— Какая ты заноза! — возмутился Перси. — Как ты себя терпишь?

— Так же, как и ты себя, Перси, — фыркнула она. — В общем, хорошего дня. И, молю, отвяжись от меня, потому что выдумала я тебя куда лучше, чем ты есть на самом деле.

— И кто же я?

— Ты жалок и слаб.

Перси на мгновение прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, но, когда открыл их, легче не стало. Он знал, что есть вещи, которые Сиерра не могла ему простить, хоть и делались они из лучших побуждений, знал, что есть те, которые и сам себе простить не мог, но он больше не мог позволить себе только лишь защищаться. Да и разве лучшая защита — это не нападение?

— Я был так слеп. — Он сокрушенно покачал головой. — Не замечал очевидное! Ты жестокая, Сиерра.

— Это не жестокость. Я справедливая.

— Справедливая? — Перси сверкнул гневным взглядом и склонил голову вбок. — Я рисковал своей карьерой, жизнью в конце концов, чтобы защитить тебя, или ты уже забыла последнюю встречу с Краучем-младшим? А что делаешь ты? Бросаешься резкими фразами, при любом удобном случае пытаешься меня унизить, из своей прихоти унижаешь еще и Грейс. Ты причиняешь людям боль — вот какая ты справедливая.

— О, ну боль людям и ты неплохо причиняешь, Перси, — теряя терпение усмехнулась Сиерра. — Все, кто тебя окружают, рано или поздно начинают страдать.

— Сиерра, ты своим ядом отравляешь все вокруг себя, — будто не слыша ее, продолжал он. — Не моя проблема, что ты никак не можешь меня отпустить.

Сиерра отшатнулась и удивленно уставилась на него: в ее привычном равнодушном взгляде, наконец, треснул лед. Перси не собирался это говорить, потому что заведомо знал, что она лишь посмеется, но, сам того не зная, он попал точно в цель. И почему-то такое осознание причинило боль и ему самому.

Сиерра впервые так ничего и не ответила: она не парировала его фразу порцией острых слов, не защищалась. Она просто, наконец, приняла поражение и осознала, что единственным верным решением будет полная капитуляция. Сиерра молча пялилась в одну точку до тех пор, пока обескураженный Перси не ушел. Он победил, но эта победа не принесла удовлетворения — лишь только горечь и осознание, что с этого момента что-то окончательно сломалось.

На следующий день Сиерра небрежно бросила заявление об уходе на стол Максвелла и, игнорируя его язвительные реплики, отправилась собирать свои немногочисленные вещи. Это было фатальное поражение, которое скорее всего запустит цепь не самых приятных разговоров, но легче перенести их один раз, чем бесконечно бороться с собой.

Ни с кем не попрощавшись, Сиерра ожидала лифт, держа в руках небольшую коробку, забитую до самого верха безделушками: перья, ежедневник, статуэтка в виде совы, которую ей в конце лета дарила Купер, и несчастный полуживой кактус, который в последний раз поливали, казалось, в четвертом восстании орков. Сами орки. Перси поравнялся с ней и удивленно покосился на вещи в ее руках. Пришло какое-то болезненное осознание, что он больше никогда ее не увидит.

Лифт оповестил о своем прибытии мелодичным звоном колокольчика. Сиерра вошла в кабину первая и, выпрямившись, упрямо смотрела в одну точку, стараясь ничем не выдать свою нервозность.

— Уходишь из министерства?

— Не думай, что из-за тебя, — привычно огрызнулась Сиерра.

— И в мыслях не было.

Молчание затягивалось, а лифт практически спустился в атриум.

— И что будешь делать теперь? — не унимался Перси.

— Займусь бизнесом. Выйду замуж за Розье, — будничным тоном произнесла она.

Перси резко повернул голову и уставился на нее изумленным взглядом, будто не мог поверить собственным ушам. Сиерра с трудом подавила победную улыбку, словив его ошарашенный взгляд краем глаза.

— Что, вот так сразу? — делано равнодушно поинтересовался юноша.

— А почему бы и нет?

Сиерра пожала плечами и как бы случайно покрутила на пальце кольцо, подаренное Эваном на рождество. Перси проследил за ее действиями и инстинктивно сжал руки в кулаки.

Двери лифта раскрылись, и Сиерра, собрав всю волю в кулак, кинула на Перси прямой взгляд. Казалось, будто не он, а она в тот момент смотрела на него сверху вниз.

— Прощай, Перси. Полагаю, это конец.

Она уходила, выпрямив спину, гордо и не признавая поражения, ведь последнее слово ожидаемо оказалось за ней. А кольцо на пальце словно вибрировало, ведь шалость, черт возьми, удалась. Сиерра Блэк не умеет проигрывать. Он так и пялился ей вслед, даже не заметив неподалеку Грейс, которая изо всех сил улыбалась ему, но, завидев рядом Сиерру, тут же поменялась в лице, и улыбка медленно сползла с ее губ. Та, проходя мимо, остановилась рядом, плечом к плечу, всего лишь на мгновение, и, ухмыльнувшись краешком губ, насмешливо посмотрела Грейс прямо в глаза. Где-то там, на самом дне, плескалась грусть, разочарование и ревность, но были так глубоко, что можно спутать с чем угодно. Сиерра торжествующе отвела взгляд и ушла не оборачиваясь. Грейс же посмотрела на Перси с надеждой, а он в ответ лишь поджал губы и отвел взгляд в сторону.

Весь день девушка пристально наблюдала за Перси, и за ужином он тоже был сам не свой: не рассказывал, как прошел его день, не делился успехами, а просто вяло жевал и о чем-то напряженно размышлял. Грейс изо всех сил старалась, шутила и болтала без умолку, но никак не удавалось его расшевелить.

— Представляешь, Карен, ну, которая Бирн, сегодня вместе с отчетом вложила в папку свою интимную переписку с Колином Стюартом! Мерлин, ты бы видел глаза Максвелла! Он аж позеленел и такой…

— Я не люблю тебя, — невпопад выпалил Перси.

Призрак не отыгранной улыбки еще пару мгновений витал на лице Грейс, но вскоре она осознала услышанное и бесшумно положила приборы в тарелку.

— Это из-за нее, да?

— Дело не в этом.

Перси покачал головой, но поднять взгляд на девушку так и не решился.

— А в чем? Такая жгучая ненависть у людей не возникает на ровном месте.

— Я не испытываю к ней ненависти.

— А я говорю и не о тебе. — Перси поднял на девушку тяжелый взгляд. Грейс усмехнулась и откинулась на спинку стула. — Она пришла сюда, чтобы уничтожить твою жизнь, и ушла, когда поняла, что не в силах уничтожить то, что и так разрушено.

Грейс покачала головой и взметнулась на ноги, принимаясь мерить комнату шагами. В голове не укладывалось, как все это могло произойти на самом деле.

— Какая же я дура! Ведь знала почти с самого начала, что все дело в Сиерре Блэк, но все равно боролась за нас, пыталась быть идеальной, все стерпеть…

Перси так старался не произносить это имя вслух, и когда оно лихо прозвучало из уст Грейс, внутри что-то предательски оборвалось.

— Я не хотел причинить тебе боль.

— Ты для всех заготовил эту фразу? Впрочем, забудь. — Грейс махнула рукой. — Ты не виноват в моих иллюзиях и ожиданиях.

Она молча и спешно собирала свои немногочисленные вещи, чтобы уйти и не вернуться сюда никогда. И каким бы тяжелым не вышел разговор, Перси испытывал облегчение, ведь впервые за многие месяцы больше не нужно было притворяться.

Уходя, Грейс обернулась, и Перси взглянул на нее с искренним сожалением, ведь она и правда не заслужила всего этого дерьма, что они вместе с Сиеррой натворили.

— Не надо этого взгляда, Перси. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Когда дверь за ней тихонько закрылась, Перси задумался, что, возможно, для кого-то это и правда конец, пусть и такой кошмарный, но он же погряз в болоте сожалений и разрушенных надежд, и есть ли всему этому конец на самом деле?

Сиерра не хотела и не могла оставаться в тот день одна, поэтому, не задумываясь, отправилась в единственное спокойное для нее место: на площадь Гриммо. К Сириусу. Он встретил ее, как и всегда, тепло, но взгляд выражал крайнюю степень беспокойства. Сначала не хотелось ничего обсуждать, поэтому Сиерра молча положила голову на колени отцу, пока он также молча пил виски и аккуратно касался пальцами ее волос. Слова вырвались позже, когда созрели в мыслях окончательно — без лишних эмоций и прикрас.