Говорить по телефону Микасе — дурное решение. Нужно было обсудить все лично, Эрен так и хотел, если бы не возникшая рядом с дверью Аннабель, испортившая точно намеренно тот короткий разговор. Эрен вновь поморщился. О чем хотела поговорить с ним Мика?

Взглянув вновь на умиротворенное лицо Микасы, чьи губы чуть подрагивали, Йегер тяжело вздохнул. Стаскивая с себя неудобную одежду, он лег удобнее. Стоило вдохнуть полной грудью запах Аккерман, и стало чуточку спокойнее.

От немалой усталости Эрен и сам отключился на какое-то время. Но вскоре, сумев проснуться, решил заняться чем-нибудь, чтобы отвлечься. Как обыкновенно и делал. Оставалось только молиться, чтобы не пришла в дом эта ведьма.

Проснувшись к десяти вечера, Микаса почувствовала сильную потребность в еде и душе. Быстро ополоснувшись, она надела свою майку и домашние штаны. Из кабинета слышались какие-то звуки, Мика не стала тревожить Эрена и спокойно спустилась вниз. Копошась в холодильнике, она услышала как входная дверь тихо открывается.

— Что ты здесь забыла? — Микаса нахмурилась, скрещивая руки на груди и упираясь спиной в дверной косяк.

— Да перестань, ты знаешь, — бросила тихо Аннабель. — Странно, что ты вообще вернулась. — Достав зеркальце, он смочила палец слюной и еще раз прошлась по щекам, размазывая макияж. — Отойди с дороги лучше, уже раздражаешь.

— Какая же ты непрошибаемая дура. Я знаю о ребенке, Аннабель. Я видела ее, и у меня есть доказательства, что она дочь Эрена. — Микаса улыбнулась. — Сегодня я все ему расскажу, так что можешь не стараться.

На какое-то время кожа ее лица приобрела серый оттенок, а после побледнела.

— Какая прелесть. Лазила по мусоркам? Так сразу и скажи, что просто хотелось вернуться в родную среду и сидеть в помоях с этими грязными, никому не нужными детьми. Ты настолько упала в моих глазах. Ах, да. — Аннабель скривилась, каждое слово ей точно давалось с трудом. — Сколько вы уже трахаетесь, а беременности так и нет? Не в нем же дело, а в тебе. Я хотя бы могу родить ему еще детей, если будет нужно. И сделаю это. А ты на что сгодишься? Поломанная и несчастная. Потасканная дура с гнилыми органами. Только и остается, что рыскать по грязным приютам, теша себя тем, что на что-то годишься. Просто признай, что нашла ее, только чтобы подавить свою ущербность. Скажи, что не так я что-то сказала. Ты же…

Рот Аннабель с силой был зажат ладонью, а она сама и пискнуть не успела, как оказалась на улице, грохаясь куда-то на влажный газон. Она что-то еще кричала, но Эрен не слушал. Как и не дал слушать это Микасе, зажав ладонями ее уши, прижимая к своей груди, медленно двигаясь в сторону дивана.

Казалось, ее лишили возможности двигаться. Сердце начинало биться быстрее с каждой секундой, заставляя Аккерман дышать чаще. Для чего она вообще проснулась?

— Я в порядке. — Микаса отвернулась, подавляя нарастающий приступ паники.

— Конечно, — произнес Эрен как можно спокойнее, размереннее, садясь на диван и утягивая Аккерман к себе на руки, даже не думая позволять ей уйти. — Мы сейчас подышим вот так. А потом вернемся в кровать. Я заварю тебе чай, выпьешь его, таблетку. И будет легче.

— Мне не нужен чай. — Она чуть отстранилась, всматриваясь в его лицо. — Ты слышал? То, что я сказала.

— Я… Пришел немного на других словах. — Он сглотнул, осознавая, что, видимо, по какой-то причине проигнорировал слова Микасы, включив полнейшее желание обезопасить ее от словесного недержания Аннабель. Прижавшись губами к ее лбу, Эрен прикрыл глаза.

Микаса поднялась и, взяв его за руку, повела с собой в спальню. Открыв чемодан, она достала папку и передала ее Эрену.

— Это то, о чем я хотела поговорить.

Сведя брови к переносице, Йегер присел на кровать, периодически поглядывая на Микасу, пытаясь представить, что там могло быть. Он не спешил заглядывать в документы, будто понимая, что после прочтения все никогда не будет прежним.

— Ты получила огромное наследство от тетушки из Бразилии, Аккерман? — Изо всех сил скрывая нервозность, попытался хоть немного сгладить волнение Эрен.

Он попытался отложить папку, но все же решился открыть. Уже на второй странице буквы начали смешиваться, растворяться, пока в животе разливался вулкан, а в глаза кто-то швырнул нещадное количества песка, и теперь его приходилось пытаться достать, проводя по векам ребром ладони. Но щипать не переставало. Эрен не понимал, что нечто такое вообще возможно. И почему именно с ним? Что сделал не так? Чем настолько обидел или насолил, что можно было сделать такое за спиной? Неужели был настолько плох в отношениях, что не удостоился хотя бы возможности знать? Или совершенно не вызывает доверия, нельзя положиться, не умеет брать ответственность? Неужто все настолько плохо с ним? И почему вдруг ребенок оказался оторван от нормальной жизни? Только по причине, что девочка была от него?

Пальцы дрожали, а в голове проносилось, что это какая-то глупая шутка. Эрен даже не заметил, что задавал вопросы вслух. Не заметил, как выпали из папки документы. А еще не мог уложить в голове, что это все провернула Микаса. От этого осознания раскалывалась голова, словно помещенная в церковный колокол. Эрен сжал виски и уставился в одну точку на полу.

Аккерман села перед ним на колени, крепко обнимая и поглаживая по голове. Словно это хоть как-то помогло бы ему пережить этот момент, словно это могло бы облегчить… Она чуть отстранилась и прошлась поцелуями по его щекам.

— Эрен, ты лучший, — прошептала она, заставляя его взглянуть ей в глаза. — Ты лучший парень, муж и был бы лучшим отцом. Здесь нет твоей вины, лишь ее. Она не испытывала и капли чувства вины, вернувшись к тебе зная, что теперь где-то там брошен твой ребенок. Продолжала жить как обычно. Я знаю, это выбор каждого, но ты обязан был знать.

Эрен вобрал в себя воздух, ставший тягучим. Он словно плавил легкие, но как-то дышать все же было необходимо. Он не думал про Аннабель. Не сейчас. Важнее был совсем другой человек. Запутавшись в своих же эмоциях, Йегер смотрел на Микасу и совершенно не понимал, что делать в таком случае. Абсолютная растерянность. И ни одного верного варианта, словно каждый мог привести к непоправимой ошибке. Слезы обжигали глаза, и казалось, что все сейчас исчезнет. Впервые на него накатило незримой волной полнейшее непонимание.

— Я… Я не знаю, что делать.

Его плечи дрогнули от честно озвученной фразы. Эрен всегда пытался найти выход. Всегда знал, что был способен справиться. Но сейчас он не мог ничего решить. И это убивало. От такой слабости тошнило. Йегер сам не понимал, что нашел силы на этот вопрос, будучи потерянным, доверяя тем самым решение Микасе.

— Ей там не место. Она не дружит с детьми, все время проводит в стороне, наблюдая за тем, как забирают других ребят, и обдумывая то, почему ее бросили. Так не должно быть. — Она мягко провела по его щекам, аккуратно стирая слезинки. — Она так похожа на тебя. Мне даже не нужен был тест, чтобы понять.

Эрен вздрогнул, но, смог сделать вдох. Он сполз на пол, кладя голову Микасе на колени, обхватывая ее, настолько крепко, насколько это было возможным. Медленно приходило осознание случившегося, но то, что Аккерман смогла найти невозможное, да еще и вот так была способна рассуждать, действовать… Йегер глубоко выдохнул, всхлипывая, позволяя себе эту секундную слабость.

Он всегда считал, что в мире было больше несправедливости, как, например, то, что Микаса была лишена возможности иметь детей, а такие, как Аннабель, бросали, едва родив. Но оставить ребенка жить дальше в одиночестве — это была бы еще большая несправедливость. Эрен достаточно переживал это гнетущее и мерзкое чувство одиночества, чтобы позволить маленькому человеку испытывать нечто подобное. Он точно знал, что никогда не простит себе, если, как и Аннабель, отвернется от родной дочери. Все это пугало до жути, никак не хотело усваиваться, но ситуация была безвыходная.

— Заберем, — прозвучало смазанно, но повторил Йегер уже более решительно: — Заберем обязательно. Я не знаю, что ей сказать. Не знаю, понравлюсь ли. Я же… Совсем не знаю, как себя вести. А ты… Я видел снимок и… Она так на тебя смотрела.