– Не-а, никак не терпит.

– Да ты заходи, не стой на пороге.

Данила затворил за собой калитку, оставив Смерь ожидать на улице.

– А ты что с косой? Случилось что?

– Да, тут дело такое … Ты только не смейся. Смерть ко мне пришла, говорит: косу, мол, мне наточи. А я сдуру-то да с перепугу рукоятку сломал. Так мне вот что, рукоятку новую надо. Есть?

Николай встал, раскрыв рот.

– Смерть, говоришь… – он попятился внутрь двора, выпучив в страхе глаза. – Ты это… Спятил, что ли?

– Сам думал, что спятил. Да нет, – Данила почувствовал ужас, исходящий от Николая. – Ладно, будет тебе… Нормальный я.

– Да ты иди, иди… В сарай иди… Я сейчас гляну, что есть… Пойдём, поищем… – Николай, увлекая Данилу за собой, потащил его за рукав, потом пропустил вперёд и, когда кузнец оказался перед ним спиной, бесшумно нагнулся, поднял с земли первый попавшийся камень и со всей дури вломил им соседу по черепу. Раздался хруст ломающейся кости.

Смерть напряглась, услышав знакомый звук, встрепенулась, рванулась к калитке. Увидела… Впрочем, то, что она увидела, ей совсем не понравилось.

Мгновенно обессилев, Данила обмяк и рухнул всем телом на мокрую землю, обагряя её вязкой кровью, сочившейся сквозь разорванную кожу из трещины в черепе.

– Ой… Батюшки… – Николай присел около трупа. – Что будет-то?! Святый Боже….

Он заморгал и часто-часто закрестился, приговаривая:

– Господи, спаси и сохрани… Господи, спаси и сохрани… Господи…

Убедившись, что кузнец мёртв, он встал, в испуге оглядел тёмный, как преисподняя, ночной двор и, увидев у калитки женщину в чёрном, отшатнулся.

Та мгновенно пересекла темноту между ними и остановилась перед телом невинно убиенного раба божьего Данилы.

– Что ж ты, окаянный, наделал-то?! – вздохнула она. – Мне ж только косу наточить надо было…

– Ааааа… Я… – проблеял в ответ Николай.

Смерть подняла с сырой травы косу и подала её мужичку:

– Пошли, мелкая ты душонка, рукоятку искать будем.

ЧУДО

(экзистенциальная зарисовка)

Идёт… Всё ближе и ближе… вот, приближается… Ещё немного…

Миракулум подбежала и схватила проходящую мимо душу за руку. Та, чуть замедлив шаг, повернула голову, покосилась на Миракулум и недовольно проскрежетала:

– Опять ты?!

А потом, увидев умоляющие глаза маленькой души, отказаться помочь которой было просто невозможно, гневно взвилась:

– Ну нет у меня времени! Нет! Совершенно нет! Слышишь?! Отстань!

И дёрнулась, пытаясь высвободить руку. Однако попытка её не увенчалась успехом, и душа обречённо вздохнула, укоризненно покачав головой. Она настойчиво продолжала идти вперёд, таща за собой прилипшую к руке Миракулум, нисколько не сбавляя при этом шага.

Миракулум, не обратив никакого внимания на сказанное и крепко вцепившись в руку призрака, бежала рядом, подняв голову и не сводя с него глаз.

– Брось ты это! Нет – значит, и не надо! Не надо!!! Понимаешь?!

Душа дёрнула руку ещё раз, и маленькая ручка Миракулум соскользнула.

Миракулум наконец остановилась, уже обречённо понимая, что не догонит удаляющуюся душу, и в отчаянии прошептала:

– Ну пожалуйста…

Но та стремительно уходила вперёд, даже не обернувшись. Да и чего тут было оборачиваться? Каждому своё. У каждого своё предназначение. Она, умудренная множеством испытаний и опытом многих жизней, понимала, что нельзя вмешиваться в чужую будущую жизнь, в чужую, в конце концов, судьбу, потому как чувствовала, что всё будет так, как должно быть, и всё, что должно случиться, обязательно случится – рано или поздно. Но иногда – она-то точно это знала – лучше поздно. И именно поэтому её не могло ни тронуть, ни разжалобить до сих пор звучавшее в пространстве рая отчаянное «ну пожалуйста».

Миракулум стояла, опустив голову, на её глаза наворачивались слёзы. Ну как так?! Почему все отворачиваются от неё? Почему никто не помогает? Ведь она так хочет обрести свою первую, самую что ни на есть настоящую человеческую жизнь!

Она видела, пристроившись недалеко от Дверей откровения, что не все души испытывают радость и счастье, подходя к ним. Но почему – никак не могла понять. Некоторые души плакали, а некоторых ангелы практически вталкивали в двери, и те падали в небытие, тщетно пытаясь схватиться своими хлипкими полупрозрачными руками за обильно смазанные елеем порог и косяки дверей. Хитрые ангелы были предусмотрительны и здесь, и пальцы призраков скользили по маслу, не оставляя падающим никакой надежды. Некоторые поговаривали даже, что масло, которым ангелы смазывали петли, а заодно и косяки дверей, непростое, что его, мол, используют там, внизу, люди, пытающиеся установить контакт с этим миром.

Вот и сейчас над раем прокатился жалобный крик падающей в пропасть души. Испуганная очередь избранных, толпившихся перед чертой у Дверей откровения, тяжело вздохнула и недружно перекрестилась. Остальные души, прогуливавшиеся в разных уголках рая, неодобрительно покачали головами и продолжили заниматься своими делами, тихо злорадствуя и радуясь, конечно же, про себя, что не им выпала эта жуткая участь.

Многие души уходили туда, а потом возвращались обратно в рай не первый, и даже не второй раз. Некоторые души имели уже несколько сотен жизней. И только Миракулум не была там ни разу. И как ей хотелось хоть краешком глаза увидеть, что же там!

Неожиданное прикосновение к плечу заставило её вздрогнуть и выйти из задумчивости. Перед ней стояла высокая душа, она чему-то улыбалась – как-то по-доброму, сочувствующе. Было видно, что душа была опытной, прожившей Там не одну жизнь.

– Не бойся, милая. У каждого своя судьба, – мягко сказала она бархатным голосом. И глаза у неё тоже были мягкие, бархатные.

– А я и не боюсь, – застенчиво откликнулась Миракулум.

Душа наклонила в удивлении голову, и правый уголок её губ стал ползти кверху в тихой улыбке.

– Неужели совсем не боишься?

– Совсем не боюсь!

Теперь душа уже не сдерживалась и широко и тепло улыбалась.

– А книгу ты свою читала?

Миракулум опустила голову.

– Нет…

Душа наклонилась к ней и заглянула в лицо.

– А почему?

Миракулум обиженно сжала губы:

– Читать не умею…

– Оооо…. Вон оно как….

Глаза её стали печальными, улыбка сошла с лица. Она хотела уйти, но что-то заставило её остаться и продолжить разговор.

– А может, ну её, эту книгу?

– Ага! Конечно! – глаза Миракулум метали злобные искорки. – У самой-то поди не одна книга! А?! – выпалила она.

И уставилась на душу в мстительном ожидании ответа.

Душа тяжело вздохнула:

– Да, не одна…

– Вот! Именно! Почему так?! У всех есть книги! У всех! А у меня нет! Ни одной!!!

И Миракулум залилась слезами, закрывая глаза маленькими щуплыми ручками.

– Да что хорошего-то в тех книгах?! Ты хоть знаешь?

– Нет, не знаю, – сквозь слёзы хрипела Миракулум, размазывая льющиеся из глаз слёзы по всему лицу. – А вот получу книгу, прочитаю и узнаю! Вот только бы получить её…

И она снова разразилась рыданиями.

Душа стояла рядом, погрузившись в раздумья, а потом тихо и душно вздохнула:

– Хочешь, говоришь, научиться читать?

Миракулум от неожиданности аж подпрыгнула:

– Ещё бы! Спрашиваешь! Конечно, хочу!

– Хорошо. Если ты так этого хочешь, я помогу тебе – научу тебя читать!

Глаза Миракулум мгновенно высохли. Она боялась вздохнуть и даже пошевелиться, чтобы не спугнуть этот миг очарования сбывающейся мечты.

– Но при одном условии.

– Любое! – не столько выкрикнула, сколько выдохнула всем своим существом Миракулум.

– Пойдём со мной к Дверям откровения.

– Зачем? Я и так там бываю каждый день.

– Посмотрим ещё раз на уходящих. И только после этого ты примешь окончательное решение.

– Хоть сейчас!

Миракулум готова была взлететь от счастья! Но крылья её были очень маленькими и совсем не слушались её… Она с тихой завистью посмотрела на старую душу: крылья той были огромными, серебристо-серыми, очень длинными и доставали до пола, так что несколько перьев касались земли и были немного помяты. Крылья эти были плотно сложены и ни при каких эмоциях, испитываемых душой, не шевелились. И было совсем непонятно, то ли их владелица не испытывала эмоций, то ли она давно ими не пользовалась, то ли была настолько стара, что просто не расправляла их из боязни окончательно истрепать.