Головин бросается за ней, хватает за руку, но Ника быстро уворачивается, вырывая ладонь из его хватки, кое-как обувает кроссовки, лишь бы можно было уйти, и выбегает на лестничную площадку. Саша бежит следом, но девушка ускользает не только из поля зрения, но, кажется, и из его жизни, и на этот раз — навсегда.

Это стало противно до рвоты,

Что других я вовсе не вижу.

Мам, я из-за одного идиота

Весь мир теперь ненавижу.

Ника совершенно не разбирает дороги, бредет просто вперед, лишь бы подальше оттуда, лишь бы забыть. Она чувствует некое облегчение от того, что оставила телефон в квартире, сейчас совершенно не хотелось не то, что с кем-то говорить, а даже слышать чей-то голос. Все было противно, хотелось содрать с себя кожу, особенно в тех местах, где он касался, а касался он каждой клеточки ее тела, хотелось выть, кричать, биться головой о что-то твердое, разбивать кулаки в кровь, лишь бы унять боль.

В какой-то момент ноги практически уже подкашиваются от усталости, и Вероника еле дотягивает до ближайшей скамейки и опускается на нее. Запускает руки в волосы, а на глаза снова наворачиваются слезы. Мимо проходят люди, кто-то пытается заговорить, но девушка никак не реагирует, и ее перестают беспокоить. Время течет медленно, но Ника ничего вокруг не замечает. Она ни на секунду не перестает плакать, надеясь, что хотя бы таким образом ей станет немного легче. Но легче не становится, только хуже, боль продолжает раздирать на части, и от нее некуда деться.

Нащупывает в кармане куртки ключи от своей квартиры и вспоминает, что родители уехали на дачу. Как же это было кстати. Она бы точно не выдержала их расспросов. Поднимается и направляется в сторону дома, теперь уж она точно соображает, куда нужно идти.

Квартира встречает ее темнотой и тишиной. Ника снимает куртку и кроссовки и бросает куда-то в угол, не собираясь включать свет. Проходит на кухню, а в памяти всплывает факт, что в холодильнике стоит начатая бутылка вина. Достает бутылку и делает глоток прямо из горла. Алкоголь ударяет в голову, но снова легче не становится. Еще глоток, еще и еще, пока бутылка не опустеет. Со злостью швыряет пустую ёмкость в стену, и та разбивается вдребезги, как и сердце девушки. Ника рыщет по квартире в надежде найти еще хотя бы бутылку чего-нибудь алкогольного. В мини-баре в гостиной красуется бутылка виски, привезенная отцом из какой-то командировки в прошлом году. Не медля ни минуты, Азарова достает ее и пытается открыть, но руки слушаются плохо — вино уже дало о себе знать. С горем пополам получается снять пробку, и Ника делает глоток. Виски обжигает горло, и девушка кашляет, легкие жгут, но она только еще пьет. Бутылка медленно пустела, а голова только становилась ватной. Лицо горело от количества выпитого, мысли вообще путались, ноги не слушались, и Ника почти ползком передвигалась по квартире. Заснула девушка на полу в гостиной с бутылкой в обнимку.

***

Не догнав Нику, Головин вернулся в квартиру, громко хлопнув дверью. Во всех комнатах были вещи, принадлежавшие девушке, и Саша только мог, что касаться этих вещей, вспоминая, как Вероника сама их касалась и пользовалась ими. Перед глазами появлялось такое родное и любимое лицо. Саша несколько раз срывался, колотя кулаками стену, крича что-то матерное, швыряя все попавшееся под руку. Гнев на самого себя затопил с головой, и молодой человек остановившись посреди комнаты, закричал. Плевать, что соседи могут вызвать полицию, плевать, что у него могут быть проблемы, плевать на все, лишь бы внутри перестало так болеть.

Не известно, сколько бы он еще громил квартиру, если бы не Черышев, звонивший уже не первый раз. В глубину сознания проник настойчивый рингтон чертова сотового, разрывающегося на диване. Жаль, что он и его не разбил. Хватает телефон и нажимает кнопку принятия вызова.

— Чего надо? — резко бросает Головин, даже не поздоровавшись.

— Сань, что-то случилось? — непонимающе произносит Денис.

— Да все просто заебись, — рычит Саша, не в силах сдерживать свои эмоции.

— Так, понятно. Сейчас буду, — Черышев отключается, а Головин кидает ни в чем не повинный телефон в стену, и тот разбивается вдребезги, как и его сердце.

Денис появляется на пороге через полчаса и несколько раз звонит в дверь, только вот Саша не спешит открывать, он просто сидит на полу, прислонившись спиной к дивану и тупо смотрит перед собой. Черышев уже стучит в дверь, и в какой-то момент до него доходит, что дверь может быть и открыта. Дергает ручку, и та поддается. Влетает в квартиру и непонимающе смотрит на друга, который совсем не реагирует на то, что в комнате он уже не один.

Черышев садится рядом с ним на пол.

— Что, мать его, случилось?

— Она ушла, — только и может выдавить из себя Головин.

— Из-за чего? — выдыхает Денис, понимая, что теперь тошно будет всем, а ему — в первую очередь.

— Алина беременна, — неужели сил хватает на это?

Денис закрывает лицо руками, пытаясь успокоиться. Такого он явно не предполагал. Что же, мать его, за непонятная черная полоса?!

Саша поднимается на ноги, ищет кошелек, и найдя его, берет и норовит покинуть квартиру.

— Далеко собрался? — Черышев с ним не церемонится.

— В магазин, хочу выпить, — тихо отвечает Головин, но его реплика нисколько не удовлетворяет друга, который резко дергает его за руку, усаживая в стоявшее рядом кресло.

— Пить — это не выход сейчас, давай, спать ложись, завтра начнем решать эту проблему, — забирает из рук друга кошелек и толкает Сашу в сторону спальни. Головин нехотя поддается и идет к кровати, не раздеваясь падает на нее, мгновенно засыпает, обнимая подушку, на которой только вчера ночью спала Ника, и на которой еще остался аромат ее духов.

Выдохнув, Денис достал телефон, набирая номер Вероники, но ее сотовый вибрирует на диване, и Черышев запускает руку в волосы, разочаровано застонав. Все оказалось гораздо сложнее, чем он думал. Домой сегодня он явно уже не поедет, он нужнее здесь.

Ближайший час молодой человек занимался наведением порядка в квартире Головина, ведь Саша успел хорошо ее разнести. Собрав с пола частички бывшего телефона друга, Денис с неким сожалением выбросил то, что осталось от дорогого гаджета. Сильно же Сашку накрыло!

***

Утро началось паршиво. Едва разлепив тяжелые веки, Ника почувствовала приступ тошноты, и резко подорвавшись, девушка побежала в ванную. Ее вывернуло несколько раз, отчего желудок теперь был совершенно пустым и начинал болеть, требуя еды. Доползти до кухни было очень сложно, и при первой мысли о том, что нужно будет что-то есть, девушку снова начинало мутить. Выпив пару таблеток активированного угля и таблетку от дикой головной боли, Вероника вернулась в гостиную и упала на диван, зарываясь лицом в мягкую подушку.

Головин же проснулся с более светлой головой, по крайней мере, она у него не болела. Еще не открыв глаза, молодой человек одной рукой прошелся по пустой половине кровати, надеясь нащупать там спящую девушку, но она была пуста. Сразу обрушилось осознание того, что вчера произошло. Застонав от безысходности, Головин сполз с кровати и прошел на кухню. Черышев сидел за столом и пил кофе, просматривая что-то в телефоне.

— Доброе утро, — Денис кривовато улыбнулся.

— Иди нахрен, — процедил Саша, ища в шкафчике банку с растворимым кофе, который пил просто поразительно редко, только когда было дико лень пользоваться кофе-машиной. От запаха известной марки растворимой бурды Головина немного начало мутить, но сделав глоток, он тут же привык и ко вкусу, и к странному, будто бы настоящему запаху.