еще не поздно. Лайрион — мой кровный брат и маг воды, и Ниссеонна — моя жена и первая чародейка света — все еще сопротивлялись, я сумел открыть им глаза на происходящее, и мы решили ударить, пока не стало слишком поздно. В первую очередь, нужно было лишить Шестерку последователей.
— И поэтому ты уничтожил собственную столицу?
— Да. Здесь было больше всего храмов и жрецов. Здесь приносилось больше всего жертв и возносилось больше всего молитв. Здесь они черпали силу. Я лишил их этого, а затем…
Горящий город истаял, сменившись бескрайней равниной, до краев заполненной войсками.
Такого количества солдат Шахрион не видел никогда в жизни. Десятки, сотни тысяч воинов сошлись в яростном сражении. Магические всполохи то тут, то там слизывали своими языками целые тысячи в полном вооружении. А в самом центре, окружённые грудами мертвых тел, сошлись двое: воин в черной броне и мужчина, за чьей спиной развевался алый плащ, а в руках пламенел меч, сотканный из языков огня.
Миг, сражение двух полководцев приблизилось и Шахрион смог наблюдать самую его кульминацию. Мужчина в алом атаковал своего противника с поразительной скоростью, обрушив на того столп огня шириной в добрый десяток футов. Маг в черном укрылся за щитом, сотканным из ночного мрака, бросив, однако же, в своего врага сразу два костяных копья невероятных размеров.
— Мы тогда еще не умели смешивать стихии, — с некоторой ноткой зависти в голосе признался Шахрион Первый, — а потому каждый бился только своей магией.
Пламя иссякло и черный щит превратился в громадных размеров косу, которая снизу-вверх рубанула мужчину. Тот выставил вперед свой пламенный меч, но его враг только и ждал этого — он вытянул вперед левую руку, сжал ее в кулак, и из-под земли огненного мага вытянулись теневые копья, которые, пробив защиту чародея, пронзили того во множестве мест.
Маг в черном в ту же секунду сократил дистанцию и снес своему врагу голову, после чего обрушил кошмарной силы магический удар на его душу, разрывая ту в клочья.
— Я одного за другим убил трех своих товарищей. Убил трех богов, — проговорил Шахрион Первый и поле боя заволок туман, а в следующую секунду на том месте, где сошлись громадные армии, не осталось ничего, кроме чахлой осенней травки, примятой мерзко моросящим дождем.
— Как это… убил трех богов? — прошептал Шахрион.
— Эти твари бестелесны, именно поэтому, главная их цель — обрести материальную оболочку, — охотно пояснил его собеседник. — Вот только, когда это происходит, они лишаются своего главного оружия — неуязвимости. Я не просто снес Таршиану голову, но, как ты видел, уничтожил его душу и душу того монстра, что именуется теперь Братом Пламени. Нет, не душу. Само это существо! Разорвал в клочья, без единого шанса на воскрешение. И так — трижды.
— А что потом?
— Потом Лайрион и Ниссеонна сдались и мне пришлось воевать уже с ними.
Мгновение, и они оказались в Лесу Смерти, а события, разворачивающиеся здесь, повторяли одно из последних видений Шахриона.
— Эта война была самой тяжелой, причем не только потому, что Ниссеонна владела магией Отца Света, буквально предназначенной для борьбы с некромантией, но также и оттого, что я к тому времени уже изрядно сдал. Барьеры моей воли за шесть десятков лет непрерывной резни со своими бывшими единомышленниками истончились и Мать Тишины начала брать верх.
Местность вновь сменилась, они оказались у подножия достраиваемой крепости, в которой сразу же можно было узнать Черную Цитадель, а точнее — ее центральную часть. Кольцо стен, во времена Шахриона опоясывавшее Древний город, также поднималось, но было оно еще очень далеко от завершения.
— Когда война практически зашла в тупик, — продолжил Шахрион Первый, — я обратил внимание на эти места. Горы Ужаса — бескрайние и непроходимые, Лес Смерти — издревле населенный опаснейшими существами, разрываемый на части болотами, готовый скрыть любые секреты. Я понял, что это — мой шанс на победу.
И вновь Шахрион увидел картину, показанную ему ранее — лесное сражение, в котором сошлись два чародея невиданной силы: мужчина в черном, и женщина в белом. И снова, как и в прошлый раз, мужчина победил, убив свою бывшую супругу, после чего — все также — отрубил ей голову и — обрушил на тело Черное Пламя.
