- Интересно..., - перебил меня Бондарев. - Значит она может быть землячкой нашего Свенсена?

   - Вряд ли. Из ее намеков, а девушка была весьма скупа на этот счет, она родилась в Конфедерации. Скорее всего, ее родиной является Сигурд.

   Бергмана история пиратки не интересовала. Ему нужна была конкретная информация.

   - Ну, а о своей-то банде пленница хоть что-то рассказала?

   - Да, но немного. Сейчас она в смятении, считая, что, поделившись информацией о своих товарищах, предаст их и поможет нам убить, хотя по крайней мере пару человек из своего отряда эта Нильсдоттир явно готова придушить своими руками, но ее беспокоит судьба остальных.

   - То есть никакого единства в рядах пиратов не наблюдается?

   - Верно, Антон. И на этом, в принципе, можно выгодно сыграть. Наша беседа была ценной в том плане, что девушка дала емкие характеристики своих "соратников" и упомянула о причинах столь бедственного их положения сейчас. Это может дать нам благоприятный шанс покончить с пиратами с максимальным эффектом. Но это стоит обсудить, конечно, в кабинете, то есть на прерванном собрании.

   Собеседники поняли намек и умолкли, а я обратился к врачу:

   - Полагаю, сейчас вам и другим членам вашей семьи будет легче установить контакт с Нильсдоттир. Мне бы очень хотелось, чтобы вам удалось ее успокоить и как-то склонить к сотрудничеству. Это действительно может быть очень важно.

   - Что ж, мы попробуем, конечно. Только меня смущает одна деталь...

   - Какая?

   - Не хотелось бы ее обманывать. Обещать ей что-то, что потом не исполнится.

   - Понимаю, - медленно кивнул я. - Это конечно же может стать проблемой. Я ведь даже не знаю, кто будет в конце концов решать вопрос о ее будущем.

   - Что-то я не понимаю вас.

   - Технически Нильсдоттир является, конечно, пленницей "Феникса", так что мы имеем полное право определять ее дальнейшую судьбу, но вот, например, герр Бергман может выдвинуть требование о ее передаче под его юрисдикцию, ведь она совершала преступления на территории Бадена, а, значит, в зоне ответственности милиции. Если у местных властей появится желание судить девушку, то они могут поручить полковнику сделать такой запрос, а на него ответить отказом довольно сложно, если не хочешь получить ярлык пособника пиратов.

   Бергман помолчал, раздумывая.

   - Знаете, - наконец сказал он. - Если бы не судьба того каравана, да не похищения женщин из агрокуполов, то и мне, и моему гражданскому начальству судьба этой пиратки была бы абсолютно безразлична, даже если "Фениксу" не удастся вернуть алмазы Штерну. К камням барона и его потерям мы не имеем никакого отношения, но вот то, что я упоминал - это уже преступления против Бадена. Простить их никто не захочет, и кто-то должен будет понести за них наказание. Если не будет других пленных пиратов, то за все ответит эта Нильсдоттир, ну, а захватите еще кого-нибудь, тогда и будет видно.

   - Вообще-то это не совсем честно, - ответил я. - К похищениям женщин она вряд ли имеет какое-либо отношение. Это явно инициатива пиратского командира, и именно он должен нести за это ответственность. Вешать вину за это преступление на одну девушку несправедливо. Что касается каравана..., - я поморщился. - То тут все не так просто, как кажется на первый взгляд.

   - То есть?

   - Нильсдоттир утверждает, что не стреляла по транспортам, только по "Вархаммеру" Свенсена, а грузовики - работа некоего Дьюи по прозвищу Мясник, управлявший "Дервишем".

   - И вы ей верите? - слегка насмешливо спросил полковник.

   - Я все-таки не такой уж наивный юнец, как Вы думаете, - слегка улыбнулся я. - Жизнь, знаете ли, уже научила меня хорошо разбираться в людях. Можете мне поверить, она была абсолютно искренней. Но самое главное, что доказывает ее правдивость - она просила меня ничего не говорить об этом.

   Ответом мне были удивленные взгляды всех трех участников разговора.

   - Но ведь в этом нет никакого смысла! - покачал головой Бондарев.

   - Нильсдоттир сказала, что, если уж ее будут судить на Бадене, то она не желает никакого снисхождения, - пояснил я. - Для нее лучше отправиться на смертную казнь, чем полжизни гнить в тюрьме и выйти оттуда под старость.

   - Ее можно понять, - кивнул Антон.

   Бергман о чем-то размышлял, хмуря брови.

   - Ладно, - наконец произнес он. - Можете пообещать своей пленнице, если она как-то поможет нам, то я приложу все усилия, чтобы "отмазать" ее от суда на Бадене.

   Шапсо был явно обрадован таким решением полковника, но лично я сомневался, что этого хватит для спокойствия девушки, она ведь беспокоилась не столько о себе, сколько о других членах своей команды, точнее о двоих из них.

   - Тогда остается только Штерн, - сказал Бондарев.

   - Полагаешь, он может потребовать права на Нильсдоттир? - изумился я.

   - После того, что они ему причинили? Вполне вероятно.

   - Вообще-то в договоре ничего об этом не сказано. Почему-то нам и в голову не пришло уточнить этот вопрос.

   - Большое упущение.

   - Сейчас я с этим соглашусь, но тогда я и не думал об этом. Не забывай, это все-таки мой первый контракт. Нам еще повезло, что непосредственный представитель нанимателя был так благожелательно настроен. Ладно, в любом случае эту проблему придется решать мне самому.

   Доктор движением руки прервал наш разговор.