— А теперь рассказывай, что случилось, — серьезно произнес Черышев, откладывая телефон в сторону.

— А что рассказывать, ты и так знаешь, что я полный мудак, — Головин тяжело вздыхает.

— Самокритично, однако, — снова улыбается друг, только улыбка выглядит не сильно радостно, скорее обреченно, а если и присмотреться — грустно. — Давай подробнее.

— …И Алина вчера пришла и сказала, что беременна, а Ника слышала, — Саша опускает голову на руки, возможно, стараясь таким образом спрятаться от проблемы. — Она даже не дала мне ничего объяснить, впрочем, что тут вообще можно было объяснять, если я сам во всем виноват. Нужно было тогда головой думать, когда план твой воплощал…

— Подожди… подожди, вы что тогда не предохранялись? — Саша качает головой, осознавая всю ущербность своего положения. — Тогда вероятность того, что Алина беременна от тебя возрастает.

— Динь, что мне делать? — Головин поднимает глаза и внимательно смотрит на друга. Он в отчаянии.

— Я не знаю, — Денис действительно не знает. — Теперь выбор только за тобой: либо с любимой девушкой, либо с ребенком.

***

После обеда Саша вспомнил, что Алина предлагала ему пойти вместе с ней к доктору, чтобы убедиться, что ребенок действительно его. Одолжив у Дениса телефон, Головин набрал номер девушки, все еще надеясь, что все, что произошло вчера было просто страшным сном.

Морозова видимо не ожидала звонка от брата, поэтому, услышав голос Саши, заметно выдохнула. Они говорили ровно минуту, а больше и не требовалось. Молодой человек узнал время и место, где им необходимо было встретиться и отключился. Хотел же, блять, как лучше, а получилось?

Когда он подъехал к гинекологическому центру, Алина уже ждала его около входа. Головин несколько раз судорожно вздохнул и вышел из машины. Поздно включать задний ход, Александр Сергеевич, ой, как поздно!

Морозова вела себя очень скромно и тихо, вероятно, так на нее повлияла беременность. Она только коротко кивнула молодому человеку в знак приветствия, когда тот поравнялся с ней. Дальше все шло в целом нормально. Врач оказался опытным человеком, причем, мужчиной, а с мужчинами Саше было гораздо проще общаться, хоть он и чувствовал некую неловкость.

В результате разговора с доктором, Головин принял твердое решение проверить, его это ребенок или нет. Для этого он выбрал частную клинику, где вероятность того, что поползут слухи, была минимальной. Ему четко нужно было знать, что Алина не лжет, хоть в глубине души он очень надеялся на обратное.

Все время, пока он находился в медицинском центре, молодой человек не переставал думать о Веронике, о том, как она сейчас, что чувствует. Хотя, что еще можно чувствовать после таких-то новостей, кроме отвращения и боли?!

На выходе, Саша сразу же позвонил знакомому врачу, договариваясь о приеме. Алина отреагировала спокойно, ни словом не упрекнув, возможно, она действительно понимала всю суть ситуации, в которую они попали. Уже, наверное, из чистой вежливости, Головин предложил отвезти девушку домой, но та отказалась, ссылаясь на то, что у нее еще есть дела. Неужели действительно не хотела его напрягать своим положением?!

Дома ждал Черышев, готовящий обед просто как заботливый старший брат.

— Как прошло? — Денис поставил перед другом тарелку с овощные рагу.

— По крайней мере, я точно убедился, что она беременна. Завтра пойдем в другую клинику, там сделаем генетический тест, — безэмоционально ответил Головин.

— Правильно. Нужно точно во всем убедиться. Ешь давай, тебе нужно больше сил, — Черышев заметил, что Саша сверлит взглядом тарелку, но не ест.

Головин поддается и через несколько секунд уже усиленно жует приготовленное другом блюдо. Денис довольно улыбается и тоже приступает к еде.

— Динь, что мне делать? — снова задает сложный вопрос Саша, а Черышев снова не знает, что ответить.

— Сань, я правда не знаю. Давай подождем результатов анализов, а там уже точно будет думать. Маленький шанс на то, что она беременна не от тебя все же есть.

— Тебе совсем ее не жаль? — удивленно спрашивает молодой человек.

— Мне тебя жаль, — спокойно отвечает Денис. — Я слишком хорошо знаю свою сестру. Правда, очень надеюсь, что она не опустится до банальной лжи, лишь бы привязать тебя к себе. Хочешь, я с Никой поговорю?

Саша вздрагивает, услышав родное имя, и чувство дикого отвращения к самому себе накрывает с головой. Он несколько раз вздыхает и вздыхает, стараясь успокоить быстро бьющееся сердце.

— Я сам должен.

***

Ника медленно, но верно сходила с ума. Ей везде мерещился Головин, просто везде, куда бы она не посмотрела. Она путала чужие голоса с его, она даже, мать его, ощущала аромат его одеколона не только на своих вещах, которые и после стирки не перестали пахнуть, но и там, где Саши и близко быть не могло. Ей порой казалось, что она просто разучилась смеяться. За те пару дней, сколько она его не видела, мир просто перестал существовать.

Выспавшись после не совсем удачной попытки заглушить душевную боль с помощью алкоголя, Ника резко вспомнила, что оставила сотовый у Саши в квартире, возвращаться в которую не было совершенно никакого желания. Приведя себя в порядок и выпив кофе, чтобы круги под глазами не были такими страшными, Вероника сходила в ближайший салон связи, где благополучно получила дубликат sim-карты. Дома она с трудом нашла свой старый кнопочный мобильный, которым пользовалась еще в школе. Активировав номер, девушка сразу же позвонила родителям, чтобы удостовериться, что они ее не потеряли.

На этом ее активность и закончилась. Включив музыку, Ника легла на кровать и закрыла глаза, в надежде, что таким способом она излечится от всех своих душевных недугов. Больше из квартиры она не выходила, даже больше, она и не ела ничего толком, только иногда пила кофе, вкус которого портили ее же соленые слезы, которые, казалось, вообще не прекращали литься. Девушка и не думала, что способна столько времени почти непрерывно плакать. Боль совершенно не уходила, а только въедалась в сердце с новой и новой силой. Ночью, мучаясь от бессонницы, Вероника хотела выйти на балкон и что есть мочи закричать, но сдерживалась, ибо соседи у нее были еще те паникеры, мало ли, что они могли подумать.

Как ни странно, но в старом телефоне у нее был сохранен номер Черышева, которому временами очень хотелось позвонить, но девушка не решалась, ведь он наверняка сейчас с Головиным, от воспоминаний о котором хотелось не просто выть, а точнее просто жалобно скулить.

Продолжалась подобная пытка два дня, когда Ника вспомнила, что родители должны вернуться, и будет лучше, если они ничего не будут знать о ее истинном душевном состоянии. Кое-как убрав квартиру и все улики, которые могли указать на то, чем девушка занималась последние два дня, Вероника даже приготовила обед.

Мама с папой вернулись с дачи отдохнувшими и загорелыми, привезли огромную корзину фруктов и овощей. Ника изо всех сил старалась выглядеть непринужденнее, выдавливая через силу из себя улыбку и смеясь над папиными шутками.

— Ник, завтра мы устраиваем небольшой семейный обед, придут бабушка с дедушкой, — начал отец, и Вероника почуяла неладное. — Пригласи Сашу, он же уже почти часть нашей семьи.

Вероника еле-еле удержала тарелку, которая вот-вот норовила выпасть и разбиться. Раны все еще кровоточи и болели, поэтому имя бывшего парня ни радости, ни счастья не добавило. Собравшись с духом и посмотрев на папу как можно дружелюбнее, девушка произнесла: