Куп остановился. На мгновение повозился, складывая ремень, сунул его в карман. Отошла на шаг, снова посмотрела вниз. Белое лицо, круглая щека, темные брови. Волосы откинуты назад.

  Не думая, даже не сознавая, что он делает — сотрясаясь, отшатываясь внутри, — Куп подошел к кровати, наклонился над ней и легко, нежно провел языком по ее лбу. . . .

  ГАРРИЕТ УЭННМЕЙКЕР откровенно интересовалась выпивкой у Макклеллана: на ее лице был румянец, тепло возбуждения. Она встретит его там, немного опасного мужчину с замшелой рыжей бородой.

  Он ушел раньше, чем она. Теперь его нервы были на пределе. Он еще не сделал ни одного шага, он все еще был в порядке, не о чем беспокоиться. Кто-нибудь заметил, как они разговаривали? Он так не думал. Она была такой бесцветной, кого это волновало? За несколько минут . . .

  Давление было физическим: тяжесть в животе, чувство вздутия в груди, боль в затылке. Он подумал о том, чтобы отправиться домой и бросить женщину. Но он не стал бы. Было и другое давление, более требовательное. Рука на руле дрожала. Он припарковал грузовик на Шестой улице, на холме, открыл дверь. Сделал нервный вдох. Еще пора уходить. . .

  Он порылся под сиденьем, нашел баллончик с эфиром и целлофановый пакет с тряпкой. Он открыл банку, быстро налил в пакет и закрыл банку крышкой. Запах эфира был тошнотворным, но он рассеялся в секунду. В запечатанном пакете он быстро впитывался в тряпку. Где она была?

  Она подошла через несколько секунд, припарковалась вниз по склону от него, позади грузовика, провела некоторое время в машине, прихорашиваясь. Вывеска пива в боковом окне Макклеллана, мерцающая перегоревшей лампочкой, была самым большим светом вокруг, на вершине холма. Он еще мог отступить. . . .

   Нет. Сделай это.

  САРА ДЖЕНСЕН почувствовала запах пота и духов. . . вкусно.

  Сара шевельнулась, когда он лизнул ее, и он отступил, отступил к двери. . . и остановился. Она что-то сказала, бессмысленный слог, и он быстро, но бесшумно шагнул за дверь к своим ботинкам: не совсем бежал, но сердце его колотилось. Он надел туфли, взял сумку.

  И снова остановился. Ключ к краже со взломом был прост: действовать медленно. Если кажется, что вы можете попасть в беду, идите медленнее. А если дела пойдут совсем плохо, беги как на дрожжах. Куп собрался. Нет смысла бежать, если она не просыпается, нет смысла паниковать, но он думал : мудак, мудак, мудак.

  Но она не приходила. Она снова погрузилась в сон; и хотя Куп этого не видел — он выходил из квартиры, медленно закрывая за собой дверь, — полоска слюны на ее лбу блестела в лунном свете, охлаждая кожу, испаряясь.

  КУП засунул полиэтиленовый пакет в карман пальто, подошел к задней части грузовика и открыл дверцу кемпера.

  Сердце сейчас сильно бьется. . . .

  — Привет, — позвала она. В пятнадцати футах отсюда. Краснеет? — Я не был уверен, что ты сможешь это сделать.

  Она боялась, что он ее бросит. У него почти получилось. Она улыбалась, стеснялась, может быть, немного боялась, но больше боялась одиночества. . . .

  Никого вокруг. . . .

  Теперь он был у него. На него надвинулась тьма — буквально тьма, что-то вроде тумана, гнев, который, казалось, возник сам по себе, как бродячий ветер. Он развернул полиэтиленовый пакет, просунул внутрь руку; пропитанная эфиром тряпка холодила кожу.

  С улыбкой на лице он сказал: «Эй, что за выпивка. Да ладно. И эй, посмотри на это. . ».

  Он повернулся, словно хотел указать ей на что-то; это поставило его позади нее, немного правее, и он обернул ее и раздавил тряпкой ей нос и рот, и поднял ее с земли; она брыкалась, как задушенная белка, хотя под определенным углом они могли бы быть любовниками в страстной схватке; в любом случае, она боролась только на мгновение. . . .

  САРА ДЖЕНСЕН НАЖАЛА кнопку повтора на будильнике, перевернулась на другой бок, держась за подушку. Она улыбалась, когда сработала сигнализация. Улыбка исчезла очень медленно: странный кошмар витал где-то в глубине ее сознания. Она не могла полностью восстановить его, но он был там, как шаг на чердаке, угрожающий. . . .

  Она глубоко вздохнула, пытаясь встать, но не совсем желая. Незадолго до того, как она проснулась, ей снился Эван Харт. Харт был поверенным в отделе облигаций. Он не был точь-в-точь романтическим героем, но был привлекателен, уравновешен и обладал хорошим умом — хотя она подозревала, что он подавлял его, опасаясь, что он может оттолкнуть ее. Он плохо ее знал. Еще нет.

  У него были красивые руки. Твердые, длинные пальцы, которые выглядели одновременно сильными и чувствительными. Однажды он коснулся ее носа, и она почти чувствовала это, лежа здесь, в своей постели, немного теплая. Харт был вдовцом с маленькой дочерью. Его жена погибла в автокатастрофе четыре года назад. После аварии он был занят горем и воспитанием ребенка. По офисным сплетням у него было два быстрых и неприятных романа не с теми женщинами. Он был готов к правильному.

  И он околачивался.

  Сара Дженсен развелась; брак был ошибкой на один год, сразу после колледжа. Детей нет. Но расставание было шоком. Она погрузилась в работу, начала двигаться вверх. Но сейчас . . .

  Она улыбнулась про себя. Она была готова, подумала она. Что-то постоянное; что-то на всю жизнь. Она задремала всего на пять минут, мечтая об Эване Харте и его руках, немного теплых, немного влюбленных. . . .

  И кошмар вернулся. Мужчина с сигаретой в уголке рта наблюдает за ней из темноты. Она отпрянула. . . и снова сработала сигнализация. Сара дотронулась до лба, нахмурилась, села, оглядела комнату, откинула одеяла, чувствуя, что что-то не так.