Юноша опешил.

– Ты что? Можешь читать мои мысли?

– Теперь да. Желаете запретить эту функцию?

– Да и как можно скорее, – в панике произнес Тим. – Не хватало еще, чтобы ты рылся в моей голове.

– Команда ясна. Очищаю память от данных, – нейротрон несколько раз пискнул. – Процедура завершена. На чем мы остановились?

– А ты забыл?

– Да, я стер все свои данные за прошедшую минуту.

– Лихо, – заметил Тим.

– Стандартная процедура… Тим, решение принимается тобой, я лишь инструмент. Моя алгоритмика функционирования нисколько не соответствует человеческой, поэтому и не несет в себе каких-то морально-этических составляющих.

– Нет не надо зауми, – умоляюще произнес юноша. – Она лишь усложняет мне жизнь пока что. Формулируй мысли проще.

– Хорошо.

– Да уж, – мрачно резюмировал хозяин нейротрона после нескольких минут молчания. – Я к твоей теперешней версии испытываю определенные дружеские нотки.

– Это абсолютно нормально, – вновь оживился прибор, явно не ощущая сарказма, – поскольку еще не произошел процесс социализации. Как только он состоится, вы забудете о привязанности и признаете меня в качестве обычного инструмента.

– Не знаю, не знаю, – продолжал улыбаться Тим. Такое поведение машины его почему-то немного тронуло. – Может быть, и не забуду.

– В мои функции не входит напоминание о себе, я всего лишь выполняю определенные операции, и в них не входит замена человека. Никаких напоминаний и обид не последует. Я всего лишь инструмент.

Тим несколько раз не спеша прошел по комнате, все еще ощущая боль в мышцах, после чего его взгляд остановился на большой стеклянной трубе для перемещения.

– А ведь мне обещали экскурсию…

– Кто? – поинтересовался прибор.

– Понятия не имею, – пожал плечами Тим, и вновь затих. Он снова проговорился. – Неужели нейротрон и сейчас начнет передачу данных? Однако прошло секунда, затем пять, тридцать, а никаких действий от помощника на руке не последовало. Это успокоило Тима окончательно. И он решился:

– А ты, я смотрю, не спешишь формировать отчет и отправлять его по известному тебе каналу.

– Вы сбили программу. Изменилась моя лексика, словарный запас и возможности. Теперь я докладываю о ваших действиях с интервалами в десять минут, что все идет нормально, избегая записей разговоров.

– Ты отправлял отчеты каждые 10 минут? – в который раз не смог сдержать удивления юноша.

– Каждые пять минут.

Подобное признание окончательно подкосило юношу. Выходит, незнакомец все-таки был прав, и его уже взяли на заметку, и ведут за ним наблюдение. Это паршиво, очень паршиво.

– И что теперь? – мрачно спросил Тим. – Ты будешь докладывать о каждом моем чихе?

– Теперь я буду докладывать о вас только те данные, которые были мне заложены вами, когда вы вносили изменения в прибор.

– Что-то я не помню, чтобы что-то в тебя вкладывал, – подумал про себя хозяин нейротрона. – Может быть за меня это сделал неизвестный, что взломал тебя ранее?

– А при подключении в общую сеть, ты не сможешь вновь изменить настройки или сбросить их совсем? – поинтересовался он у прибора напрямую. – Ведь должен же быть какой-то механизм синхронизации?

– Нет. Механизм защиты нейротрона не позволит сделать этого, – коротко ответил металлический голос. – Все полученные данные будут накапливаться в специальном хранилище, из которого и будет изыматься часть информации для отчетов.

– Да, таинственный незнакомец времени даром не терял, пока я был без сознания, – был вынужден констатировать юноша. – Видимо, вокруг меня все же идет какая-то игра… Вот только какая?

Глубоко вздохнув, Тим вновь погладил подбородок рукой и быстро произнес:

– Значит, придется заново переназначать все команды.

– Да, – подтвердил нейротрон.

– Хорошо, начнем сначала, – внутренне подобрался юноша. – Мы с тобой на «ты». Это мне больше нравится. Дальше, я спрашиваю, ты отвечаешь. В остальном – ты молчишь. Хотелось бы конечно общаться с тобой незаметно для всех, но такого ты наверняка не умеешь.

– Платы с отдельными каналами связи существуют, но ими пользуются инквизиторы.

– Еще одно сословие с притязаниями на власть предержащих, – всплыло в голове у Тима. – Наверняка, тоже играют в свои грязные игры, прикрываясь при этом общими правилами.

– Значит, пока будем общаться так, – сказал хозяин нейротрона вслух. – Да, и раз уж мы договорились об общении, хочу, чтоб у тебя было имя. Как тебя назвать? Может Санчо? Будешь Санчо, оруженосцем рыцаря, а?

– Я всего лишь инструмент и буду отзываться на то имя, которое ты мне дашь, Тим.

– Понимаю, но хотелось бы чего-то рационально-осмысленного. Я, конечно, знаю, что во мне до сих пор идет формирование эмоционального фона, но доверять я хочу разуму. А потому Санчо тебе не особо подходит. Нужно что-то подревнее, и в тоже время поточнее. Ты не мой оруженосец, в конце концов.

– Провести поиск? – оживился прибор.

– Какой и где? – чуть испуганно спросил юноша.

– В базе данных, что загружена во мне.

– Поищи, – согласился Тим, – и отбери себе что-нибудь исходя из следующих параметров: помощник, проводник, советник.

– Выполняю, – пискнул прибор и стал мигать синим цветом, время от времени издавая слабый металлический писк. – Поиск завершен. Найдено 53 соответствия.

– Теперь выбери имя.

– Вергилий.

– Вергилий? – не понял собеседник. – Это кто такой?

– Герой произведения одного из знаменитых поэтов Эпохи Возрождения – Данте. Он полностью подходит под указанные параметры.

– Так ты же не знал его раньше? Откуда взялась информация?

– Из моей обновленной базы, – парировал прибор. – Выбрать другое имя?

– Не надо, – согласился хозяин нейротрона. – Только Вергилий – это слишком длинно и странно. Давай сократим имя до четырех букв – Верг, например. Согласен?

– Принято.

– Замечательно, Верг, – Тим несколько раз сжал и разжал кулаки, чувству как боль отступает. – Теперь мне необходимо как-то выйти на улицу. Точнее мне обещали устроить экскурсию.

– И намерен свое слово сдержать, – раздался знакомый голос из прибора. Красного света при этом не было, голубое свечение било из прибора как всегда, если не считать, что вместо Верга с ним говорил чужой.

– Ты воспользовался тем, что я выпил тоник и взломал мой прибор? – предположил Тим.

– Не совсем, – стал пояснять незнакомец. – Твой нейротрон я взломал давным-давно, еще когда твое тело покидало блок для выращивания, но благодаря тем данным, что были вложены в тебя, я вполне могу создать приватный канал связи, по которому мы сможем общаться.

– Блок для выращивания?

– Конечно, мы же не черви, Тим, и не размножаемся делением лопатой. Нас выращивают. А затем и подращивают в инкубаторе до определенного возраста. После чего одевают на руку ошейник, именуемый нейротроном. Ну так как? Будем общаться?

– Если я этого захочу!

– Если я этого захочу, – поправил голос. – Я понимаю процесс формирования эмоций еще находится в процессе создания и нуждается, очевидно, в дополнительной калибровке, однако эго у тебя парень уже прет из всех щелей. Так недолго и договориться.

– О чем это ты? – не понял Тим.

– Видишь ли, мы с тобой, по сути, общаемся нелегально, – начал пояснять голос. – Твой официальный прибор взломан мной, ты собираешься выйти из дома, не имея на то права, ты дерзишь тому, о ком понятия не имеешь и при этом стараешься всем доказать, что ты здесь главный. При всем этом ты забываешь, что я могу тебя просто-напросто сдать инквизиторам, которые быстро возьмут тебя за причинное место, а ты будешь отправлен в инкубатор заново.

– Куда отправлен?

– В инкубатор, на переделку, – усмехнулся голос. – Видишь ли, Тим. В мире, в котором ты живешь, никто не церемонится с теми, кто пытается поставить права общества ниже собственных амбиций. Мир, в котором ты живешь – это территория спокойствия и рассудительности. Здесь каждый выполняет определенные роли. Людей мало, каждый специалист на счету. Поэтому те особи, которые не вписываются в его границы, просто-напросто будут отправлены в инкубатор, где их перевырастят заново, заодно промыв мозги до нужного уровня.