И как только я поверила, что он существует (или я создала его?), меня настигло самое страшное осознание.
Осознание того, что внутри меня есть что-то, что заставило меня его искать.
Ужасный вопрос.
Я хотела узнать: если это не болезнь, не маниакальная необходимость и не указ свыше.
Тогда ЗАЧЕМ он это делает?
Анкетирование #1
Каким было твое первое воспоминание о жизни?
Помнишь ли ты тот день, когда поняла, что стала взрослой?
Какой момент в твоей жизни ты можешь назвать самым переломным?
Кто был в тот момент рядом?
Городской сумасшедший
Roxette – It Must Have Been Love
Теперь ты знаешь, кто он такой.
Думала ли я в тот момент, что спасаю их всех? Скорее да, чем нет.
Я чувствую его в двадцати метрах за своей спиной. Окруженного переодетыми сотрудниками спецназа. С винтовками под широкими одеждами.
Ты когда-нибудь задумывалась, как выглядит камуфляж для спецопераций в метро?
Твоя повседневная одежда.
Думала о том, что чувствует червяк болтаясь на крючке, пока он медленно погружается на дно? Ведь он еще жив в этот момент.
Я погружаюсь. Туда, где кабинка дежурного. Который прекрасно знает, что отсюда пора сваливать. Которому потом вручат правительственную награду. Ну, как ему… передадут его родственникам.
Эскалатор спускает меня вниз и начинает выпрямляться. Я могу заглянуть в кабинку дежурного.
Что я чувствовала, увидев в черно-белом мониторе Его фигуру?
Думала, что червяк возможно чувствует приближение рыбы? Способен ли он, ползавший всю жизнь под землей, хотя бы отдаленно понять, что это приближается к нему?
Думаю, он не сводит глаз с лисьего хвоста прицепленного к моему рюкзачку.
Обожаю аксессуары. Приятная тяжесть переваливается из стороны в сторону.
Смещенный центр тяжести.
Что я чувствовала, осознавая, что серийный убийца в десяти метрах от меня? И что он пришёл за мной?
Когда я делаю еще один шаг с движущейся ленты на твердую мраморную «землю» метро…
Я просто хотела найти того, кто бросил вызов.
Ты это не твоя обувь.
Чувствовала ли я себя в безопасности?
На залитой металлическими бликами станции было несколько десятков переодетых вооруженных контрактников.
Пришли ли они сюда, чтобы защитить меня?
Была ли я когда-нибудь ближе к тому, чтобы превратиться в мешок с цитоплазмой?
Думаю нет.
По спине прокатывается волна зябкого холода. Я словно чувствую, что вот и он вступил на платформу, а значит осталось немного. Дежурный перекрывает вход в верхнем вестибюле. Я смотрю на случайные лица в толпе. Люди, которым не повезло.
В клетке с самым страшным серийным убийцей.
Итак: когда ты ловишь маньяка ты ожидаешь встретить чокнутого эстета, забитого изгоя, тупоголового амбала, опьяненного безнаказанностью маргинала, зависимого сумасшедшего.
Но ты не думаешь об альфе.
Знаете, что в нем особенного? У него не было собственного почерка.
Я кое-что уже поняла о нём.
Это ведь не первая наша встреча.
Ахэгао
Что, если бог не хочет, чтобы мы в него верили?
Что, если он хочет, чтобы мы верили в самих себя?
Наша первая встреча.
Оглушительный концерт.
И я, одетая в его вкусе. Боже мой, откуда мы женщины только знаем это? Чужие вкусы.
Мне кажется нет ничего сложнее, чем угадать, чего хочет другой человек.
Я ни разу не видела его. Только читала о том, кого и как он убивал. И вот я одетая.
Черные башмачки и белые гольфики.
Плессированная юбка и вьющиеся волосы.
Влажная укладка.
Каково это: быть объектом вожделения?
Женщина – это всегда мишень.
Он скажет мне потом:
– Я не нападаю на виктимных.
– Почему напал на меня?
– Что-то почувствовал.
Сегодня последний день нашего знакомства.
Возможно, именно поэтому я рассказываю это тебе.
Хочется оставить о нем добрые воспоминания.
Как мы познакомились?
Он изнасиловал меня на концерте одной рок-панк-поп-группёнки.
Молва скажет «допрыгалась».
Люди скажут «сама виновата».
Я скажу:
Больше всего на свете я хочу, чтобы он это повторил.
Но давай по-порядку: это моя работа. Ну не в смысле быть изнасилованной. А в смысле быть наживкой.
Вокруг концерт. Это какая-то особая среда.
Словно аквариум. Само пространство тут какое-то вязкое и плотное. Маскарад.
Где каждый может перестать быть самим собой.
Стать массой.
Стать частью чего-то большего. Чего-то другого.
Меня всегда пугали, люди, которые избегают походов на концерты. Не фанатеют по какой-нибудь группе, не признают себя фанатами сериальчика, сидят дома в день города или на новый год.
Что они возомнили о себе?
Я внутри оглушительного выступления. Толпа уже перестала быть скопищем обладателей билетов – теперь это единое существо. Я растворяюсь.
Сначала я строю из себя робкую, чтобы убедить его, что проблем со мной у него не возникнет.
Такую знаешь, которую лапают за жопу в толпе, а ей проще сделать вид, что типа не заметила, чем разжигать конфликт.
Хорошенькое местечко – толпа. Огроменное скопление народу.
Ему нравилось делать это у всех на виду.
Я оборачиваюсь и сквозь контузию шоу… Ловлю его взгляд. Точнее – он ловит меня. Как венерина мухоловка.
Такой взгляд, знаешь…
Если ты посмотрела – ты не сможешь сделать вид, что это случайно. Надеяться, что он забудет. Что он простит. Что он улыбнётся.
Мурашки.
Я отворачиваюсь.
Вокруг грохочет концерт.
Пот и буйство. Но я уже думаю только о нем.
Ты сразу понимаешь: он не один из нас.
Я отвернулась. И не напрасно.
Почти сразу он схватил меня сзади за шею, за горло так что я всхрипнуть не успела и поволок в какое-то заранее спланированное место.
Нельзя играть с огнём и не разгореться самой.
Лучший момент для контратаки – когда он достанет свой прибор. Это все знают.
Мои губы затекли.
В изнасиловании всегда есть момент, когда ему надо освободить руки, чтобы достать и начать процесс.
Оказавшись в какой-то подсобке, он швырнул меня в стену так сильно, что часть моего тела стала на секунду абсолютно плоской.
Я слышу грохот концерта за стеной.
В всполыхах света я вижу типичного работника сцены.
Если бы я не знала – я бы поверила: перчатки торчащие из бокового кармана на широких брюках, выцветшая футболка с крупным принтом какой-то никому не нужной группы. Намотанная на запястье стяжка для проводов.
Готовился.
В конце-концов все мы кого-то косплеим.
Он скажет мне потом:
– Знаешь, как попасть куда угодно без пропуска?
– Знаешь этот трюк со стремянкой?
Там в темноте у меня не получается оглядеться, но это что-то вроде комнаты звукооператора.
Он расскажет мне потом:
– Оденься как подсобный рабочий и неси в руках тяжелую стремянку – пропуск не понадобится.
Проверь на досуге со своим парнем.
Я пытаюсь прийти в себя. После удара спиной. Глаза крепко накрепко зажмуриваются от боли. В глазах темнота с сияющими пятнами.
Самое страшное, что я не могла подготовиться. Знать, как он будет меня убивать.
Я отмахиваюсь от него бутылкой валявшейся на полу.
Когда все тактильные ощущения на двадцатисантиметровом ноже примотанном скотчем к руке в моих широких рукавах.
Но я неловко отмахиваюсь бутылкой.
Чтобы он и подумать не мог, что я вооружена.
Знаешь, как Шелли Дюваль битой в «Сиянии».
Охотник всегда больше следит за манерой движения жертвы.
Манеры важнее действий.
Мне надо сыграть полную недееспособность от стресса.