— Если ты перестанешь тыкать этой палочкой мне в лицо, как будто собираешься выколоть глаз, мы могли бы поговорить, — хрипло произнес мужчина. Сиерра прерывисто вздохнула и почувствовала, как от волнения закружилась голова.

— Может и стоило бы воткнуть ее тебе прямо в правый глаз, — холодно ответила она, взяв себя в руки.

Вместо ответа Сириус Блэк громко рассмеялся, заставив свою дочь поежиться, словно от холода. Она продолжала держать палочку наготове и смотреть на него настолько высокомерно, насколько только могла, учитывая трясущиеся коленки и непослушные пальцы.

— Тогда сделай это прямо сейчас и покончим с этим, — с ухмылкой сказал мужчина и подошел к ней вплотную, упираясь грудью в острый конец волшебной палочки.

Помедлив несколько мгновений, Сиерра своим оружием отпихнула его на шаг назад и опустила палочку. В комнате воцарился полумрак.

— У меня слишком много вопросов. Убить тебя я смогу и позже.

— А сможешь ли? — издевался тот.

— Не сомневайся во мне.

Сиерра инстинктивно коснулась массивного перстня на пальце, который тут же привлек внимание мужчины. Мгновенно помрачнев, Сириус схватил ее за руку и поднес кольцо к глазам.

— Какого черта? — возмутилась она и попыталась выдернуть руку, но вопреки ожиданиям Сириус оказался очень сильным и цепко держал ее кисть.

— Откуда у тебя это?

— Это подарок. — Сиерра все же вырвала руку, когда Сириус чуть ослабил хватку. — И, если ты не перестанешь меня хватать, наш разговор закончится очень быстро.

Решив на время уступить, беглый преступник вальяжно расселся на том самом старом матрасе и устремил на дочь заинтересованный взгляд.

— Каким образом тебе удалось заманить меня сюда?

— Знаешь ли, твой низзл очень хорошо разбирается в людях, и потому согласился мне помочь.

— Это похоже на бред сумасшедшего, надеюсь, ты это понимаешь? — снисходительно спросила девушка.

— Я не могу ответить на некоторые твои вопросы, потому что не уверен, что могу доверять.

— Это ты мне говоришь о доверии? — искренне удивилась Сиерра. — На секундочку, это ты сбежал из Азкабана за жестокое убийство своего товарища и кучки маглов, а также сознательное предательство лучшего друга, которое, в свою очередь, повлекло смерть всей его семьи, за исключением младенца.

Сириус сокрушенно опустил голову. Сальные волосы упали ему на лицо, не давая Сиерре увидеть смесь эмоций, что отражались на нем.

— Я бы никогда не предал Джеймса и Лили, Сиерра. Они и Ремус были моей семьей, понимаешь? Настоящей семьей. Они принимали меня таким, каким я был на самом деле: импульсивным, взбалмошным, несдержанным, излишне грубым и прямолинейным. — Он усмехнулся. — А вот Питера я бы с радостью убил, да вот только он жив, а значит у меня еще есть шанс.

— Что это за небылицы?

Сиерра начинала злиться, чувствуя, что действительно ошибалась, доверяясь своей интуиции, а ее отец — самый настоящий преступник, лжец и манипулятор, который в эту самую минуту пытается запудрить ей мозги и склонить на свою темную сторону.

— Все эти двенадцать лет я был уверен, что он мертв. Я знал правду, в которую не верил никто. Я осознаю, что доказательств моей невиновности просто не было! Я считал, что этот трус Петтигрю выдал Темному лорду тайну Поттеров, а затем, поняв, что я иду за ним, подставил меня перед своим жалким и трусливым самоубийством. Однако этим летом я совершенно случайно понял, что все эти годы жил во лжи.

Сириус вальяжно плавным движением руки откинул отросшие волосы назад — чтобы они не падали на глаза. И словно не было в этот момент унизительных лет заключения, что должны были сломать его.

— В юношестве произошла ситуация, связанная с Лунатиком… Прости, с Ремусом Люпином. — Он на мгновение задумался, стоит ли продолжать свой рассказ. — И, чтобы поддержать друга, мы все обучились анимагии.

— Черный пес… — выдохнула Сиерра, чувствуя, как глаза предательски жжет от слез. — Это был ты… В Касл Комб и на вокзале Кингс-Кросс.

Взгляд Сириуса потеплел, и он кивнул.

— Я не мог отказать себе в удовольствии посмотреть, какой все-таки выросла моя дочь.

Девушка повернулась к нему спиной, делая вид, что изучает пейзаж за окном, а на самом деле вытерла скатившиеся дорожки слез и сделала глубокий вдох.

— Да, я стал превращаться в пса, и Джеймс всегда шутил, что в его облике я гораздо добрее, и мне стоило бы навсегда превратиться в собаку. — Он тихо посмеялся на свою реплику. — Сохатый стал оленем, и я так долго хохотал поначалу, что запас шуток казался мне неиссякаемым. А Хвост, он же известный как Питер Петтигрю… Эта мерзкая сволочь могла обрести только один образ — отвратительной крысы.

Сиерра не поворачивалась, потому что просто не могла смотреть на него и свыкнуться с мыслью, что это все правда не сон.

— Мне еще тогда стоило догадаться, что ему нельзя доверять, но Лунатик и Сохатый всегда жалели его, и вот чего это нам всем стоило.

— Звучит очень трагично, но я до сих пор не услышала ни одного факта, — строго произнесла Сиерра.

— Если научишься не перебивать старших, то услышишь все гораздо быстрее, — язвительно ответил Сириус. Девушка закатила глаза. — Тебе наверняка известен тот факт, что от несчастного Питера Петтигрю остался лишь палец?

— Да, это зверское и абсолютно садистское убийство поразило всю магическую Британию.

— Убийство! — передразнил Сириус. — Летом министр привез в Азкабан газеты: не знаю зачем. Может, из жалости, а, может, из желания сделать заключенным еще хуже, разрешая взглянуть одним глазом на нормальную человеческую жизнь, какой они теперь навсегда лишены.

— Ты так говоришь, будто в Азкабане сидят святые люди, на долю которых выпало слишком много бед, — возмутилась Сиерра.

— Мерлин, неужели я был таким же в семнадцать лет! — ворчливо пробубнил Сириус, игнорируя очередной выпад дочери. Та хмыкнула.

Сиерра набралась решимости и сил обернуться, чтобы иметь возможность считывать эмоции своего отца. Она была уверена, что искусный волшебник и манипулятор, который явно имеет опыт в психологических атаках, прекрасно умеет скрывать истинные чувства, но ей хотелось верить, что таким образом она все же разгадает, где правда, а где ложь.

— Я тогда с жадностью впивался взглядом в каждую строчку, букву, колдографию… И одна из них перевернула все мое представление о последних двенадцати годах. На одной из страниц красовалась фотография семейки Уизли во всем ее многочисленном составе, они выиграли поездку в Египет и сияли, как начищенные галеоны. И все бы ничего, но на плече у одного из детей сидела домашняя крыса, у которой отсутствовал палец — тот самый, что трусливый Петтигрю отсек себе перед тем, как подставить меня.

Сиерра нахмурилась и даже осмелилась сделать полшага в сторону мужчины.

— У крысы Рона действительно отсутствует палец, и она, со слов близнецов, живет с ними очень много лет… Кочует от старших детей к младшим.

Сириус поднялся на ноги и подошел ближе к дочери. Та не отступила, а, наоборот, вздернула подбородок, бросая вызов собственному страху.

— Эта крыса, Сиерра, мой единственный билет на свободу. Вопреки непреодолимому желанию убить эту тварь я должен сохранить ему жизнь, чтобы вернуть себе свое по праву.

— Дай угадаю, — усмехнулась девушка, — ты хочешь, чтобы я помогла тебе проникнуть в Хогвартс. Ты что, за дуру меня держишь? Рассказал красивую сказочку и, думаешь, я поведусь?

— Я и не ожидал, что ты поверишь мне так легко. Нет, Сиерра, я хочу, чтобы ты лично убедилась во всем.

— И как же? — Она всплеснула руками. — Может, мне поговорить с крысой Рона?

— Пожалуй, это будет лишним, — насмешливо согласился он. — Послушай, в школьные годы мы создали Карту Мародеров с точным планом Хогвартса, его окрестностей, со всеми тайными ходами. Также, она всегда показывала передвижения любого ученика или профессора, что были в поле видимости карты. Все, что я слышал о ее последнем местонахождении — это каморка Филча, где он десятилетиями хранит всякий конфискованный хлам. Я хочу, чтобы ты нашла эту карту и сама убедилась в моей правоте, увидев имя этого гнусного предателя на карте.