- Месяц назад она пришла ко мне, мы поговорили, и, знаешь, я понял, что нужно жить дальше. Я это даже почувствовал.

- Я очень рада за тебя, - искренне призналась я.

- Если бы не Анджелина, я бы, наверное, не выбрался из дерьма, в котором погряз. Она протянула мне руку помощи и вытащила.

Я проглотила эти слова, стараясь скрыть обиду и удивление. То, что Джонсон не призналась ему, кто надоумил ее прийти – это даже хорошо, но как он может так спокойно восхвалять лишь ее? А как же я? Ведь именно я первая протянула ему руку! Именно я всеми силами тянула его и добилась начального успеха! Именно я терпела всю его агрессию, всю его желчь и ненависть, наполненную горьким отчаянием. А потом на все подготовленное пришла Анджелина и стала героиней, вытащившей беднягу Джорджа буквально из петли.

Наверное, это все звучит невероятно эгоистично, нелепо, по-детски, но я, правда, не понимаю, как можно меня так несправедливо списать со счетов. Я не требую стоять на коленях передо мной, не требую того, чтобы возносить меня, подобно божеству. Я просто хочу элементарного «спасибо». Мне даже не нужны извинения за его отвратительное поведение, мне нужно знать, что все было не зря. А что я получаю вместо этого?

- Мне жаль, что ты видела меня в том мерзком состоянии. Мне жаль, что я обходился с тобой не так, как ты того заслуживаешь.

- Это сейчас не имеет значения. Главное, что ты в порядке. А мне пора. – Я поднялась на ноги и последовала к двери и уже возле нее обернулась. – Удачи тебе.

- Ты заходи, - сказал он, и я слабо улыбнулась.

- В этом уже нет необходимости. – Я вышла из кабинета, прислонилась к двери и шепотом добавила: - Похоже, никогда и не было.

Закутавшись в теплое пальто и шарф, я решила немного прогуляться по Косому переулку, обдумать все и немного остыть, так как сегодня погода позволяла это сделать. Все это время я пыталась убедить себя, что очень рада за Джорджа, рада, что он выбрался, и совсем неважно каким путем и с помощью кого. Главное, что он искренне улыбается, изобретает и верит, что все теперь точно наладится. Но до конца мне убедить себя в этом так и не удалось, какое-то неприятное чувство сдавливало грудную клетку и каждый раз возвращало мне мысли о том, что нужно было с самого начала отправляться к Анджелине, чтобы не было так обидно за потраченное время, силы и нервы.

Дома я была к обеду, и Рон встретил меня недовольным взглядом, а я лишь виновато посмотрела на него и вопреки всем ожиданиям заварила себе горячий чай с малиной.

- Что-то ты не особо довольна результатом своих трудов, - заметил он.

- Нет, я рада, правда. – Я попыталась искренне улыбнуться, и, кажется, Рон поверил.

Мне не хотелось делиться с ним мыслями и переживаниями по этому поводу. Да, я безмерно люблю этого человека, но он не сможет меня понять так, как бы мне этого хотелось. Никто не сможет, поэтому мне вообще стоит забыть об этом и возвращаться к привычному жизненному ритму. Джордж теперь на полном попечении мисс Джонсон, а я умываю руки, так как сделала уже все, что от меня зависело.

- Что ты там говорил насчет прогулки? – улыбнувшись, спросила я, и Рон моментально забыл о своей обиде.

- Этот день ты запомнишь надолго, ведь даже погода на нашей стороне. Закрой глаза.

Рон протянул мне широкую ладонь, в которую я доверчиво вложила свою ручку, и мы аппарировали.

Я услышала шум моря, плеск волн, разбивающихся об острые скалы, и крики неугомонных чаек, которые эхом раздавались вокруг. Я вдохнула полной грудью соленый морской запах, который мне услужливо предложил прохладный ветер, и улыбнулась.

- Можешь открывать глаза.

Моему взору предстал старый маяк на берегу Северного моря и бескрайняя бушующая гладь воды, которая одновременно пугала и завораживала. Я обернулась и увидела лишь многовековые деревья за спиной, скрипучие ветви которых неуклюже качал ветер. Откуда-то сверху доносились крики чаек, и я обратила взор к небу, в хмури которого отчетливо мелькали проблески света, что делало весь пейзаж менее мрачным и более загадочным.

- Потрясающее место, - восторженно промолвила я.

- Я был уверен, что тебе понравится.

Рон расстелил плед на еще тускло-зеленой траве, и мы присели, ощущая, что отчего-то здесь земля еще не до конца остыла, будто солнышко по-прежнему согревало именно это место.

- На первых курсах я считал тебя настоящим кошмаром, - улыбнувшись, начал Рон. – Потом еще этот Живоглот, с которым мы, наверное, никогда не поладим.

- Между прочим, Глотик умница, ведь он сразу распознал в Коросте врага.

- А я до сих пор уверен, что это лишь обычный инстинкт, а ты завышаешь его способности.

Я фыркнула.

- Ты невозможен, Рон! Даже девчонку во мне разглядел только на Святочном балу.

- Для меня было ударом, что ты пошла с Крамом, ведь мы всегда дружили втроем, а тут такое предательство.

Я расхохоталась и обняла колени.

- Предательство? Кто кроме тебя виноват в том, что ты такой олух и тугодум?

- Ты! – возразил он. – А чего ты раньше не…

- Не сказала, что я вообще-то девчонка? – насмешливо закончила я.

Рон улыбнулся и смущенно почесал рыжую макушку.

- Намекнула хотя бы, что ли…

- Мы долго шли к нашим отношениям, - уже серьезно сказала я. – Прошли нелегкий путь, но смогли принять друг друга со своими недостатками.

- Не со всеми. – Я непонимающе посмотрела на парня. – Живоглота я так и не смог принять.

- Дурак! – Засмеявшись, я ударила его в плечо.

- Тогда, во время битвы, я думал, что это конец.

Я кивнула, вспомнив атаку Нагайны и наше чудесное спасение благодаря Невиллу и его храбрости. Что в такой момент должны испытывать люди? Животный страх? Воспоминания о былых минутах жизни?

- Я не испытывала страха, была странная пустота, которую я до сих пор не в состоянии объяснить.

- А мне было страшно, - честно признался рыжий. – И я этого не стыжусь.

- Это непостыдный страх, - заметила я. – А вполне объяснимый и понятный.

Мы замолчали, каждый глядя вдаль и думая о чем-то своем. Так очень скоро начало темнеть, и Рон разжег огонь для света и тепла, а затем сел поближе и обнял меня за плечи. С ним я всегда чувствовала себя уютно и тепло, но никогда между нами не возникала страсть или непреодолимое желание – всегда было лишь спокойствие, которое никогда не разбавлялось буйством, какое сейчас дарит море. Не такой ли я жизни всегда хотела?

- Гермиона, у меня для тебя сюрприз. – Парень вытянул передо мной две руки, сжатые в кулаки. – Угадай, в какой руке. Не угадаешь – не получишь сюрприз.

- В правой, - улыбаясь, ответила я.

- Думай получше, - буркнул он, и я, хихикнув, ткнула в левый кулак, который Рон тут же разомкнул, и на его ладони оказалось красивое золотое колечко с небольшим камушком.

Я изумленно взглянула в голубые глаза Рона, в которых сейчас плескалась нежность, смешанная с легким волнением. Дыхание прервалось, и я боялась даже пошевелиться.

- Ты выйдешь за меня? – нерешительно спросил он. – Я понимаю, что еще немного рано, и ты вся такая целомудренная, считаешь, что нам надо встать на ноги, чтобы заводить семью…

- Да, - прошептала я, перебив поток его слов.

- Что «да»?

- Согласна, - повторила я, уже не сдерживая улыбку.

Рон моментально подхватил меня и покружил в воздухе, отчего я расхохоталась и почувствовала, что глаза слезятся, но не поняла, то ли от счастья, то ли от ветра.

Рон аккуратно надел кольцо мне на палец и улыбнулся, а я поняла, что все идет так, как и должно быть, и я точно запомню этот особенный для меня день. Даже неромантичный Рон сумел переступить через себя и достойно сделать мне предложение.

Засыпала я с улыбкой и постоянно касалась кончиками пальцев ободка кольца, а на животе ощущала теплые и сильные руки моего уже жениха.

Спустя неделю жизнь начала входить в привычное русло, я стала привыкать к новому для меня положению, а эйфория от приближающегося замужества вытеснялась обилием работы, из-за которой мы уже две недели не можем сообщить радостную новость своим семьям.