— Что вы можете сказать о приговоре? Насколько он суров? Как можно было так долго игнорировать собственное здоровье? Почему раньше не обращались за помощью? Правда ли, что вас всех принуждали к сексуальным контактам, а все, что попадало в прессу, — грамотно продуманный пиар? — лилось со всех сторон вразнобой, из-за чего даже Эрен, привыкший к такому напору, немного попятился назад.

Принуждали? Игнорировал здоровье? Этот период жизни Эрен старательно все это время зачеркивал жирным маркером, стараясь не вспоминать. Не вспоминать, чтобы не погрузиться в пучину самобичевания и обвинения. Крайне повезло, что еще никто не знал тайну знакомства с Микасой… Собравшийся суициднуться депрессивный рокер и обычная гитаристка, вышедшая покурить. Йегер быстро моргнул один раз и застыл, держа в голове лишь необходимость не подпустить никого к Микасе. Это срабатывало уже на каком-то инстинктивном уровне.

— Все ответы будут после пятничного интервью! — достаточно громко сказала Микаса, хватая Йегера за руку и утаскивая подальше от журналистов. Сегодня им повезло: прямо у здания суда стояло пустое такси, в которое они быстро сели. Водитель, видя разъяренную толпу, сразу же дал газу, после чего Аккерман назвала ему свой адрес.

— Я бы нашел, что ответить, — немного обиженно произнес Эрен, разводя руками. — У меня был план на это…

— И как бы ты ответил на вопрос: «Правда ли, что вас всех принуждали к сексуальным контактам?» — Она повернулась к нему, скептически оглядывая его лицо.

— Поцеловал бы тебя, — озвучил он, как нечто само собой очевидное, пожимая при этом плечами. — Думаешь, остались бы сомнения? Нет, можно было бы показать следы на шее, но это вот как раз смахивало бы на принуждение.

— Они бы тогда нас точно не отпустили. — Микаса скрестила руки на груди, отворачиваясь.

Прорычав себе под нос, Эрен уставился на свои руки, что-то обдумывая.

— Ну да. Я не всегда блещу при общении с журналистами: не могу грамотно подобрать ответ на вопрос и упускаю много деталей, которые потом всплывают и чаще всего используются против меня. — Озвучивать это для Йегера было, как собственноручно пилить часть тела. Гордость душила, но ее все-таки удалось на время затолкать куда подальше. Доверчивость и открытость, которые так и остались одними из главных черт в нем, не всегда оказывались чем-то хорошим и нужным в мире шоу-бизнеса. — Ты была права, — протянул он, тут же плотно сжимая губы. Сглотнув, он взял ее руку и устроил на своем колене. — Но ты тоже, знаешь ли…

Кашлянув, Эрен отвлекся, чтобы приоткрыть окно и впустить в салон воздух, в котором сейчас так нуждался. Только после этого он снял кольцо Микасы с ее указательного пальца и переместил на безымянный. Тут же он положил ее руку ей на колено, уставившись вперед. На зеркале заднего вида забавно дрыгался какой-то чертик, подвешенный за хвост.

— Что я? — Она смущенно глянула на кольцо, но ничего не сказала. Просто взяла его за руку. — Скажешь, что у меня невыносимый характер?

— Мелкая, не заставляй меня делать это на обшарпанном заднем сидении задрипанного такси, — оборвал он ход ее мыслей. — Простите, — обратился Эрен к водителю, на что тот понимающе кивнул и махнул рукой. Сам понимал, что правда. — И характер мне твой нравится. Разве я похож на человека, который будет что-то терпеть и насиловать себя чьим-то присутствием в своем личном пространстве? — Чуть повернувшись, Эрен склонил голову, наблюдая за Микасой, поглаживая костяшки ее руки большим пальцем.

Она снова отвернулась к окну, слегка дернув руку.

— Дома поговорим, — прозвучало как-то даже слишком серьезно.

— Ладно, — бросил Эрен.

Вот что он опять сказал не так? В голову Аккерман, как бы ни хотелось залезть, никогда не удавалось. Но это и было одним из качеств Микасы, которые тянули к ней магнитом. Ее хотелось разгадывать, узнавать, чтобы потом все начинать сначала из-за подобных брошенных фраз. Злиться на такое не было никакого смысла, поэтому Йегер только вздохнул, пытаясь отговорить мозг выдавать возможные варианты тем для предстоящего разговора.

Оказавшись в квартире, Эрен ослабил наконец галстук, оставив висеть его на шее, и расстегнул верхние пуговицы. Ноги благодарили его, выбравшись из заключения ботинок, и он даже довольно вздохнул, ступая на прохладный пол.

— Заварю чай, — предложил Йегер, проходя на кухню, желая поскорее хоть на что-то отвлечься.

— Ага, завари. — Откидывая плащ на кушетку, она двинулась в спальню и устало упала на кровать.

Чайник приятно светился голубой подсветкой, пока Эрен вертел во рту пшеничную чуть соленую соломку, как сигарету. По двум кружкам уже была разлита настоявшаяся заварка и разложен сахар. Пару раз роняя чайную ложку, вновь споласкивая ее под проточной водой, он все-таки наполнил кружки кипятком. Правда, выругался, попав себе на палец, тут же приложив за ухо, щурясь от неприятного ощущения.

Остановившись перед спальней, Йегер выдохнул, глубоко вдохнул и только после этого вошел. Поставив кружки на удачно оказавшееся на тумбе полотенце, он, не вынимая соломинку изо рта, принялся стягивать с себя пиджак. Поправив, он педантично отправил его на вешалку и только после этого присел на кровать, потирая виски. День выдался слишком напряженным.

— Я не хочу чай. — Она смяла под себя одеяло, утыкаясь в него головой. После суда голова кипела от мыслей.

Проведя ладонью по лицу, Эрен пробубнил едва слышно на немецком:

— Я уже не знаю, что сделать, чтобы ты хоть немного расслабилась и улыбнулась. Что? Хоть беги за огромным стаканом какао с маршмеллоу или мороженым с кленовым сиропом. Никогда не смогу залезть в твои мысли. Кажется, что я не умею тебя понимать, не чувствую, не знаю. Наверное, я настолько безнадежен в общении. И совершенно не умею поддерживать. Идиот. Стоило сказать, что ты — моя жизнь. Банальщик. — Сжимая переносицу, он слабо улыбнулся, уже не замечая, погружаясь в размышления, что говорил чуть громче. — И вот как ты отреагируешь на нормальное предложение? Шайсе. Откажешься — умру на месте. Блять. Ты меня наверняка полнейшим кретином считаешь. Опять давлю на тебя. И как меня терпишь только. И вот что? Бежать за цветами или шоколадным тортом? Но я ведь и здесь останусь, если ты этого захочешь. Зачем мне эта Германия, когда ты здесь? И мой дом там, где ты. Все же так просто.

Поднявшись, Эрен принялся нервно расстегивать пуговицы на рубашке, но это не особо получалось из-за дрожи в руках. Бросив это дело, он принялся за ремень, хоть и с ним дела обстояли не многим лучше.

— Что, правда? — Микаса повернулась к нему, внимательно оглядывая его лицо. — Прям останешься?

— Ха? — Повернувшись, он склонил голову, пытаясь переварить произошедшее.

Это, наверное, была шутка. Слуховые галлюцинации. Нет, он точно знал, что в настолько стрессовой ситуации говорил на немецком. Привычка, появившаяся еще с момента перелета в Америку. Так это что получалось? И до этого Микаса вполне понимала все его брошенные фразочки? В груди было подозрительно тихо, зато, уже спустя минуту, сердце ударилось в горле и тут же рухнуло обратно. Если бы не подоконник, удачно оказавшийся рядом, то Эрен точно осел бы на пол. Нервно сглотнув, он быстро расстегнул оставшиеся пуговицы, закинув галстук за плечо. Соломинка перекочевывала из одного уголка рта в другой и обратно.

Микаса продолжила на немецком:

— На самом деле, мой словарный запас не очень большой, — она хмыкнула. — В США изучают другие языки тоже и, на удивление, мне пригодились уроки немецкого. — Она кашлянула, возвращаясь на английский. — Хотя я их прогуливала. Просто ради интереса освежила недавно знания. А то вдруг, окажусь как-нибудь в Берлине.

— А… — Прочистив горло и пройдясь пальцами по гладко выбритой щеке, Эрен, все еще порядком удивленный, смотрел на Аккерман. — Ну и… много ты, — он сглотнул, — понимала из того, что я говорил? Так. Ладно. — Он хлопнул себя по бедрам и, поднявшись, зажал рот ладонью, замаячив по комнате. — В Берлине… И ты на немецком. С охуенным акцентом. Блять. Просто новый… кхм.