– Я бы хотел для моей сестрёнки пару хороших платьев по моим эскизам. – Старый еврей удивлённо посмотрел на меня. – Да-да, уважаемый, эскизы будут мои. Также для неё брючный костюм.

– Брючный? Для девушки? Я, конечно, слышал, что где-то в Америке это становится модным, но не знал, что докатилось уже и до нас.

– Спешу вас успокоить, пока не докатилось, но это временно. Также для неё какую-нибудь приличную дорожную одежду. Ну, вы меня понимаете.

Давид Исаакович задумчиво кивнул:

– Для меня – брюки и френч, тоже по моим эскизам, и также что-нибудь для дороги. Ну и бельё и всё необходимое для нас двоих.

– Молодой человек, вы ставите просто нереальные сроки. Я промолчу за деньги, которые вам это всё будет стоить, но скажу за время. Всё, что можно успеть, это построить одно платье, ну, хорошо, два платья и ваш френч. А чтобы успеть всё, я должен буду посадить всех работников шить только ваш заказ. И это при том, что бельё и дорожную одежду мы вам подберём готовую.

– Давид Исаакович, а давайте поможем друг другу.

– И каким это образом?

– Я избавлю вас от вашего недуга навсегда, а вы поможете нам с одеждой. Естественно, я полностью всё оплачу, но надо успеть за отпущенное время.

– А вы, молодой человек, я извиняюсь, врач?

– Ни в коем случае. Я лучше, чем врач. – Увидев скепсис в глазах собеседника, я продолжил: – Давайте поступим таким образом. Я сейчас вам помогу, потом мы с вами посмотрим эскизы, вы скажете, сколько это будет стоить, хотя бы примерно, я с вами расплачусь, и вы начнёте работу. А завтра вы сходите к своему врачу и попросите осмотреть вас. Если результат осмотра вас удовлетворит, то вы до нашего отъезда всё сошьёте, а если нет, то и деньги, и наш заказ останутся у вас. Такой вариант вас устраивает?

– Ну давайте попробуем, – задумчиво произнёс мастер. – В конце концов, я ничего не теряю. Что мне надо сделать?

– Ничего. Просто сидите как сидите.

Я подошёл к Давиду Исааковичу и положил ладони ему на грудь.

– Что же вы, уважаемый, мне не всё рассказали? Ай-яй-яй, почему не сказали, что когда-то какой-то поц прострелил вам голень, и теперь у вас немеет нога ниже колена? Почему не сказали, что у вас периодически бывает тяжесть в печени?

– Откуда вам это всё известно? – вскинулся еврей.

– Я же говорил вам, что я лучше, чем врач, а сейчас сидите и расслабьтесь. Дело значительно сложнее, чем казалось сначала.

Я сосредоточился на лечении. В первую очередь привёл в порядок лёгкие и бронхи. Последствия туберкулёза были довольно плохо залечены. Потом принялся за печень, а заодно и за желудок, поджелудочную железу, почки. Очистил от шлаков, залечил язвочки, запустил процесс восстановления. С ногой всё было гораздо проще. Соединил разорванные нервные окончания, растворил соли, отложившиеся на суставах.

А вообще Давид Исаакович Фридман оказался неплохим человеком. Сработал контакт, и я знал о нём всё. Он также бежал от революции и Гражданской войны. Хотел пробраться в Харбин, но случилась любовь, и он остался здесь, в холодной Сибири. Никогда не отказывал никому в помощи. Практически все работники его ателье были из тех, кого он в своё время приютил и кому помог с работой и крышей над головой. Такому человеку и помочь можно.

Всё, дело сделано. Открыл прикрытые глаза и отступил от своего пациента на пару шагов. Давид Исаакович ещё с полминуты сидел неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Вы знаете, молодой человек, а я вам верю. Так прекрасно я себя не чувствовал с самой молодости. У меня на редкость ничего не болит, ничего не беспокоит, а дышится просто замечательно. И я таки построю вам всё, что вы хотите, и сделаю всё хорошо и быстро.

Мы сели за стоящий здесь же стол, и я на листах бумаги набросал то, как я вижу наш заказ. Для Насти я выбрал приталенное тёмно-синее платье в стиле конца сороковых годов моего мира с белым воротничком и белыми манжетами на коротких, чуть выше локтя, рукавах, ещё одно вечернее платье, но тут уже мастер-еврей упёрся и настоял на том, что его он сошьёт сам без моих подсказок. Брючный костюм бежевого цвета привёл его в восторг.

Для себя я набросал рисунок, больше напоминающий знаменитый китель Мао Цзэдуна чёрного цвета с накладными карманами, чёрные же брюки, а также белый френч с белыми брюками, как у Джона Престона, клерика Тетраграмматона из фильма «Эквилибриум», который я смотрел в той жизни. Да ещё купили пару светлых платьев для Насти из готового.

Из ателье мы вышли спустя несколько часов уставшие, но довольные. Мерки были сняты, и Давид Исаакович клятвенно заверил нас, что всё будет высочайшего качества и готово в срок. Кроме того, он обещал подобрать ко всему ещё и обувь, о которой я совсем не подумал.

Чита провожала нас пасмурной погодой. Дождя не было, но тучи, висевшие над городом, уже подумывали ливануть весёлым ливнем. Поезд, на шикарных вагонах которого крупными буквами красовалась надпись «Транссибирский экспресс», стоял у перрона, по которому прогуливались, разминаясь, его пассажиры.

Не знаю, каким образом, но китайцы смогли раздобыть билеты в вагон-люкс в двухместное купе. Само купе было просто шикарным. Мягкий диван внизу, такая же мягкая откидная полка сверху, столик у окна и удобное кресло у столика, шкаф с вешалками для вещей. Была и ещё одна дверь, за которой скрывались умывальник, душ и туалет. Настя, увидев всю эту роскошь, застыла в дверях.

– Проходи, не стесняйся, – слегка подтолкнул я её, – на ближайшие почти две недели это наш дом. Верхнюю полку, чур, не занимать.

Закинув вещи внутрь купе и оставив в нём Настю, я вышел на перрон. Провожающих у нас не было. Шэн-ли со своим сопровождающим уехал накануне, а местные китайцы были безмерно счастливы нашему отъезду. Наш друг-китаец получил от меня послание, которое он должен был доставить в Тибет в главный монастырь Дрепунг, резиденцию Далай-ламы, его настоятелю и всем находящимся там монахам. Послание я написал на свитке, который запечатал в герметичный тубус. Ну и влил в печать побольше Силы, чтобы того, кто будет его открывать, как следует приложило. Для лучшего понимания важности послания.

А написал я о том, что Великий Дракон недоволен контактами тибетских монахов с немцами. Что в тридцать восьмом году к ним прибудет немецкая экспедиция, все члены которой будут отмечены знаком двух параллельных молний (нарисовал символику СС) и чёрной свастикой в белом круге на красном фоне (рисунок прилагается). Что это слуги демонов тьмы, они неполноценные, и им не место в священных чертогах. Что следует с уважением относиться к посланникам Великого Дракона, отмеченным его знаком, красным драконом в золотой пятиконечной звезде, как у того, кто передаст это послание. Что Великий Дракон не забыл своих детей и видит все их деяния.

Если честно, то писал всё это без особого умысла. Просто по принципу: сделал другому гадость, а на сердце радость. А гадость хотел сделать нацистам. Нечего им шляться где ни попадя и лезть в Тибет.

Выйдя на перрон, я едва не столкнулся с девушкой, на вид ровесницей Насти, тихонько идущей вдоль вагонов, опустив голову. От неожиданности она оступилась и упала бы, если бы я не успел подхватить её.

– Оля! Оленька! – К нам бежали высокая красиво одетая женщина и мужчина в чёрной морской форме. – С тобой всё в порядке?

А я стоял, держал её за руки и не мог отвести глаз. Передо мной стояла… МОЯ МАРИНА!!! То же лицо, те же глаза, даже искорка где-то в глубине печального взгляда та же.

– Оленька, как же ты так? Просили же тебя одну не отходить далеко… – Подбежавшая женщина стала осматривать девушку. – С тобой всё в порядке?

«Какой, нафиг, в порядке?! – чуть не заорал я. Да у неё сердце чуть работает, того и гляди остановится. Там такое, что диву даешься, как она до сих пор жива!»

Всё ещё держа девушку за руки, я немножечко влил в неё Силу и слегка подлечил больное сердце. Чёрт! Чёрт!!! Ни за что не прощу себе, если снова её потеряю! И много Силы сразу передать нельзя, так как слабый организм просто не выдержит. Держись, моя хорошая, я всё сделаю, чтобы ты была здорова и вернулась к нормальной жизни.