– Старкапитан Петр Хромов, от имени сегуната Альтаира принимаю вашу капитуляцию и прошу сдать код доступа к искину корабля, – голос у нее был приятный, хоть и непривычно высокий.
– С удовольствием, мисс Таката. Сдать корабль столь симпатичному офицеру – для меня одно удовольствие, – с улыбкой ответил я, стараясь быть максимально убедительным. Это было не так уж сложно. Альтаирская старкоммандер мне действительно понравилась – красивое лицо, отличная фигура, твердый и уверенный взгляд знающей себе цену женщины. В другое время и в другом месте я бы за ней приударил без лишних раздумий. Но, к сожалению, нашему общению предстояло пойти совсем в ином ключе.
Несколько растерявшись от необычного и явно несоответствующего протоколу ответа, старкоммандер тем не менее быстро собралась и вновь повторила:
– Капитан Хромов. Сдайте коды от искина корабля. Немедленно.
Эта фраза была произнесена уже куда более добродушным тоном, мне даже привиделась легкая улыбка, тронувшая уголки губ.
Она протянула правую руку, явно ожидая, что я вручу ей шифр-кристалл с кодами искина «Дартера». Тут я наконец увидел, что никакой металлической перчатки у нее на руке не было, точнее, вся рука была искусно сделанным протезом металлического цвета. Тут уже растерялся я. Нет, ничего необычного в искусственных конечностях не было уже лет триста, если не больше. Но я как-то привык видеть с железными руками-ногами всяких брутальных мужиков, потерявших их в боях или на опасных работах, но никак не у модельной внешности офицеров флота. Где она лишилась руки? Почему не поставила более незаметный органический протез? К чему эта откровенная демонстрация? Вызов окружающим? Непонятно. А непонятное нервирует. Тем более что в следующем этапе плана эта самая рука должна была принять непосредственное участие.
Времени на раздумья не было, и я просто выбросил эти вопросы из головы. Сняв с шеи цепочку с шифр-кристаллом и встав с капитанского кресла, я протянул его девушке ровно так, чтобы она смогла взять его, лишь слегка наклонившись. Как только Таката потянулась вперед и коснулась металлическими пальцами кубика кристалла, я перехватил ее руку своей, резко дернул на себя, заставляя потерять равновесие, а свободной левой рукой выхватил из-за спины спрятанный пистолет и резким движением ударил ее рукоятью по голове. От удара старкоммандор обмякла, потеряв сознание, и упала на пол. Одновременно с этим произошло сразу много событий.
Во-первых, по всему мостику раздалась серия негромких взрывов – это сработали заранее установленные рядом с каждым нашим десантником небольшие EMP-гранаты6. Мои бойцы были строго проинструктированы не двигаться с места при появлении на мостике противника, чтобы вражеские десантники вынуждены были подходить к ним сами. При этом место для каждого из них было выбрано с расчетом, чтобы удобно подойти можно было только с одной стороны – собственно, там и установили EMP-гранаты, замаскировав их в полу. В итоге все альтаирские десантники, кроме одного, который стоял чуть дальше, чем нужно, попали под направленный взрыв и были обездвижены в своих мгновенно отключившихся скафандрах.
Во-вторых, сидевшие за пультами офицеры в парадной форме, внезапно вскочив, скрутили стоявших у их пультов альтаирских офицеров отточенными боевыми захватами. Свалка была недолгой, потому что настоящим офицером за пультом был всего один – Агата Вилсон, мой старпом, а все остальные – переодетыми абордажниками Фрейзера, и они без проблем справились с застигнутыми врасплох альтиаирцами. Кому-то десантники в суматохе сломали шею, но массовых жертв вроде бы удалось избежать. А вот единственный альтаирский десантник, которого не обездвижила EMP-граната, тут же открыл огонь и сумел довольно серьезно ранить стоявшего рядом бойца, буквально изрешетив его скафандр, прежде чем его скрутили сразу трое абордажников.
Ну и самое главное. Едва вырубив Такату, я сразу выстрелил в стоявшего возле пульта Агаты Вилсон альтаирца, стараясь попасть ему в правое плечо, и, слава богу, попал. Агата же включила на пульте прописанный заранее скрипт, и искин корабля заблокировал в коридоре оставшихся там альтаирцев, откачав из этого отсека кислород. Одновременно была заглушена любая исходящая связь с корабля, а десантникам Фрейзера и нескольким офицерам подана команда на захват челнока.
В общем-то, в самой идее контрабордажа нет ничего нового, и любой капитан, отправляющий людей на захват противника, понимает, что их могут попытаться перебить или захватить в заложники. Именно поэтому захватываемый корабль, как и мой сейчас, всегда держат на прицеле, и отказ в мирной капитуляции или убийство членов призовой партии влечет за собой быстрое и безжалостное уничтожение. Так что, ударив мисс Такату рукояткой пистолета по голове, я, по сути, запустил обратный отсчет уничтожения своего корабля. По моим подсчетам, после пропажи связи на альтаирском эсминце будут еще пять-шесть минут вызывать своих людей, а потом начнут лупить по нам из всех стволов. Была, конечно, призрачная надежда, что противник растеряется и не решится сразу уничтожить корабль, где находятся сослуживцы, но это стало бы слишком уж большой удачей. На такое рассчитывать нельзя.
За те сорок часов, пока к нам шли вражеские корабли, мы с Фрейзером и начальником оружейной секции Рудгером Хейзом несколько раз моделировали обратный захват шлюза и в итоге разработали несколько вариантов, предусматривающих самые разнообразные сценарии. И когда в шлюзе трое вражеских десантников, и когда шестеро, и когда наши люди внутри, и когда снаружи. Во всех вариантах на овладение шлюзом тратилось не более двух минут. На деле получилось даже быстрее. Выхватив заранее спрятанное оружие, наши десантники легко перебили захваченных врасплох альтаирцев.
Оставалось около четырех минут. Дальше на счету была каждая секунда. Мы долго обсуждали с коммандером Хейзом порядок наших действий после захвата челнока, на котором прибыла призовая партия. Изначально я планировал перепрограммировать его и направить на таран вражеского корабля, но Хейз мой план забраковал, указав, что даже если идущий на столкновение челнок каким-то чудом не собьют батареи ПКО7 эсминца, то простого тарана все равно может не хватить для гарантированного вывода корабля из строя, особенно если челнок врежется в хорошо бронированную часть корпуса.
План самого Хейза был в том, чтобы вместо направления челнока курсом на столкновение имитировать его возвращение на корабль, заложив в него обратный курс на стыковку. Это, по мнению Хейза, должно было внести дополнительную неразбериху в ситуацию. Вражескому капитану придется принимать решение об отмене у челнока статуса дружественной цели и приказе на его уничтожение, рискуя тем, что на нем возвращаются вырвавшиеся из лап врагов члены его команды. Кроме того, у альтаирцев будет соблазн дать челноку пристыковаться и уже на выходе из своего шлюза сделать засаду на контрабордажную партию. Тут я с ним согласился. Сам бы я, пожалуй, именно так и поступил. А вот следующая его идея меня несколько ошарашила. Хейз предложил загрузить в челнок две мины из штатного вооружения эсминца, оборудовать их дистанционными взрывателями и активировать после стыковки шаттла с эсминцем.
При этом меня смутила даже не перспектива получить два миниатюрных ядерных взрыва в ста километрах от своего корабля. Радиацией в космосе никого не удивишь, а электромагнитный импульс от взрыва нас достать не должен. Нет. Меня покоробило от какой-то безжалостной простоты этого предложения. Просто взять и взорвать корабль, поверивший, что мы собираемся сдаться… Что-то в этом было неправильное, нехорошее.
Но лучшего плана не нашлось. Все другие варианты, моделирование которых мы прогоняли на искине «Дартера», не давали даже сорокапроцентного шанса на успех. В итоге скрепя сердце я все же одобрил план Хейза. Оставалось лишь как-то отвлечь экипаж противника от возвращающегося шаттла, чтобы дать ему шанс пристыковаться. Тут-то и был запланирован выход мистера Мурра.
