– Не знаю, я бы так не утверждала. По-моему, в последний день у Боуринга, кроме этого брака, ничего не было на уме, – отрезала гувернантка.

– Вы говорите глупости, – поморщилась Дерика и поднялась, держа в руке письмо к Форду. – А теперь, Софи, вы обязаны сказать моему отцу, что имеете желание покинуть наш дом.

– Что?! – воскликнул сэр Ганнибал. – Вы, мисс Уорри… Вы ведь жили с нами с тех пор, когда Дерика была еще ребенком! И вы собираетесь от нас уйти?

– Да, – смущенно ответила гувернантка. – Я рассчитывала оставаться в вашей семье до самой смерти, но в последнее время тут платят не слишком исправно, – добавила женщина и стыдливо посмотрела на хозяина.

– Я не могу делать деньги из пустоты, – слегка покраснел баронет, ибо слова мисс Уорри немного задели его гордость. – Но я заплачу вам все, что должен, прежде чем вы уйдете. Хотя считаю, что вы поступаете неразумно. И куда же вы планируете податься?

Софи, в свою очередь, покраснела и ответила почти с гневом:

– Я вовсе не такая беспомощная, я не хуже других, сэр Ганнибал. Я правильно предсказала смерть господина Боуринга и прославилась. Теперь я собираюсь в Лондон. Буду зарабатывать гаданием!

– Вас арестуют за мошенничество.

– Нет, я организую все официально. Мое пророчество об этом убийстве стало настоящей сенсацией. Я разбогатею. Через несколько лет я буду иметь столько денег, что позволю себе отдыхать.

– Все эти пророчества – ерунда, – сердито объявил сэр Тревик.

– Ничего подобного. Это была правда, сэр.

– Неужели все это вы прочитали по ладони Боуринга?

Мисс Уорри очень странно посмотрела на баронета.

– Я на самом деле добилась успеха, – провозгласила она торжественным тоном. – Вы скептик, но на этот раз вы и другие шуты вынуждены будете признать истину. – И, выпалив это, прежде кроткая женщина вышла из комнаты, чуть ли не хлопнув дверью.

– Она сильно изменилась за последнее время, – заметила Дерика, глядя на отца. – Успех этого пророчества, похоже, свел ее с ума. Раньше она была тише воды, ниже травы, а теперь и со мной ведет себя довольно грубо. Я даже рада, что она уйдет.

– Я тоже, – произнес сэр Тревик с мрачным вздохом. – Только выглядит все это так, словно крысы бегут с тонущего корабля. Без господина Боуринга я и вправду не знаю, где брать наличные.

– Подождем, пока не зачитают завещание, – сказала девушка, ласково погладив отца по руке. – А вдруг он упомянул тебя?

– Пф! Не слишком-то верится, это не в его характере, – проворчал пожилой аристократ. – Однако ты должна поехать со мной и тоже послушать адвоката.

– Зачем? Неужели без этого нельзя обойтись?

– Нельзя. Я не хочу оказаться один в мрачном доме, где будут только наглая экономка и безумный наследник. Конечно, если ты боишься Моргана…

– Я ничего не боюсь, – едва заметно улыбнувшись, отозвалась Дерика. – Я поеду с тобой, отец, и, возможно, мы на самом деле услышим что-то полезное.

Как и многие девушки ее возраста, мисс Тревик мечтала вести спокойную, беззаботную жизнь, не думая о хлебе насущном. Но чувство долга не оставляло ей другого выбора. Сэр Ганнибал напоминал большого ребенка, и за ним нужно было присматривать. Дерика ждала того дня, когда ее отец женится во второй раз и заботиться о нем начнет супруга. Тогда девушка со спокойной душой вышла бы замуж за господина Форда и, по крайней мере, какое-то время жила бы счастливо.

Вот так и получилось, что сразу после похорон сэр Ганнибал с дочерью вновь отправились в Грандж. Боуринга погребли на кладбище Санкт-Эвалдса. Мария Крент, желая прославить своего покойного хозяина, предложила похоронить его в семейном склепе Тревиков при деревенской церкви недалеко от Гранджа, но баронет категорически отказался, поэтому миллионеру пришлось довольствоваться менее аристократическим местом упокоения. В этот день чуть ли не все жители Санкт-Эвалдса шли за гробом – не потому что они так сильно любили господина Боуринга, а из-за того, что его смерть стала громким событием.

Миссис Крент присутствовала на траурной церемонии вместе с Морганом, который в новом черном костюме выглядел еще более неотесанным и неуклюжим, чем обычно. А когда все закончилось, те, кого позвал адвокат, поехали в Грандж узнать, как покойный распорядился своими земными богатствами.

Приглашенные расположились в большой гостиной – сумрачной комнате, окна которой выходили на террасу из грубого серого камня. Лондонский адвокат, подтянутый молодой человек, приготовился огласить последнюю волю усопшего.

Экономка по обыкновению посадила Моргана между собой и своей дочерью – хорошенькой, как кукла. Сэр Ганнибал с Дерикой сели с другой стороны. Кроме них в комнате находились деловые партнеры Боуринга и толпились слуги. Никто не ждал от этого действа никаких неожиданностей, особенно миссис Крент. Все считали, что миллионер оставил основной капитал своему сыну и, вероятно, назначил ему опекуна. Мария Крент молилась, чтобы ее уполномочили заботиться о слабоумном наследнике. Тогда она открыла бы для себя неиссякаемую золотую жилу. Поэтому, увидев сэра Ганнибала, миссис Крент скривилась. Больше всего она боялась, что, несмотря на почти враждебное отношение к баронету, Боуринг назначит опекуном своего сына именно Тревика. В этом случае экономку ждало бы увольнение.

Но ни миссис Крент, ни все остальные собравшиеся в комнате не ожидали услышать того, что в итоге прозвучало. После объявления мелких сумм, завещанных служащим и друзьям, выяснилось, что основной капитал и все свое имущество господин Джон Боуринг оставил сэру Ганнибалу Тревику.

Морган лишился наследства, а баронет в одночасье разбогател. Экономка, словно бешеная, вскочила с места с горящими глазами.

– Вы… Вы из-за этого и убили бедного Боуринга! – прокричала она, потрясая кулаками.

Разгневанная Мария Крент открыто обвинила сэра Ганнибала в преступлении. Эта невысокая и полная пожилая женщина с маленькими свинячьими глазами, красным лицом и крашеными волосами никак не могла считаться привлекательной, но в тот момент, охваченная пламенной яростью, она напоминала Свободу на баррикадах[5]. Без всякого преувеличения: будь госпожа Крент в силах, она тут же убила бы баронета. Она и впрямь бросилась вперед, словно собираясь вцепиться ему в лицо. И только испуганная дочь, которая удерживала свою мать сзади, сумела остановить разгневанную фурию. Одним словом, в миссис Крент клокотала ярость.

Сэр Ганнибал при этом даже не дрогнул. Он был выше этого. Не поднимаясь с места, он вставил в глаз монокль и посмотрел на разъяренную женщину. Если он и побледнел, то никто этого не заметил. Только мисс Уорри напряглась, внимательно следя за каждым его движением. Почему происходящее столь сильно взволновало ее, было непонятно. Однако она смотрела скорее на своего хозяина, чем на миссис Крент. Остальных зрителей напугало поведение экономки, и они замерли, в ужасе переглядываясь.

– Вы убили моего господина! – ревела миссис Крент, сжав пухлые руки в кулаки и трясясь всем телом.

Сэр Ганнибал так и не пошевелился.

– Подобное обвинение не стоит даже опровергать, – с олимпийским хладнокровием произнес он. – Мой покойный друг…

– Друг! – взорвалась экономка. – Встречаясь, вы всякий раз ссорились как кошка с собакой!

– Что-то я не припомню, госпожа Крент, чтобы вы присутствовали при наших встречах, – сухо возразил баронет. – Поэтому мне не вполне ясно, на чем зиждется ваша непоколебимая уверенность.

– Я знаю! Я-то знаю! – бормотала Мария. – Господин Боуринг никогда вас не любил. Еще с тех пор, как вы были вместе в Африке. Как бы вы ни юлили, сэр, вы никогда не осмелитесь рассказать правду о тех днях!

– Господин Граттон, прошу прощения за то, что вас так грубо перебили, – все так же невозмутимо продолжал сэр Тревик, повернувшись к адвокату. – Более того, мне жаль, что все это происходит в моем доме, – добавил он и бросил леденящий взгляд на миссис Крент.