— Мика, — едва слышно, словно голосом вообще невозможно было управлять. Губы тут же треснули, но крови почти не было, только бледно-розовые капли. Сколько прошло времени? Сутки? Трое? Эрен растворился во времени, совершенно не воспринимая его больше. Он помнил, что периодически приходил в себя, пытался встать с койки даже с жутчайшей болью во всем теле, угрожал персоналу, но быстро получал что-то через капельницу и вновь погружался в сон.
«Микаса. Блять. Ее же хотели убить! Нужно предупредить. Нужно сказать об этом. Забрать. Увезти как можно дальше, спрятать».
Тело отказывалось слушаться абсолютно, предпочитая жить своей жизнью. Голову, казалось, поместили в центрифугу и запустили в полет. Как-то сфокусироваться получилось не сразу. Судя по всему, он все еще находился в какой-то больнице, хоть и понял только из-за удивленных быстрых слов какой-то женщины в белом. Она спешно проводила странные манипуляции, от которых яснее и легче ничего не становилось.
— Где… Микаса? — прохрипел Эрен, пытаясь удержать за руку медсестру, но, видимо, сил вообще не осталось, потому что она слишком быстро и легко смогла отстраниться.
— Вам нужно лежать. Говорю же, вы в больнице. Острое отравление. Утром, все утром.
— Нет, не понимаете. — Йегер, собирая остатки сил, присел и уставился на девушку, которая судорожно выдохнула. Видок, видимо, был у него тот еще. — Ее убить могут. — Хотелось плакать от собственной беспомощности; от осознания, что сейчас даже не понимал, что происходило вокруг. Страх бился зверем внутри, но Эрен не позволял ему вырваться, взяв контроль. — Я заблюю вам всю больницу, запачкаю каждый угол, если не дадите с ней поговорить. — Слова вырывались с трудом, будто проходя по горлу неровными осколками. — Сдохну сам, но найду ее. Хватит держать меня вдали от нее! — прозвучало настолько болезненно, что губы медсестры дрогнули. Сжалилась? Этого еще не хватало, но если помогло бы добиться цели…
— Микаса Аккерман в соседней палате. — Наверняка ее будут ругать за эту информацию. И пусть. Не его дело. Пока что.
От услышанного Эрен пошатнулся, но, опершись на плечо медсестры, удержался. Выбора он девушке не предоставил, начиная вставать. Это было отвратно, унизительно, но он должен был увидеть ее. Обязан.
— Да подождите! — взвился голос девушки. — Какой упертый баран, — прошептала она еле слышно.
Выскочив из палаты, она вернулась, чтобы помочь Эрену переместиться на кресло, и дала ему какую-то тряпку. Видимо, опасаясь, что его могло вырвать или что еще.
От вида лежащей Микасы все вокруг исчезло, а рука непроизвольно прижалась ко рту, но даже так губы щипало солью.
— Всего пять минут, и я возвращаю вас обратно, — сердито пригрозила медсестра, исчезая за дверью.
Эрен размазал непослушной рукой слезы и коснулся пальцев Аккерман. Осторожно, будто боясь, что мог снова провалиться в тот непонятный сон, в котором не было ее. Он боялся, что она исчезнет, оставив его со всем этим дерьмом, но продолжал непроизвольно сильнее сжимать ее ладонь. Нельзя было отпускать, будто очередная разлука убила бы его, убила бы всех. Сердце заходилось со страшной силой; вдыхаемый воздух будто не приносил кислород истерзанному организму, и Эрен широко раскрыл рот, жадно вбирая в себя жалкое подобие воздуха, чтобы хоть как-то продолжить дышать. Успокоиться получилось не сразу, лишь прогнав отвратные мысли. Пришлось даже отпустить Микасу, чтобы ненароком не навредить ей.
— Я не хотел, чтобы так… Я не врал… — Всхлипнув, он опустил голову рядом, ощущая макушкой тепло ее дыхания. Пальцы дрожали, словно отыгрывали фугу на незримых клавишных. — Обещал ведь защитить. Родная моя. Не брошу.
Палец Микасы дрогнул, но она так и не проснулась. Равномерное хриплое дыхание было единственным источником шума в палате, кроме жужжащей лампы, стоящей рядом с подоконником.
— Маме обещал быть для тебя сильным. Твоим рыцарем. — Проведя вновь ладонью по щеке, смахивая влажные полосы, Эрен прижал ладонь к щеке Аккерман. — Живи только.
— Время, — недовольно прошипела медсестра, возвращаясь, и, не спрашивая и не ведясь больше ни на какие манипуляции, вернула Эрена в его палату, пригрозив, что привяжет его и вколет снотворное, потому что под ним он никому проблем не сможет создать. В том числе и себе.
Комментарий к Глава 19
pulcino* - (итал.) птенчик
tesoro* - (итал.) драгоценность
========== Глава 20 ==========
Комментарий к Глава 20
* “Måneskin” - “I wanna be your slave”
Ранним утром в больнице на удивление было тихо. Из приоткрытого окна в палату назойливо пробирался весенний ветер, упрямо вытесняя запахи медикаментов.
— Врач сказал, что питание здесь отстой, — протянул Порко, раскачиваясь на стуле. — Попросил принести что-нибудь толковое. А я что, кулинар, что ли? Уболтал подругу приготовить что-то подходящее. Поэтому давай уж не выпендривайся, а ешь. Знаю, что не хочется, но я постараюсь за тобой теперь проследить. Уверен, что чертов Йегер мне башку открутил бы, брось я тебя одну. Вещи твои вот принес. — Он кивнул на небольшую сумку. — Вдруг больничная надоест.
— Чувствую себя так, будто бы по мне проехался танк, — прохрипела Микаса, приподнимаясь на локтях, но тут же падая обратно. — Мне точно можно это есть? Выглядит не очень съедобно.
— Да. Только такое вот отвратное и можно, уж извини. — Галлиард откинулся на спинку стула, принимаясь считать точки на потолке. — Доктор сказал, что можно будет заглянуть к Эрену, хотя и…
— Пойдем. — Микаса совершенно серьезно взглянула на него и попыталась сесть. Буквально пересиливая себя, она начала вставать с кровати, чувствуя резкую боль в вене. — Такое ощущение, что они взяли самый толстый шприц.
— Нет. Просто тебе делали столько капельниц, что я заебался их считать. — Порко помог ей подняться. Удивительно, что она была бодрячком. А может, просто делала вид и терпела боль. — Спорить с тобой бесполезно.
Сам он в палату к Йегеру так и не решился зайти за все это время. Видеть человека, который еще недавно был вполне себе здоров и буквально наслаждался жизнью, а теперь вот так вот лежал на больничной койке и даже походил сам на себя мало… Порко не был трусом, не был брезгливым или впечатлительным, но это оказалось для него слишком.
— Слушай, я… — Он провел ладонью по шее, бросив короткий взгляд на тело Йегера. — Я пойду прогуляюсь немного. И потом как-нибудь загляну.
— Иди. — Аккерман даже не взглянула в сторону уходящего Порко. Тяжелый больничный стул со скрипом встал рядом с койкой. Она устало села на него и скривилась от боли, но быстро взяла себя в руки. — Выглядишь ужасно, хах. Почти как тогда, в том задрипанном клубе.
Микаса аккуратно взяла Эрена за руку. Пальцы были холодные, почти не гнущиеся, от чего складывалось ощущение, что она трогала труп.
— За неделю до своего двадцать седьмого дня рождения, — она говорила тихо. — Думаешь, это смешно или просто издеваешься? Если умрешь — будешь лгуном. Наобещал мне там всякого и все, пум. А мне двадцать. Жить дальше как прикажешь?
Жидкость из капельницы тихо капала в трубку. Равномерное хриплое дыхание в кислородную маску могло раздражать, но главным было то, что он дышал.
— Они тебя обстригли просто ужасно, — спустя несколько минут молчания заметила она. — Выглядит забавно. Блять, я так ненавижу больницы. Не хочу здесь находиться. Просто проснись уже.
Вдруг взгляд Аккерман зацепился за ее сумку, которую в спешке положили к вещам Йегера. Тяжело вздохнув, она притянула ее к себе и стала нервно копаться в ней. Тонкие пальцы зацепились за потрепанный, аккуратно сложенный листик, который ей отдал Эрен. Микаса положила голову на его кровать так, чтобы холодные пальцы касались ее лба, и начала вчитываться в текст, написанный аккуратным почерком. Он явно старался над каждой витиеватой буквой. Для себя она подметила, что, возможно, Эрен несколько раз переписывал его, чтобы добиться полной аккуратности.
«Я хочу тебя успокоить.
