— Я ухожу, Саш, — так тихо и спокойно, без тени истерики. — Не хочу обременять тебя своим присутствием как в твоей жизни, так и в квартире.

— А ребенок? — снова нотки хрипотцы в его голосе.

— А ребенок будет только моим, но если ты захочешь, сможешь с ним видеться.

Головин не успевает больше ничего сказать, когда девушка немного наклоняется к нему и целует в щеку на прощание.

— Будь счастлив, Саш.

— И ты тоже.

Когда дверь за Алиной закрывается, Головин готов завыть, закричать, лезть на стену. Только вот от чего? От радости или безысходности? Его бросили абсолютно все, даже та девушка, которая ждет от него ребенка.

***

Шереметьево снова бурлило. Людей как обычно было немеряно, и ребятам было довольно-таки сложно протиснуться сквозь толпу к стойке регистрации. Ника ни на секунду не отпускала мамину руку, стараясь запомнить ее тепло на более продолжительное время. Когда раздается голос через громкую связь о начале посадки на рейс «Москва-Валенсия», Ника крепко обнимает обоих родителей, совершенно не сдерживая нахлынувшие слезы. Денис терпеливо ждет, не желая прерывать такой трогательный момент прощания. Когда Вероника размыкает объятия и сквозь слезы шепчет «Я люблю вас», молодой человек понимает, что, возможно, сделал ошибку, таким образом разлучив девушку с семьей, но когда Ника поворачивается к нему и улыбается, он понимает, что все в порядке.

Уже в самолете, проигнорировав просьбу отключить телефоны, Черышев набирает Головину сообщение, состоявшее всего из одного слова.

Прости.