Часто дыша, болезненно хватая воздух, Йегер смотрел на Ли и не понимал абсолютно ничего из того, что она говорила. Будто стена возникла между ними, а уши заложило. Почему не выгоняет? Почему? Почему он терпит? Почему терпел столько времени ее поганый характер? Почему до последнего верил в их отношения? Голова разрывалась от вопросов.

— Ты же знаешь ответ. Ты до сих пор…

— Заткнись! — Йегер замотал головой, сжал пальцами столешницу. — Заткнись, Ани! Ты ничего обо мне не знаешь! Я не могу любить тебя. — Не мог? На секунду Эрен напрягся, но ответ был очевиден и не изменчив. Никогда не любил. — Ты манипулировала мною столько времени, убивала меня, использовала так, как тебе было нужно. А сейчас хочешь, чтобы я что? Что ты хочешь? Вернуться ко мне? Я помню каждое твое слово, Аннабель. И это невозможно забыть по щелчку пальцев, невозможно выбросить из головы все то дерьмо, которым ты отравляла меня. Да, я не заливался алкоголем, когда был с тобой, но без тебя… Наши отношения были адом. Ты лепила из меня монстра. Ты хоть понимаешь, что могла добиться того, что я бы, сломав самого себя, убил бы тебя в конце концов? Зачем ты сейчас провоцируешь меня снова? Зачем тебе все это? Почему не оставишь меня, когда я счастлив? Тебе доставляет удовольствие видеть меня в таком состоянии, скажи?!

Эрен сам не заметил, как вжал Аннабель в стену, как смотрел в ее пылающие глаза, видел дрожащую улыбку, призванную отразить испуг. И лишь всплеск хитрости и самодовольствия в ее глазах вернул его в реальность. Отскочив на пару шагов, Йегер опустил голову, наблюдая все еще за Ли, потиравшей явно болевшее плечо.

— Не подходи ко мне сейчас. И никогда не смей больше даже пытаться проделывать со мной подобное. Я тебе больше не лабораторная крыса для экспериментов. Не позволю. Надеюсь, ты услышала меня. Это был последний раз, когда я разрешил тебе остаться в нашем с Микасой доме. — От одного только произнесенного имени стало легче. Сердце успокоилось, а по телу прошли мягкие разряды, снявшие напряжение.

Теперь он мог сравнивать. Было с чем. Любовь — это то, как ему хотелось быть рядом с Микасой. То, как он принимал ее любой. То, как переживал всякий раз, стоило ей нахмуриться. То, насколько было больно за собственные действия, из-за которых она — там, в одиночестве — переживала все наверняка остро, а он ничего не мог с этим сделать. Любовь для Эрена — смотреть на Микасу и улыбаться одному ее присутствию в своей жизни, каждому ее вздоху, заспанному виду, утренним потягиваниям, совместной готовке…

Любовь — это Микаса Аккерман. И никак иначе.

— Она приедет, и не дай бог тебе заявиться сюда еще раз с подобными разговорами. Я понимаю твои страхи, и мне жаль тебя. Жаль, что все так вышло. Но не позволю калечить мои отношения.

Взъерошив ставшие влажными волосы, что они так и остались торчать, Эрен спешно скрылся в спальне. Только там он мог найти хоть немного покоя. Выпив достаточно снотворного, он стянул с себя футболку да так и рухнул на кровать, погружаясь в нездоровые сны, от которых избавить его могла лишь Микаса.

Сквозь крепкие сновидения он хмурился, пытаясь уловить, приехала ли это Аккерман или же просто ему казалось. Приторно-сладкий запах сирени ударил в нос, и Эрен поморщился. Чья-то рука принялась поглаживать его торс, двигаясь от плеч, спускаясь ниже — к резинке штанов, перешла на бедро, пробралась под ткань, поглаживая. Йегер прошипел, недовольный происходящим.

— Ты не Микаса, — прохрипел он, натягивая на себя одеяло. Дурной сон. — Иди на хер.

Возмущение, слабо донесшееся до его слуха, вызвало улыбку. Как и образ Аккерман, возникший в сознании.

***

Рейс задерживали, поэтому Эрен, периодически поправляя маску, избегая лишних взглядов, сидел в зале ожидания, вертя в руках ключи от автомобиля. Он знал, что вещей будет не мало, поэтому пикап должен был подойти. Но больше всего Йегер переживал насчет самой встречи с Аккерман. После разлуки он боялся, что, едва она окажется в его объятиях, то он забудет обо всем, и не сможет отпустить. Погрузившись в свои мысли, он глупо улыбался, хоть и прекрасно понимал, что им предстояли еще серьезные разговоры.

Микаса чувствовала себя отвратительно. Четыре перелета за неделю — худшее решение в ее жизни. И сейчас она буквально спала на ходу, только вот энергичная Браус доставала Порко, от чего тот не давал заснуть Микасе, пока они шли к залу ожидания. Порко шел быстрее всех и первым заключил Йегера в объятия, после него Микаса нехотя приобняла его и плюхнулась на скамью, подпирая рукой подбородок и прикрывая глаза.

— Оболтус, это Саша. Саша, это Эрен. — Порко представил их друг другу.

— Приятно. — Йегер улыбнулся и быстро пожал Браус руку.

— Приятно? Приятно и все? Это все твое приветствие, Йегер? А где фейерверки по случаю нового состава группы? — наигранно возмутился Галлиард, закатывая глаза. — Ладно, расслабься. Хватай вещи, тащим в машину.

— Все будет, но потом. — Эрен с беспокойством посмотрел на Микасу, присаживаясь рядом. — Ты совсем вымоталась. Нельзя же так…

— Я в порядке. Просто перелет был тяжёлым. — Она провела ладонями по своему лицу и поднялась. — Если мы сейчас не уедем, я усну прямо здесь.

Порко засмеялся, помогая Саше с чемоданом.

— Она не шутит. Если бы я ее не тормошил, пришлось бы тащить.

— Будто мне трудно. — Эрен пожал плечами, убрал ключ от машины в карман и ловко подхватил Микасу двумя руками, не оставляя ей и шанса на сопротивление. — Чемоданы на тебе, Гал.

— Вот же… Жучара. — Порко выругался, но прихватил сумки и, удобно устроив их на специальной тележке, они вместе с Сашей последовали за Йегером.

— Отпусти-и-и, — протянула Аккерман, пытаясь хоть как-то вырваться, но после сдалась. — Это ведь бесполезно, правда?

— Абсолютно, — невозмутимо произнес Эрен, внимательно следя за тем, чтобы не оступиться ненароком.

Хоть подобные физические нагрузки ему и не были рекомендованы, но разве он мог поступить иначе? Повезло, что машина находилась недалеко. Поставить Микасу пришлось уже рядом с ней, чтобы открыть двери.

— Постарайся уснуть, пока едем. Эй, ребята, я вас развезу по домам. Отдохните, как следует, потом выберем день, чтобы встретиться и все обсудить.

— Меня два дня не беспокоить, я буду отсыпаться и наслаждаться тем, что больше не в Америке. — Порко забросил все вещи в кузов, и Эрен помог ему связать их крепче.

— Саш? Два дня на отдых тебе хватит? Если что, я постарался арендовать вам квартиры недалеко, и до нас сравнительно удобно добираться. Так что, два дня выходных у всех. — Эрен заботливо пристегнул на Микасе ремень безопасности и только после этого уселся за руль.

— Два дня — замечательно. — Саша улыбнулась.

Микаса же хмыкнула. Будучи лягушкой путешественницей она будет клевать носом еще как минимум неделю.

Пока Аккерман мирно спала, Эрен развез всех по домам, как и обещал. Это заняло немало времени, но даже после этого он не стал будить Микасу, а перенес ее в спальню, раздел и накрыл одеялом. Она выглядела абсолютно уставшей, изнуренной. Словно кто-то вытянул из нее почти все силы. Вздохнув, Йегер прилег рядом, легко касаясь ее волос. Он не позволял себе задавать вопросы, пока она не прилетела, прекрасно зная, что обычно такие выяснения могла заканчиваться не лучшим образом. Только вот некоторые моменты его волновали настолько, что он и сам не спал ночами.

Журналисты знали свое дело, и к этому времени вышло довольно много статей, в которых их с Микасой уже успели десять раз поженить, а после и развести. На каких-то фотографиях он видел совершенно опечаленную чем-то Аккерман. И в тот момент был готов в очередной раз броситься к ней, плюнув на все. Наверное, его остановило ее твердое заверение, что она справится. Или же разговор с Порко, который обещал при необходимости в любую секунду сорваться с места и добраться до Микасы. Но не только это разрывало мысли Эрена. На некоторых снимках она была с некой девочкой, и они вполне неплохо проводили время. Только в этот раз Йегер решил не перегибать палку, не задавать глупых вопросов. Оставалось дождаться, пока Микаса проснется. Во сне она казалась ему совсем хрупкой, нежной, ранимой. И от этого становилось тошно, ведь в какой-то степени он причинял ей боль своим дурным характером, тем, что никак не мог собраться с силами выставить окончательно за дверь Аннабель. От одного ее говорящего взгляда было тошно. Он жалел ее, но не больше. Это скорее походило на безуспешную попытку вытравить из мозга навязчивую мысль.