Впрочем, в эффективности им нельзя отказать — мастерский выстрел не оставлял жертве ни единого шанса. Парниэла, притаившаяся на соседней крыше, отчетливо видела это и была готова поклясться душой в том, что императора не защищал никакой барьер или доспехи. Болт вошел ему в грудь едва ли не по оперение, а вслед за ним еще два поразили живот и мозг!

Никто не мог и не должен был выживать после такого. Однако Шахрион смог и выжил.

Девушка потянулась к тириомалю. Матушка в очередной раз оказалась права — старания венценосца Радении не увенчались успехом, однако благодаря его поспешности и глупости удалось получить важнейшую информацию, передать которую она обязана прямо сейчас, не теряя больше ни единого мгновения.

«Наши планы придется серьезнейшим образом корректировать»! — думала девушка, приводя артефакт в действие. — «Потому что обычное оружие против этого монстра бессильно»!

— А потому, ваше величество, я вынужден сообщить, что поступление налогов от соляных шахт составит в этом году не более десяти тысяч золотых марок, — закончил благороднейший Парс — казначей Исиринатии. — Как результат, для выполнения ваших планов, казне потребуется еще хотя бы сто тысяч золотом.

— Благодарю за в высшей степени полный и обстоятельный доклад, — благосклонно улыбнулся Ритон, — мы обдумаем ваши слова и постараемся в самое ближайшее время найти решение, кое будет удовлетворять чаяниям наши вассалов, но, одновременно с этим, позволит осуществить столь необходимые в данный момент времени преобразования.

— Спасибо, ваше величество, — поклонился человек, пятясь из рабочего кабинета венценосца.

Ритон, конечно, мог бы принимать просителей и в тронном зале, но предпочитал не делать этого — слишком много лишних глаз и ушей, слишком много церемониала. Поговорить с нужным человеком один на один — куда полезнее и информативнее.

Вот, к примеру, из нынешней беседы он извлек следующее: выжать что-нибудь еще из личного домена не выйдет. И это огорчало.

Венценосец сложил пальцы домиком и, уперев на них подбородок, прикрыл глаза, обдумывая варианты.

«Деньги нужны как утопающему — воздух, но дед отказался ссудить мне необходимую сумму, ограничившись лишь небольшими подачками. Откровенно говоря — логично, я на его месте поступил бы схожим образом, но, к сожалению, из-за этого венец может оказаться в крайне затруднительном положении уже до конца лета. На задуманные мною преобразования требуется масса золота, которое также необходимо и на усиление армии, восстановление магических сил государства, а также — залечивание ран, нанесенных войной. Причем сто тысяч — это минимально возможная сумма, которой, определенно, не хватит на все, потому как жизнь обожает демонстрировать нам свою непредсказуемость. Следует заполучить хотя бы сто пятьдесят, а еще лучше — двести тысяч. Вот только где их отыскать»?

Нехватка золота и серебра выбивала почву из-под ног, душила любые начинания, и временами буквально ввергала правителя в черную меланхолию. Будучи всего лишь принцем, он и не подозревал, как много денег нужно для управления государством. Даже став правителем Исиринии — прибрежной Исиринатии — и насмерть сцепившись с двоюродным братом за власть, он не осознавал до конца всю глубину проблемы.

Все-таки земли Исиринии, защищенные горами, являлись самыми богатыми, не знавшими бунтов, войн и разрушений вот уже несколько сотен лет, да и территории от гор и до Стоградья также нельзя было назвать совсем уж пропащими, хотя их и опалило пламя войны.

Другое дело — пресловутое Стоградье и северные провинции, перешедшие к нему после победы…

Честно говоря, узнав, как там обстоят дела на самом деле, Ритон даже проникся некоторым уважением к покойному кузену, который, получив разоренную войной, частично заполненную живыми мертвецами землю с разрушенными деревнями, сбежавшими крестьянами и рыщущими по каждой дороге бандами разбойников, сумел на равных биться с ним все эти годы, отвлекаясь лишь для того, чтобы сразиться Раденией. Впрочем, и самому Ритону пару раз пришлось надавать излишне зарвавшимся волкам по наглым зубастым пастям, из-за чего венценосец Гашиэн теперь даже говорить с ним не хочет. Не то, чтобы это было такой уж большой потерей, но все-таки, работать вместе было бы полезнее.

Впрочем, братец оказался тем еще идиотом, и плохую ситуацию за несколько лет умудрился превратить в катастрофическую. Он ничем толком не управлял и ни заботился лишь о войске, в результате чего Пиринилию, а также ту часть Стоградья и Ириулэнии, которые удалось сохранить, пришлось буквально восстанавливать из пепла.

А это требовало много, прямо-таки чудовищно много денег.

Добавить к этому непрерывные траты на армию, войну со взбесившейся нежитью — большое спасибо его императорскому величеству — помощь Академии, Ордену и церквям остальной четверки, и получится безрадостная картина тотальной неплатежеспособности молодого венценосца.

Безусловно, за несколько лет Ритон сумеет наладить финансы и залечить некоторые — по крайней мере самые болезненные — раны, нанесенные войной… Но у него нет времени!

«Каждый упущенный день лишь укрепляет положение Шахриона. И это, попрошу заметить, безотносительно тех в высшей степени пугающих сведений, которые адресовал нам верховный маг Гартиан», — подумал Ритон, в очередной раз прикидывая, что хуже для Исиринатии — крепко ухвативший бразды правления император, или спятивший маг чудовищной силы.

Как ни крути, а выходило, что хоть пнем об сову, хоть совой об пень, как принято выражаться у простолюдинов. Оба варианта — одинаково губительны и не оставляют никакого простора действий.

А значит…

«Значит, с его императорским величеством следует разбираться в предельно сжатые сроки. Счет в нашем текущем положении идет на месяцы, максимум — на сезоны».

Но для того, чтобы действовать быстро нужны деньги. Достать которых неоткуда.

Замкнутый круг!

Венценосец заскрипел зубами и рывком вышел из-за стола, распахнув двери на балкон и выходя подышать свежим воздухом.

Теплый ласковый бриз приятно охладил разгоряченную голову и Ритон, глубоко вдохнув приятный чуть солоноватый воздух, немного успокоился.

Море всегда приводило молодого правителя в хорошее настроение, видимо, сказывалась аблисская кровь, и этот случай не стал исключением.

Он подошел поближе к высокой резной ограде и оперся о нее, прикрыв глаза и пытаясь хотя бы немного привести в порядок разбегающиеся, точно тараканы, мысли.

«Интересно: его величество Шахриону в бытность правителем огрызка некогда могучего государства было столь же трудно, как и мне сейчас»? — подумал он и тотчас же ответил самому себе. — «Глупый вопрос. С какой стороны ни посмотри на данную проблему, мое положение все же отличается гораздо большей устойчивостью и надежностью, нежели его собственное, хотя ряд условий и выглядят схожими».

Отчего-то это самовнушение не сильно работало, а потому Ритон еще раз полной грудью вдохнул воздух, надеясь пропитаться покоем, даруемым морем.

— Ваше величество изволит любоваться видами? — послышался за спиной до боли знакомый голос Найлиэны и венценосец, прежде чем обернуться, скривился.

«Интересно, благодаря каким именно ухищрениям сия особа раз за разом умудряется подбираться ко мне на расстояние удара? Маги, стражники, ловушки, что, для нее это все — пустой звук? И не надоело ли ей постоянно демонстрировать силу»?

— Приветствую прекраснейшую Найлиэну, — коротко кивнул собеседнице венценосец.

— И я приветствую ваше величество.

Эльфийка грациозно подошла и, положив на ограду предплечья, выгнулась, как бы невзначай демонстрируя восхитительную фигуру.

Все это было проделано столь плавно, текуче и естественно, что даже Ритон, прекрасно понимавший все эти ухищрения — как-никак не один раз видел силу воздействия Найлиэны на дядю — с трудом подавил вспыхнувшее желание. Да, эта женщина смертельно опасна. Возможно даже, опаснее зрящего Ратриолы.