– Ещё раз помечу – на всякий случай, – сказал Стерлинг и пописал на шину.

– Значит сегодня кошачьей еды не будет? – грустно поинтересовался Джулеп.

Дасти отпихнула банку подальше:

– Да пропади она пропадом. Не мясо, а мокрые отбросы.

Джулеп повесил уши:

– Не говори так.

Через узкую щель Дасти вывела лисёнышей на газон перед домом.

– Вспоминаем упражнение. Большая тройка.

– Сад, гараж, мусорный бак, – отчеканили на пару Стерлинг и Джулеп.

Но все гаражи в эту ночь оказались заперты. А все до единой крышки на мусорных баках наглухо примотаны эластичным шнуром. Даже садовые заборы и те починили – развесили поверху колючую проволоку, а доски вкопали в землю.

– Придётся переходить улицу, – сказала натужным голосом Дасти.

Ласка заметила, как мальчишки улыбнулись друг другу. Другая сторона улицы была чужой территорией.

В угасающих сумерках лисы перешли улицу и подкрались к дому со скрипучим флюгером.

У забора Дасти остановилась:

– Стерлинг!

Стерлинг кивнул и лапами принялся рыть в траве, да так, словно от этого зависела вся его жизнь. Как только дыра оказалась достаточно глубокой, все четверо юркнули за забор.

Соседний забор гнулся и трясся под натиском старого пса, который пытался ухватить лис через щели между досками. Дасти принялась дразнить собаку, размахивая хвостом, а тем временем лисёныши проскакали по куче перегноя, пробежали по шаткому верху другого забора и спрыгнули через два двора.

Они укрылись в темноте и ждали Дасти. Та прошествовала по шаткому забору, с рычанием посулив смерти гавкающей собаке, и спрыгнула к ним на Куриный Двор.

Куры, чувствуя приближение лис, огласили курятник испуганными трелями, от которых у Ласки потекли слюнки.

– Ласка! – сказала Дасти.

Ласка закрыла глаза и принюхалась, отыскивая в воздухе запахи человеческого пота и перхоти, которые просачивались сквозь щели в домах. Шмг-шмг. Окна и двери дома были заперты наглухо. Шмг. Она не чуяла даже слабого запаха пота. Людей в доме не было уже некоторое время.

– Чисто, – сказала Ласка.

Стерлинг и Джулеп бросились наперегонки по сходне к курятнику. Стерлинг принялся жевать кручёную проволоку сетки, а Дасти обнюхала нижнюю кромку – нет ли прорехи.

Обойдя сетку по периметру, она просунула лапы в ячейки и стала карабкаться вверх под жестяную крышу. Но перебраться через отогнутый край ей не удалось. Она спрыгнула на газон и разочарованно запыхтела.

– Повезло вам, дамы, – сказал Джулеп курам, которые смотрели на него вытаращенными глазами, и у каждой в горле трепетало испуганное сердечко.

– Ух ты! – воскликнул Стерлинг. – А это что?

Возле курятника стоял небольшой проволочный ящик. Ящик был ровно того размера, чтобы внутрь поместилась лиса, и от него шёл восхитительный запах.

Стерлинг сбежал вниз по сходне, живо подскочил к отверстию сбоку ящика, но Дасти схватила лисёныша за шкирку и оттащила назад.

Железный ящик тускло отсвечивал в почти сгустившихся сумерках. Внутри стояла миска, доверху наполненная сухим кормом. Лисы перевидали много ловушек с тех пор, как впервые оказались на улице Готорна. Дасти всегда говорила, что люди готовы обвинять лис за всё подряд. За сломанные заборы. Кошачьи экскременты. Болезни. А уж если дом загорится, и то, говорила она, люди скажут, что это лисьи хвосты подпустили пламя.

– Джулеп! – приказала Дасти.

Джулеп принюхался к корму в ловушке.

– Чисто, – ответил он с немного остекленевшим взглядом. С ним всегда так бывало, когда приходилось вынюхивать запах яда.

Дасти обошла ящик кругом, внимательно разглядывая отверстие из скошенной проволоки и замысловато устроенную пружину внутри.

– «Ловец-2000», – прочитала она на этикетке сзади. – Хитро.

Она юркнула в отверстие ловушки. Дверца чуть было не захлопнулась, но Дасти зажала её своим пушистым хвостом, оставив узкую щель. И, пока хвост удерживал дверцу, Дасти, ухватив миску передними зубами, ёрзая и извиваясь, попятилась назад и выползла наружу.

Клац! – захлопнулась с грохотом ловушка.

Дасти разбросала корм по газону, и лисёныши бросились хрустеть – Джулеп даже с какой-то несравнимой свирепостью. Из-за поливалок на газоне корм оказался мокрым, но Ласка насытилась и таким.

– Ты не хочешь, Дасти? – спросил Джулеп, на мгновение переставая грызть.

Дасти презрительно усмехнулась и посмотрела куда-то в ночную тьму:

– Я бы всё на свете сейчас отдала за кролика.

Ласка проглотила последний кусочек и начисто облизала бороду. Только на носу, сверху, осталась крошка – вот чуть-чуть не дотянешься. Она хотела попросить помощи у Стерлинга с Джулепом, но те оказались заняты – вылизывали друг другу морды и играли в потяни-за-язычок.

Ласка наклонила нос к Дасти:

– Мама!

Р-р-р-р-р-р-р.

Едва Ласка услышала рычание, как тут же сморщила морду и повалилась на бок.

– Я тебе что говорила? – рявкнула Дасти. Её клык на волосок не дотянулся до уха Ласки.

Вместо голоса у Ласки вырвался хриплый шёпот:

– Я нечаянно, – подставила она лисице живот.

Дасти сердито запыхтела, потом резко фыркнула – ф-ф! Ласка вздрогнула.

Лисица решительно направилась обратно к улице, а Ласка, едва сдерживая слёзы, перекатилась на лапы. Дасти терпеть не могла, когда с ней мамкают. Это порой так легко забывалось. Так легко забывалось, что родной мамы у Ласки уже давно нет.

Два языка вдруг набросились ей на морду и принялись вылизывать с обеих сторон.

– Попалась, Лас! – воскликнул Джулеп.

– Заблестишь, как собачий нос! – воскликнул Стерлинг.

Ласка отстранилась. Очень уж у неё защемило сердце. Не до умывания.

Сумерки угасли на горизонте, и ночь вступила в свои права. Звёзды, словно пиявки, высосали последние серые краски, в окнах выключились танцующие огни. И, пока квартал растворялся в темноте, лисы шагали обратно к кладбищу, чтобы успеть домой до Чёрных Часов.

НА КРАЮ КЛАДБИЩА дожидалась какая-то тень.

Ласка нырнула Дасти под хвост и выглядывала, стоя между её длинных ног. Это был лис. Они с ним уже виделись. Он и его лисицы жили под садовым сараем в конце улицы Готорна. Лис был огромный, с рыжим, как осенние листья, мехом. Куриный Двор был его территорией.

Взрослые внимательно рассматривали друг друга в звёздном свете. У них не кривились губы, не вставала дыбом шерсть на загривке, но Ласка чувствовала, как напряглась Дасти. Ласка старалась держаться так же храбро, как Стерлинг, но лапы у неё подгибались, как ватные.

– Кто-то убивает лис, – сказал лис. – Прошлой ночью я обнаружил труп возле водохранилища. Свежий.

У Ласки дрогнуло сердце. И не только из-за мёртвой лисы. В жаркий день Дасти водила лисёнышей к водохранилищу остудить языки. Но Ласка всегда держалась в стороне. В пузырьках воды ей слышались голоса – голоса утопленников. В воде ей виделись маленькие мордочки, готовые выскочить и утащить её на дно, стоит только подойти слишком близко.

– От неё не исходило запаха яда, – продолжал лис. – Хвост не раздавлен шинами. Мех сухой, неразодранный. Мне не хватило времени осмотреть получше – я почувствовал, что я там не один. – Лис, сощурив глаза, посмотрел на Дасти. – У меня есть причины полагать, что там была другая лиса.

Дасти обернулась и настороженно посмотрела туда, где остались растрёпанные тени Мусорного Двора.

– Кто-то сегодня украл нашу еду.

– Я держался своей территории, – сказал лис. – А вы?

Стерлинг зарычал и шагнул вперёд, но Дасти отшвырнула его на место. У Ласки перехватило дыхание. Дасти легко оставит позади этого лиса из-под садового сарая, а вот лисёнышам не спастись – он переловит их, как беспомощную добычу, и отгрызёт голову одним жевком.

– Есть ещё кое-что, – сказал лис. – На теле лисицы отыскалась единственная колотая рана. На груди.