Песня про уголовный кодекс Нам ни к чему сюжеты и интриги: Про всё мы знаем, про всё, чего ни дашь. Я, например, на свете лучшей книгой Считаю Кодекс уголовный наш. И если мне неймется и не спится Или с похмелья нет на мне лица — Открою Кодекс на любой странице, И не могу – читаю до конца. Я не давал товарищам советы, Но знаю я – разбой у них в чести, — Вот только что я прочитал про это: Не ниже трех, не свыше десяти. Вы вдумайтесь в простые эти строки, — Что нам романы всех времен и стран! — В них есть бараки, длинные как сроки, Скандалы, драки, карты и обман… Сто лет бы мне не видеть этих строчек! — За каждой вижу чью-нибудь судьбу, — И радуюсь, когда статья – не очень: Ведь все же повезет кому-нибудь! И сердце бьется раненою птицей, Когда начну свою статью читать, И кровь в висках так ломится-стучится, — Как мусора, когда приходят брать. 1964 Наводчица
– Сегодня я с большой охотою Распоряжусь своей субботою, И если Нинка не капризная, Распоряжусь своею жизнью я! – Постой, чудак, она ж – наводчица, — Зачем? – Да так, уж очень хочется! – Постой, чудак, у нас – компания, — Пойдем в кабак – зальем желание! – Сегодня вы меня не пачкайте, Сегодня пьянка мне – до лампочки: Сегодня Нинка соглашается — Сегодня жисть моя решается! – Ну и дела же с этой Нинкою! Она жила со всей Ордынкою, — И с нею спать ну кто захочет сам!.. – А мне плевать – мне очень хочется! Сказала: любит, – все, заметано! – Отвечу рупь за сто, что врет она! Она ж того – ко всем ведь просится… – А мне чего – мне очень хочется! – Она ж хрипит, она же грязная, И глаз подбит, и ноги разные, Всегда одета как уборщица… – Плевать на это – очень хочется! Все говорят, что – не красавица, — А мне такие больше нравятся. Ну что ж такого, что – наводчица, — А мне еще сильнее хочется! 1964 О нашей встрече О нашей встрече что там говорить! — Я ждал ее, как ждут стихийных бедствий, — Но мы с тобою сразу стали жить, Не опасаясь пагубных последствий. Я сразу сузил круг твоих знакомств, Одел, обул и вытащил из грязи, — Но за тобой тащился длинный хвост — Длиннющий хвост твоих коротких связей. Потом, я помню, бил друзей твоих: Мне с ними было как-то неприятно, — Хотя, быть может, были среди них Наверняка отличные ребята. О чем просила – делал мигом я, — Мне каждый час хотелось сделать ночью брачной. Из-за тебя под поезд прыгал я, Но, слава Богу, не совсем удачно. И если б ты ждала меня в тот год, Когда меня отправили на дачу, — Я б для тебя украл весь небосвод И две звезды Кремлевские в придачу. И я клянусь – последний буду гад! — Не ври, не пей – и я прощу измену, — И подарю тебе Большой театр И Малую спортивную арену. А вот теперь я к встрече не готов: Боюсь тебя, боюсь ночей интимных — Как жители японских городов Боятся повторенья Хиросимы. 1964 Песня о госпитале Жил я с матерью и батей На Арбате – здесь бы так! А теперь я в медсанбате — На кровати, весь в бинтах… Что нам слава, что нам Клава — Медсестра – и белый свет!.. Помер мой сосед, что справа, Тот, что слева, – еще нет. И однажды, как в угаре, Тот сосед, что слева, мне Вдруг сказал: «Послушай, парень, У тебя ноги-то нет». Как же так? Неправда, братцы, — Он, наверно, пошутил! «Мы отрежем только пальцы» — Так мне доктор говорил. Но сосед, который слева, Все смеялся, все шутил, Даже если ночью бредил — Все про ногу говорил. Издевался: мол, не встанешь, Не увидишь, мол, жены!.. Поглядел бы ты, товарищ, На себя со стороны! Если б был я не калека И слезал с кровати вниз — Я б тому, который слева, Просто глотку перегрыз! Умолял сестричку Клаву Показать, какой я стал… Был бы жив сосед, что справа, — Он бы правду мне сказал!.. 1964 Все ушли на фронт Все срока уже закончены, А у лагерных ворот, Что крест-накрест заколочены, — Надпись: «Все ушли на фронт». За грехи за наши нас простят, Ведь у нас такой народ: Если Родина в опасности — Значит, всем идти на фронт. Там год – за три, если Бог хранит, — Как и в лагере зачет. Нынче мы на равных с вохрами — Нынче всем идти на фронт. У начальника Березкина — Ох и гонор, ох и понт! — И душа – крест-накрест досками, — Но и он хотел на фронт. Лучше было – сразу в тыл его: Только с нами был он смел, — Высшей мерой наградил его Трибунал за самострел. Ну а мы – всё оправдали мы, — Наградили нас потом: Кто живые, тех – медалями, А кто мертвые – крестом. И другие заключенные Пусть читают у ворот Нашу память застекленную — Надпись: «Все ушли на фронт»… 1964 |
