Элизабет ничего не ответила.

После недолгой паузы, уже присев на край кровати, он стал расспрашивать жену, искренне не понимая напряженной ситуации.

− Бет, − продолжал он. − Милая, почему ты сегодня такая странная? Что-то произошло?

− Если это все можно назвать происшествием, то пусть будет так, − отвечала она с глубокой грустью в голосе. − Неужели ты и правда ничего не понимаешь? Как же это больно, − всхлипывая и выбегая из комнаты в слезах, опрокинула графин с водой, что стоял на журнальном столике около кровати.

Даррел не стал догонять ее, в попытке разобраться, что же все-таки заставило ее расплакаться с самого начала дня, ибо на одно с первого взгляда обычное утро, неясностей было вполне достаточно.

Он вытер воду со стола и убрал графин. Как и любым другим утром, он вышел на крыльцо дома, осматриваясь по сторонам, после чего закурил свои «Мальборо» и, поставив локти на перила, всматривался в даль, пуская неаккуратные кольца дыма по ветру. Голова гудела как с жуткого похмелья, но ведь он вчера не пил. Попытки вспомнить детали вечера, после которого он себя так странно чувствует, ни к чему не привели. Ни к чему необычному.

Как и в большинстве вечеров, он, плотно поужинав вместе с супругой, готовился ко сну. Иногда, чтобы лучше спалось, позволял себе выпить бутылку светлого пива на крыльце дома. Как приятно было включить старую добрую кантри музыку, на свисающем с деревянной опоры приемнике, все так же вглядываясь вдаль; рассматривать тонкие силуэты высоких деревьев на фоне уплывающего за горизонт солнца, закурить сигарету и просто расслабиться. Пускай ненадолго, но это были одни из лучших минут, когда ничто не могло его потревожить. Почти ничто.

Все было почти как всегда, только вот расслабиться как следует и не выходило. Была тревога и вопросы. Одним из них был вопрос о том, каким образом монета, отороченная золотистой нитью, найденная на той дороге, оказалась у него в руке. Он солгал, сказав жене о том, что абсолютно все воспоминания из того сна улетучились. Одно он знал точно: первый и единственный раз, когда он видел эту монету, был незадолго до его пробуждения дома − на той самой осыпанной пеплом дороге, но и лишь она осталась в его памяти уже после того, как он пробудился.

Сегодня нужно ехать на работу. Большой проект, разработанный им по строительству загородного комплекса для отдыха уже необходимо начинать реализовывать.

Даррел вернулся в дом, найдя жену у плиты, разогревающей для него завтрак. Она уже перестала плакать, но слезы на щеках еще не высохли. Она была так красива, её светлые волосы волнами растекались по плечам, и даже в слезах, ее заплаканное лицо было настолько чарующим и притягательным, что, видя её, такую подавленную и опечаленную, невозможно было бездействовать. Он подошёл, обнял любимую за талию и поцеловал в шею.

− Бэт, вижу, что тебя произошедшее этим утром тревожит даже больше моего. Расскажи мне, что произошло и почему я не помню того, как вчера уснул?

− Потому что это было не вчера, − проговорила Элизабет с дрожью в голосе и собираясь продолжить. − Ты спал одиннадцать дней.

− Что? Как? − в его взгляде и голосе было полное недоумение. − О чем ты говоришь? – вновь пораженным голосом задал вопрос Даррел и тут же подбежал к календарю, висящему на стене у холодильника. Убедившись, что уже не пятнадцатое, а двадцать седьмое апреля, осел на пол, будто бы его ударили в затылок чем-то тяжелым.

− Да, − начала Элизабет. − Я говорила с Артуром Хейлем − местным врачом, он приезжал тебя осмотреть. Говорил, что твой случай очень похож на кому. Но ты будто бы просто спал. Глаза под веками неустанно двигались то влево, то вправо. Просто сон, но ты никак не просыпался. Я всячески пыталась тебя разбудить. Последней мыслью было желание вылить на тебя холодную воду, но Хейлем меня отговорил, аргументируя тем, что это либо не поможет, либо и вовсе загонит тебя в еще более глубокий стазис, из которого, если не ты сам, то никто уже не вытащит.

Воцарилась мертвая тишина. Не став исключением из правил, Даррел, как и любой другой, услышав подобное, пришел в замешательство. Он начал ходить по комнате то взад, то вперед, пытаясь собрать все свои мысли воедино и как-то переосмыслить все только что им услышанное. Опустив руки в карманы брюк, он нащупал что-то круглое, похожее на монету, но не придал этому значения и машинально вращал ее в пальцах.

Несколько позднее, созвонившись с управлением компании «Дэйнешнал Билдинг Индастрис» − фирмы, в которой он был главным инженером, узнал, что строительство комплекса продолжается, а его заменил один из приглашенных инженеров из соседнего штата. Лютер Карлайл − заместитель директора фирмы − выразил скупые слова поддержки и распорядился скорее поправляться, но не торопиться.

− У тебя, считай, оплачиваемый отпуск, − выразился тот. − Обо всех необходимых документах я уже позаботился. Твоя жена сообщила мне о твоем состоянии уже на второй день твоего отсутствия здесь.

Не сказать, что эти слова его утешили, тем не менее, он выразил благодарность за понимание его ситуации и, поспешно попрощавшись, повесил трубку.

День прошел как в забытье. Спокойно сидеть на месте ему не позволяли назойливые мысли о том, что же все-таки с ним происходит на самом деле. Боль и шум в голове уже почти стихли и вновь появившуюся пустоту необходимо было чем-то заполнить, иначе он просто сойдет с ума.

Верным решением он нашел заняться подготовкой дров к зиме, или просто способом себя чем-либо занять. Несколько часов пролетели незаметно и с наступлением вечера боль снова вернулась. Невыносимое ощущение, будто бы его самого выгоняют из собственной головы, заставило принять позу эмбриона, там же, у груды расколотых бревен и сильно сжать виски обеими руками. Он лежал на траве, корчившись от боли и был абсолютно не в силах что-либо сделать или сказать.

Солнце едва зашло за горизонт. Начинало смеркаться, но еще было достаточно светло. Элизабет, собираясь сообщить мужу, что уже накрыла стол к ужину, вышла во двор и нашла его вновь спящим беспробудным сном. Тихо присев около него, горько расплакалась.

Все та же дорога, тот же пепел, вулкан вдали. − Это место мне очень знакомо, − произнес вслух Даррел и огляделся. Все, что он видел вокруг себя, в реальности могло показаться весьма странным, но не здесь и не ему, ведь это его мир, его путь. Но куда этот путь ведет? Для чего он здесь?

− Куда бы я ни посмотрел − туман из пепла. Здесь все мертво, абсолютно бездыханно, − шепотом говорил, он будто бы опасаясь того, что его сейчас мог кто-то услышать. Выглядел окружающий его мир абсолютно сюрреалистичным, а звучание собственного голоса придавало хоть какой-то уверенности в том, что это не плод его сумасшедшего воображения.

− Все, кроме дороги, в конце которой, − Даррел сделал паузу и напряг зрение, пытаясь понять, что же это, после чего продолжил. – Замок. Замок? Ладно, иного пути не видно, значит идем к замку, − иронично, сквозь смешок воскликнул он.

И действительно, лишь это старинное строение имело какой-то одухотворенный вид. Будто бы его наполняла некая энергия, что притягивает к себе какой-то невидимой силой.

Спустя несколько секунд после этого, как по чьей-то команде, или же специально выжидая, позволяя хозяину первоначально прийти в себя, чтобы позже появиться, откуда-то сзади подошел Терри. По-доброму взглянул в глаза своему человеку, подлез под руку, напрашиваясь на некую ласку с его стороны, после чего грузными лапами тяжело зашагал вперед, показывая ему, что тот не один и его верный попутчик не оставит хозяина на этом неизведанном пути.

Замок изначально казался несколько ближе, чем на самом деле. Время там текло в каком-то ином русле, потому определить сколько времени им понадобилось для преодоления этого расстояния, сказать наверняка нельзя. Возможно, прошло несколько часов, и будучи уже совсем рядом со своей целью, Даррел ощутил сильный толчок под ногами. Земля содрогнулась и едва не свалила путника на землю. Первой мыслью было то, что скоро начнется извержение вулкана, что было бы не удивительно, учитывая весь тот пепел, витающий в воздухе; но обернувшись и взглянув на эту оживающую гору вдалеке, он не заметил в нем каких-либо изменений: все тот же, будто бы не настоящий, пар и пепел.