Эмоции не дают мне спокойно спать. Я жду не дождусь начала нашей кампании. Дрожь в теле не даёт мне покоя. А лекаря я не хочу тревожить. Он отдыхает перед кампанией. Вот-вот я выеду с войском. Буду надеяться, что всё пройдёт, как по смальцу. Не хотелось бы умирать, так ничего и не успев реализовать. У меня сколько идей, но, боюсь, мне не удастся воплотить их в жизнь. Да и Елизавета… Тварь не знаю. Мне кажется, что мы должны уладить нерешённые вопросы. Но что мне с ней обсуждать? У неё хотя бы есть причины приезжать ко мне, ненавидеть, умолять, восхвалять…

А что я? Что есть у меня к другим? Ничего. Я всем нужна, но лишь как правитель.

Осталась всего страница и я смогу отравить этот дневник в сокровищницу и начать новый. Раньше я знала, что здесь писать. Мои мысли были структурированы, а сейчас…

Несобранность.

Такой меня узнают те, кто через многие годы найдёт этот дневник? Не хочу умирать.

Хочу…

Убить Ханство. Хочу, чтобы Елизавета приехала. Мне нужна её поддержка. Не знаю. Возможно, если всё пройдет хорошо, пошлю за ней. Или сама приеду. Я императрица или нет?! Я имею законно-кровное право ездить куда захочу, к кому захочу и когда захочу. Я императрица! В моих руках находится жизни абсолютно всех. Но что мне с неё обсуждать? Моё отношение к ней? Почему я так часто начала думать о ней?

Я скучаю за беззаботными днями.

Глава 4

– Гонение церкви началось, как вы помните, ещё со времён её отца. Он популяризировал науку. Тогда было модно быть учёным или учиться в университетах всю жизнь. Но при ней наука стала агрессивной. Учёные жёстко критиковали церковь, иногда доходило до рукоприкладства. Это привело к тому, что духовность была вынуждена уйти в подполье на десятки лет. Поддерживали их только истинные верующие, которые рисковали попасть в темницы за это. И ради чего это делалось, спросите вы. Ради всего парочки открытий, некоторые из которых оказались грешны, и упадку духовности людей, которую мы сейчас скрупулёзно восстанавливаем. Что ещё взять с той, кто является ошибкой природы во плоти.

В классе появилась задуха. Ученица внезапно вспомнила все те моменты, когда её и её друзей называли ошибкой природы, грехом, бесовскими детьми. Сосед по парте заметил слёзы ученицы, которые стирали чернила на тетради.

– Что случилось? – Спросил он.

– Что-то в глаза попало, – шёпотом ответила она.

– Помощь нужна?

– Ты ничем не поможешь.

***

Софья зажгла свечи в канделябре и спустилась вслед за Ярославом в подвал. Каблуки звонко отбивались от стен. Лекарь встал перед девушкой, держа в руках склянки с кристаллами, порошками и жидкостью внутри, открывал железную дверь.

В комнате витал резкий кислый смрад. Девушка поморщилась, прикрывая нос рукавом плаща. В банках, что стояли на полках, была вода, которая светилась и блекло освещала каменную комнату. В пробирках росли различные культуры грибков и мхов. Засушенные травы висели под потолком.

– Ярослав, пожалуйста, говорите на общепонятном языке, мой латинский ограничен простотой, – попросила мужчину правительница, останавливаясь возле стола. Девушка пыталась ни к чему не прикасаться.

– Etiam mihi imperatrix3. Как вы можете видеть, у нас есть здесь прекрасный вариант для eliminating capitis nostri4. Редуцирование можно провести с помощью него, – он протянул склянку с красным песком. – Оно обездвиживает человека. Мышцы теряют тонус, но всё чувствуют.

– В вине оно будет чувствоваться? – Софья постучала ногтем по стеклу.

– Нет. Lacrimae viduae5 – это небольшая доза паучего venenum6 в смесе со специальным веществом, чтобы компенсировать количество чистого паучого venenum. Попадая в corpus7, ему нужно двадцать минут, чтобы добраться до lympha8, после чего жертва начнёт медленно терять силы. В конце концов, останется лишь corpus и непонимание в сознании вашего врага. Вы можете сделать с ним всё, что захотите целых тридцать минут.

– Славно. У нас достаточно запасов?

– Да, запасов хватит, чтобы отравить бочонок vocatus9.

– Противоядие с вами?

– Etiam mihi imperatrix. Вам не о чем беспокоиться. Этот venenum хоть и немного отличается от того, что мы использовали на подстрекателях, но он не уступает ему ни в силе, ни во времени, ни в незаметности. Формула каждого компонента проверена мной сотню раз. Нет ничего необратимого в нём, нет ничего опасного для вас. Можете не волноваться.

– Славно. Приготовьте нужное количество яда и противоядия для нашего путешествия.

***

– Моя императрица, я прошу вас! Позвольте мне сопроводить вас в этом ужасно опасном путешествии, – просил Феодосий, стоя над столом Розали. Он был настроен серьёзно. Ему искренне не хотелось подвергать главу державы риску смерти и обесчестия.

– И кто останется руководить Империей? – Спросила Софья, не отрываясь от написания указа.

– Софья! Не глупите! – Не сдержался секретарь, повышая голос.

Девушка удивлённо вскинула взгляд вверх. Феодосий осознал, что сделал ошибку и поспешил извиниться:

– Моя императрица, простите меня. Я не смел так говорить. Если хотите, накажите меня, – он упал на колени. – Но я прошу вас, не рискуйте собой. Будьте благоразумны!

– Давно ты меня не называл по имени, – улыбнувшись, мягко ответила правительница, игнорируя просьбы советника. – Встань. Мне приятно, что ты волнуешься за меня, – она закусила губу, задумываясь. Ведь он был действительно единственный, кто высказал своё беспокойство за неё. – Когда в последний ты называл меня Софьей? Перед тем, как я взошла на трон? Да, это был последний раз. А помнишь, как мы играли и разговаривали на равных?

– Моя императрица… – Протянул мужчина.

– Я скучаю по тем временам. В детстве мы хоть и меньше времени проводили вместе, но были ближе. Не было такой преграды в виде титулов. Ты так не считаешь?

– Мой отец никогда не позволял мне забыть, кем я являюсь, – он пожал плечами. – Он хорошо служил вашему отцу, хорошо отслужил вам год и всегда желал мне того же. Я только рад быть полезным вам, но не считаю, что я ваш друг. Тем более, равный вам. И, моя императрица, не пытайтесь убедить меня в другом. Я ваш преданный слуга.

– Ты по своему желанию стал моим советником?

– Конечно. Для меня это большая честь.

– А когда ты принял решение?

– Не буду лукавить, перед смертью отца.

– Не жалеешь?

– Ни на йоту. Я стал вашим советником, чтобы стать вашей опорой и поддержкой. Я готов отдать жизнь за вашу защиту.

– Отдавать жизнь не нужно. Я прошу тебя, стань защитой, поддержкой и опорой нашей Империи. Замени меня на время.

– Но…

– Я уже подписала указ, – встав из-за стола, девушка протянула бумагу. – Феодосий, служи своей Империи с достоинством.

***

– Варвара, налей мне чаю, – попросила Софья, укутываясь в шёлковый халат. Правительница сидела за маленьким круглым столом и рассматривала бумаги, что ей принёс Феодосий. Нужно было разобраться с делами, пока она дома.

– Да, моя императрица, – девушка оставила постель, которую готовила для Розали. Служанка подошла к камину и, сняв железную тару с водой с огня, наполнила чайник с травами.

– У тебя есть новости для меня? – Отложив бумаги, Софья наблюдала за девушкой.

– Люди заволновались, когда к вам приехали бояри и наместники, – говорила Варвара, наливая чай. – Но когда вы казнили предателей, народ подумал, что вы пригласили бояр и наместников, чтобы найти среди них изменников и избавиться от них.