- Это ты называешь спасением? – возмутилась я.

- Это я называю спасением, - без энтузиазма ответил он, погрузившись в бумаги.

- Блеск! – Я фыркнула.

- В последнюю нашу встречу ты обещала, что зайдешь «завтра», однако прошло уже около четырех дней, если не ошибаюсь.

- Ты издеваешься? – Мои глаза округлились. – Рон был в больнице! Он мог вовсе погибнуть.

- Но не погиб же. А ты обещала.

- Ты эгоист до мозга костей! – Я кинула в него декоративную подушку и случайно смела со стола какие-то бумаги.

Джордж замер, его скулы задергались, а руки сжались в кулаки, что не предвещало ничего хорошего. За несколько секунд затишья перед бурей я успела представить, как он вскакивает с кресла, хватает меня за волосы и вышвыривает прочь с криком, чтобы я больше никогда не смела сюда приходить. И я бы не пришла.

- На чемпионате мира по выведению из себя ты заняла бы призовое место с максимальным отрывом от соперников, - спокойно выдал он, опустив взгляд на документы.

- Такого же нет, - на автомате ответила я.

- Да ну? – Он усмехнулся. – Быть может, создадим специально для тебя и тебе подобных?

Я замолчала, насупившись, но в глубине души была рада такой реакции. Подготовившись к худшему, я осознала, что подобный результат возымел лучший эффект.

- Кстати, ты мог бы и навестить хоть раз своего младшего брата, - между прочим заметила я.

- Зачем? Мне сообщили, что с ним все в порядке.

Я задохнулась от возмущения.

- Ты считаешь, что этого достаточно? А как же внимание? Как же забота? Вы же одна семья!

- Не драматизируй, Грейнджер. – Джордж криво усмехнулся. – У меня куча работы.

- Оно и видно, ведь на прилавках столько новых изобретений, - съязвила я и тут же прикусила язык.

- Ты явно напрашиваешься на мой праведный гнев.

- И что ты сделаешь? Снова силой выставишь меня за дверь?

Парень перевел на меня внимательный взгляд и несколько секунд изучал им, пока я ерзала на месте, чувствуя себя крайне неуютно.

- Какой смысл, если от тебя все равно не избавиться? Ты как бумеранг: тебя кидаешь, а ты возвращаешься обратно и в рожу, в рожу.

Я громко расхохоталась, прижав к груди оставшуюся возле меня небольшую подушку, а Джордж же сначала опешил, а затем едва заметно улыбнулся, но попытался скрыть улыбку, опустив лицо и спрятав его за отросшими рыжими волосами.

- Тебе бы не мешало подстричься, - заметила я и полностью улеглась на диван, закинув ноги на спинку.

- Кажется, я где-то уже это слышал, - ехидно ответил он.

- Хочешь, я могу это сделать? – внезапно даже для самой себя предложила я.

- Нет, спасибо, оставь мне хотя бы одно целое ухо.

- Очень смешно! Я, между прочим, стригла Гарри и Рона, когда мы охотились за крестражами, так что опыт у меня имеется.

- То-то они такими уродами вернулись, - усмехнулся он.

- Какой же ты вредный! – возмутилась я.

- Ладно. – Джордж отложил пергамент и перо в сторону. – Если обещаешь оставить ухо целым, то дерзай.

- Не обещаю, но очень постараюсь.

И уже спустя час недовольного шипения, глупых и порой грубоватых шуток, а также моего феноменального терпения, перемешанного с желанием перерезать этому рыжему идиоту глотку, я, наконец, отложила все инструменты для стрижки в сторону и дала Джорджу зеркало, через которое он придирчиво осматривал результат моих стараний.

- Не блеск, конечно, но благодаря моей природной харизме я выгляжу в сто раз лучше твоего благоверного.

- Всегда пожалуйста, обращайся, - с сарказмом ответила я, а затем посмотрела на часы. – Мерлин! Уже девятый час, мне пора домой.

- Что, малыш Ронни будет ругаться?

- Знаешь, не был бы ты таким противным, мы бы подружились.

- Упаси Мерлин! – громче нужного воскликнул Джордж. Я закатила глаза.

- До встречи, - бросила я, выходя из его кабинета и спускаясь в уже опустевший и затихший зал «Всевозможных Волшебных Вредилок».

Затем наступило девятнадцатое сентября – день моего двадцатилетия. Я хотела мирно посидеть дома и отпраздновать только с Гарри, Роном и Джинни, но у последней на этот счет были свои планы. Когда после работы, уставшая, я аппарировала на Гриммо, предварительно взяв у хозяев дома ключи, там никого не оказалось. Я даже удивилась и немного обиделась, но в какой-то момент, стоило мне войти в столовую, зажглись десятки свечей, и послышался явно хорошо отрепетированный вопль: «Сюрприз! С Днем Рождения!», а среди этой толпы было очень много однокурсников и просто товарищей, которых я уже сто лет не видела.

Поначалу мне было не по себе, и я уже хотела отчитать Джиневру за неуместную самодеятельность, но уже вскоре втянулась в атмосферу веселья и хорошо провела время, действительно веселясь, искренне смеясь и улыбаясь.

В тот день я по-настоящему жила. Даже, будто бы, очнулась после длительного сна.

После я продолжала ходить к Джорджу, как только появлялось свободное время, да и он, похоже, стал привыкать к моему присутствию. По крайней мере, он уже даже не показывал, что его раздражает, когда я читаю книгу, пока он работает, или вставляю свои комментарии и поправки в разработку той или иной продукции. Если честно, я уже и сама не знаю, зачем это делаю: для него или для себя. В глубине души мне невероятно хочется о ком-то заботиться, но я не могу этого делать, так как детей у меня еще нет, а Рон постоянно работает. Думаю, что со временем случилось так, что Джорджу я была нужна так же, как и он мне.

В миг, когда мне показалось, что все стало налаживаться, и жизнь, наконец, потекла в нормальном ритме, тревоги отступили, случилось непредвиденное. Верно говорят, что стоит расслабиться, и ты получаешь нож в спину. Никогда нельзя терять бдительность, когда ты все еще ведешь сражение. Пока не будет поставлена финальная точка, нужно всегда быть начеку.

В первых числах октября я, по обычаю, после работы решила заглянуть к Джорджу, поскольку Рон в очередной раз задерживался. Но стоило мне только подняться по лестнице, как я почувствовала, что что-то не так. Визуально все было как прежде, но сердце отчего-то тревожно стучало в груди.

В кабинете Джорджа не оказалось, лаборатория и кухня тоже пустовали, и тогда я решилась зайти в спальню, предварительно постучав, но ответа не последовало. Тогда я толкнула дверь и вошла внутрь. Ранее в комнате стояло зеркало, от которого сейчас остались лишь осколки, небрежно разбросанные на полу. Та же участь ожидала и зеркало, располагавшееся в ванной над раковиной. Заходящее за горизонт солнце кидало пламенные отблески на осколки, путаясь в них и кокетливо мерцая, не задерживаясь надолго ни на одном кусочке.

Джордж сидел на постели, запустив длинные, словно у пианиста, пальцы в огненную шевелюру и не двигаясь. Я осторожно подошла к нему и дрожащей рукой коснулась плеча. Парень даже не вздрогнул, он вообще никак не отреагировал, продолжая сидеть в такой же позе, как неудачное произведение скульптора.

- Джордж… - нерешительно позвала я и позволила себе присесть рядом. – Зачем ты разбил зеркала?

- Они сводят меня с ума, - прошептал он и резко выпрямился, пронзив меня колючим взглядом, полным отчаяния.

Так смотрят только сумасшедшие люди, самоубийцы или те, кто потерял в жизни все. Хотя к последним можно отнести и названных прежде. А Джордж был просто мальчиком, заблудившимся в темноте, в собственной клетке, и отчаянно зовущим на помощь, но его никто не слышит, никто не приходит на помощь.

- Я смотрю с утра на свое отражение и вижу Фреда. В каждом своем движении перед зеркалом, в каждом кривлянии, в каждой ухмылке, в каждом жесте и даже мимике я вижу своего брата. Мне хочется верить, что это он, но подсознание услужливо напоминает, что Фред мертв, а я один. Эта борьба убивает меня. – Он закрыл лицо руками, а я поджала губы, не зная, как смогу ему помочь.

Нужны ли в такой ситуации слова? Что я скажу? Все будет хорошо? Ты сильный и справишься? Эти слова слишком громкие и пустые, при этом дешевые и фальшивые. Поэтому я обняла Джорджа, пусть нерешительно и немного неумело, но обняла, показав, что он не один на этой планете. И это не только его война.