– Что там у вас происходит, что за шум? – донеслось из туалета. Затем приближающиеся звуки ног.

Дверь открылась, одарив недогадливого гориллу сверканием молний в испуганных от неожиданности глазах, после чего боль и стремительное падение с погружением в темноту. Шок.

Ведро с грохотом упало, вода потекла по полу, а мокрый самый темный щенок, выплевывая воду, сразу же рванул к остальным.

«Успел», – подумал Ким.

Испуганные щенки, как один большой комок, зажались возле дальней кабинки. Потребовалось время, чтобы даже рукам того, чей запах для них стал родным и привычным за последнее время, они смогли беспрекословно довериться и поддаться.

Выйдя из уборной, Ким с пренебрежением оглядел всех выродков. Никто не двигался, только поверженные взгляды и страх перед тем, что будет дальше. Злости и гнева больше нет. Теперь у них в глазах только испуг от того, что сейчас он проделает с ними все то же самое.

Спереди по коридору в гущу только что закончившейся драки приближалась еще толпа. Четверо бегущих в авангарде, попавших ему первыми на глаза, скорей всего, были из той же шайки. «Остальные, может быть, зеваки. Но кто знает наверняка? Возможно, просто отстали от основной массы», – рассуждал Ким. Может, кто-то предупредил. Возможно, был еще один стоявший на стреме. Уже неважно. Лирика. Драться сил уже нет. На всех точно не хватит. Их много. Можно лишь запугать. Показать им, что их ждет в случае поражения. Щенков надо опустить ненадолго.

– Я те-те-пя упью, – Танк пытался угрожать, но получалось лишь шепелявить. По губам сочилась кровь.

Он главный, их зачинщик и движущая сила. Самый здоровый и самый разговорчивый. По крайней мере был таким раньше. Теперь сможет снова таким стать только после дантиста. Значит, выбор сделан. Жестокий удар в район лодыжки, снова кровь. Острая боль молниеносно выступила на лице противника, в глазах – мольба о пощаде. Болевой шок. Еще один удар, но по другой ноге. Рядом испуганная побитая горилла поползла наутек. Пытается скрыться в туалете. Толпа замерла в пяти футах. Никто не приближается. Боятся. Теперь последний штрих. Ким расстегнул ширинку. Теплая моча потекла по лицу Танка, стекая в открытый от боли рот. Это сломает его. Больше за ним никто не пойдет.

Теперь два варианта. Либо они изобьют его до полусмерти, у них это, несомненно, получится. Возьмут числом, стоит лишь одному кинуться в бой. Либо будут напуганы и удастся пройти мимо. Их лидер сломлен и уничтожен. Перед их глазами четыре сильно избитых человека. Найдется ли еще один лидер среди них, который сможет ударить первым?

Надо идти, время не ждет. Пока не стало слишком поздно, пока их страх еще живет в их глазах. Ким снова собрал щенков и двинулся вперед.

Толпа расступилась. Некоторые прижались к стене.

Артур

Жизнь в замкнутом пространстве оказалась не так интересна, как ему казалось на первый взгляд. После института, который он закончил менее года назад, его забрали в армию, где уже после полугода учебки он попал на подлодку. Время здесь словно замирало, а в те редкие посещения суши неслось быстрее, чем можно было представить. Здесь не было дедовщины, как в армии, но была малоприятная годковщина, и в ней Артур в связи со своей выслугой еще пока считался «карасем». Убирать ему приходилось посередине субмарины, там, где находился самый большой иллюминатор. С одной стороны, конечно, хорошо, но с другой – там всегда толпилась кучка любознательных пассажиров, пялящихся на него как на какую-то зверушку в зоопарке со шваброй в руках. Хотя одна пассажирка всегда приковывала его внимание. Она была очень застенчивой и в то же время любознательной и очень привлекательной. На ней никогда не было дорогих платьев или костюмов, что только еще больше подчеркивало ее изысканность и легкость. Ей была присуща простота и в то же время необъятное и скрытое присутствие ее внутреннего мира. Как белый пепел, волосы спускались по ее добродушному, юному и непорочному лицу, заканчиваясь на плечах. Он никак не мог понять, как ее зовут. Сначала он думал, что ему показалось. Но когда к ней несколько раз обратилась мать, называя ее по-особенному необычно, сомнения ушли сами по себе. Инсомния. Странное имя. Редкое. Но красивое. Хотя с такой внешностью, наверное, любое имя будет таковым.

Вскоре все разбрелись по своим каютам, и они наконец впервые остались наедине. Она так же пристально наблюдала в иллюминатор, как и в любой обычный день. С той лишь разницей, что сегодня в ее глазах можно было увидеть, как будто ее мир сжался до одного-единственного круглого стекла.

Артур не мог позволить себе упустить возможность хотя бы попытаться с ней поговорить. Отодвинув стул, он подсел совсем незаметно, после чего стал так же пристально наблюдать в иллюминатор, подперев голову руками.

– Как вы думаете, какая рыбка доплывет до косяка быстрее? – улыбаясь, произнес Артур, показывая на двух отбившихся от стаи.

Инсомния немного испуганно обернулась и тут же засмущалась, то и дело бегая глазами по белому столику, затем, не найдя слов, просто покачала плечами, чуточку улыбнувшись.

– А вот мне кажется, что правая, – продолжил разговор Артур, пристально наблюдая завихрения кружащейся и играющей рыбы. Вскоре правая рыбка, обогнав соперника всего на полкорпуса, влилась в стаю и скрылась в сотнях таких же, как и она.

– А вы, похоже, специалист по рыбкам.

– Да нет, ну что вы, просто повезло.

– В какой-то степени нам всем здесь повезло, – тяжело вздохнув, ответила Инсомния. – Иногда нас так трясет и раскачивает в разные стороны, что мне даже страшно представить, что творится там, за пределами этих вод.

– Увы, этого я не знаю, как и вы. Но могу вас заверить: пока мы здесь, мы в безопасности, с нами лучшие адмиралы, опытнее их я еще не встречал. А рано или поздно, будьте уверены, все это закончится. Все утрясется. Вы мне верите?

– Мне очень хотелось бы. Но что мы увидим там, где раньше все было так привычно и несокрушимо? Этого с уверенностью не смогут сказать даже ваши лучшие адмиралы и кто-либо другой здесь. Хотя ваш оптимизм все же внушает доверие. – На ее лице появилось искусственно натянутое выражение спокойствия.

– А вас и вправду зовут Инсомния?

– Да, откуда вы знаете?

– Я случайно услышал, когда к вам обращалась ваша мать. Я думал, мне показалось.

– Нет. У вас хороший слух.

– Как и у всех. Просто приходится часто прибираться здесь.

Субмарина немного накренилась. Так происходило всегда перед тем, как их начинало болтать и крутить, словно маленький бумажный кораблик, попавший под ураганный ветер. Сирены не последовало, а через мгновение лодка выровнялась.

– Иногда я им завидую, – продолжала разговор Инсомния, наблюдая, как косяк стремительно покидал зону их видимости. – Такие свободные и непринужденные, все в их жизни так просто и легко.

– Возможно, и нам следует относиться к этому так же. Не думайте о плохом и о том, что может нас ждать спустя время. Просто плывите по течению. Как вот они.

– Это сложно. Иногда даже невозможно. Я бы так не смогла. Нельзя не реагировать, когда все меняется и твой путь лежит уже в другую сторону. Некоторые события делают из нас тех, кто мы есть сейчас. Так, по крайней мере, утверждает мой отец.

– События делают люди, такие же, как и мы с вами. Я предлагаю вам всего лишь впитывать в себя хорошее и не думать о плохом.

– Это тяжело. Но все же стоит попробовать. Спасибо за беседу. Было очень приятно, – Инсомния приятно улыбнулась ему и встала из-за столика.

– Еще увидимся, – он добродушно кивнул и тоже встал.

Она уже успела дойти до выхода из центрального отсека, а он с неохотой потянулся к потертой ручке деревянной швабры, когда послышалось небольшое звяканье металла о металл.

Артур собирался посмотреть ей вслед и проводить взглядом, но тут же невольно обернулся в сторону иллюминатора. Что-то совсем быстро проскочило мимо окошка, оставляя за собой яркий шлейф. Лодку снова качнуло. Ухватившись за первое, что попалось под руку, они с трудом устояли и испуганно переглянулись. Сирены снова не было. Но почему? Субмарина, насколько знал Артур, была полностью оснащена передовыми системами и датчиками и ни разу за это время еще не подводила их.