Принесли пиццу, слишком много для чьего-то обеда, поэтому ее разрезали, достали кока-колу из автомата в подвале, устроили небольшую вечеринку, изрядно доставив Слоан неприятности.
Лукас ушел улыбаясь. Слоан был другом, может быть, лучшим другом. Но в то же время он чувствовал. . . Он искал слово. Недовольный? да. Слоан одержал победу. Но где-то там бродил монстр. . . .
5
Куп был мокрым от пота, с закрытыми глазами считал: одиннадцать, двенадцать, тринадцать. Его трицепсы горели, пальцы ног тянулись к полу, а разум сдерживал их. Четырнадцать, пятнадцать. . . шестнадцать? Нет.
Он был готов. Он упал на пол между брусьями и открыл глаза, пот струился по его бровям. Ожог в его руках начал сглаживаться, и он, спотыкаясь, подошел к стойке для подъема носков, где оставил полотенце, вытер лицо, взял пару легких гантелей и направился обратно в комнату для позирования.
Магазин TWO GUY'S BODY с неуместным апострофом был конечным пунктом умирающего торгового центра на шоссе 100, торгового центра, отмеченного сорняками высотой по колено, растущими из потрескавшегося асфальта, и облупившимися нарисованными от руки вывесками о несостоятельности налоговых служб и неясных боевые искусства. Куп припарковал грузовик среди рухнувшего асфальта, запер его и вошел внутрь.
Справа один из двух парней сидел за стойкой регистрации и читал старый журнал Heavy Metal . Слева женщина и двое мужчин работали вокруг различных стоек со свободными весами. Когда Куп вошел, Парень поднял глаза, хмыкнул и вернулся к журналу. Куп прошел мимо него по коридору, где пятьдесят мускулистых мужчин смотрели вниз с полароидных снимков, приколотых к панелям, в мужскую раздевалку. Он переоделся в спортивную одежду, обрезанные спортивные штаны и футболку без рукавов, пристегнулся подъемным ремнем, натянул козьи перчатки, жесткие от высохшего пота, и вернулся в главную комнату.
У Купа была система: он делил свое тело на три части и каждый день в течение трех дней работал с новой третью. Затем он взял выходной, а еще через день начал все заново.
Плечи и руки, первый день; грудь и спина, второй день; а затем нижнюю часть тела. Это были плечи и руки: работали дельты, трицепсы, бицепсы. В отличие от многих людей, он усердно работал предплечьями, сжимая резиновые кольца, пока мышцы не завизжали от кислоты.
И шею он работал, как на шейном тренажере, так и с мостами. Он никогда не видел, чтобы кто-то еще играл в бридж у Двух парней, но Купа это не беспокоило. Однажды он был на соревнованиях по борьбе Университета Миннесоты и Университета Айовы, и «Хоукс» играли в бридж. Они надрали задницу.
Куп любил жим лежа. Черт, всем нравился жим лежа. Он делал пирамиды, десять повторений по 350 фунтов, два или три по 370 фунтов, один или два по 390 фунтов. Он делал жим из-за головы сидя; он делал сгибания рук, достигнув максимума в восьмидесяти фунтах на гантелях, работая над бицепсами.
В самом конце, мокрый от пота, он взобрался на лестницу и пробежал сотню этажей, потом, тяжело дыша, вернулся в комнату для позирования.
Женщина в пропотевшем оранжевом бикини работала в зеркалах на западной стене, переходя от фронтальной позы с руками над головой к боковой позе, бицепсы напряглись на животе. Куп бросил гантели на коврик и разделся до качка. Он взял гантели, сделал десять быстрых накачек, бросил их обратно на подушку и начал свою тренировку. Где-то в глубине сознания он слышал, как женщина хрюкала, когда позировала, слышал шум вытяжного вентилятора над головой, но все, что он мог видеть, это был он сам. . . А иногда, сквозь дымку пота, окутанное паутиной тело Сары Дженсен, распростертое на кровати, темный лобковый холмик и… . .
Хлопни, хлопни, хлопни, иди, иди. . . .
Женщина остановилась, взяла полотенце. Он смутно осознавал, что она стоит в углу и наблюдает.
Когда он, наконец, ушел, она бросила ему полотенце. «Занимаюсь грудью», — сказала она.
— Нужно больше работы, — пробормотал он, вытираясь. «Нужно больше работы». Он отнес свою спортивную одежду обратно в раздевалку, намочил ее под душем, отжал вручную, бросил в сушилку и включил сушилку. Затем он принял душ, вытерся полотенцем, оделся, вышел в главную комнату, купил колу, выпил ее, вернулся, достал одежду из сушилки, повесил ее в шкафчик и ушел.
Он никому не сказал ни слова, кроме: «Нужно больше работать. . . ».
ДЖОН КАРЛСОН уже был в летнем стиле: черная куртка «Рейдерс» поверх рэперских шорт до колен и черные кроссовки «Найк» с красными шнурками.
— Что происходит, чувак? Джон был черным и слишком тяжелым. Куп протянул ему небольшую булочку. Джон не стал его проверять, просто сунул в карман.
«Надо встречаться», — сказал Куп.
«Далеко, чувак. . ». Джон постучал по машине костяшками пальцев, словно на удачу. «Принеси тебе латекса, чувак, ты же не хочешь заболеть гребаным СПИДом».
— Сделай это, — сказал Куп.
Джон попятился, снял кепку и почесал затылок. Куп двинулся вниз по кварталу, свернул за угол. Еще один черный ребенок шел по тротуару. Он свернул через грязную парковочную полосу к бордюру, а когда Куп притормозил рядом с ним, швырнул пластиковый твист в пассажирское окно и отвернулся. Куп продолжал идти. Через три квартала, ничего не видя в заднем обзоре, Куп остановился, чтобы попробовать. Просто вкус, чтобы разбудить его.
КУП НЕ ПОНИМАЛ его восхищения Дженсеном. Не понимал, почему он был вынужден наблюдать за ней, приближаться к ней. Поторопить свои ежедневные обходы, чтобы встретиться с ней после работы. . .
Он закончил ликвидировать драгоценности, которые он взял из квартиры Дженсена в баре на полосе I-494 в Блумингтоне, продав помолвочное кольцо и обручальное кольцо парню, который одевался и говорил как актер, играющий профессионального спортсмена: загорелый, рубашка для гольфа, закрытые зубы и золотая цепочка на толстой шее. Но он знал камни, и улыбка пропадала из его глаз, когда он смотрел на них. Он дал Купу 1300 долларов. Общий доход от квартиры составил 6000 долларов, не считая пояса. Купу и в голову не приходило почувствовать связь между драгоценностями и женщиной, покорившей его сердце. Украшения принадлежали ему, а не ей.
