Меж Долины вольных земель и Центральной долиной легка крепость Близнецов – самая большая из всех построенных выше Рубежной. Она взяла на себя обязанности по обеспечению порядка в прилегающих землях и контроль за добычей из соседних долин.

Последней построенной крепостью стал Волчий Капкан, что расположился в расщелине меж гор по пути, ведущему в дикую долину. Именно там произошли самые ожесточенные схватки за всю историю освоения севера. Крепость подвергалась атакам волколаков, серых гигантов, упырей, костяников (привожу именно местные названия), разрозненных банд, и каждый раз ее стены оставались нерушимы, а перекрытый путь – непреодолим.

По истечении не одного десятка зим каждая из крепостей стала гарантом нерушимости и абсолютной власти столицы выше Рубежной. Этому способствовал ряд факторов, которые также не стоит опускать.

Не считая мастерски воплощенных в жизнь самих крепостей, чьи стены были способны выдержать атаку противника, впятеро превышающую силу защитников, особое внимание уделялось и оборонительным орудиям. Лучшие умы Лагигарда создали требушеты, чья дальность и сокрушительная мощь повергали в шок любого противника (кем бы тот ни являлся), а арбалетные орудия (вооруженные болтами толщиной с руку) добивали безумцев, что добирались до стен.

Количество личного состава в каждой из крепостей всегда варьировалось согласно реалиям времени, но даже в крепости Рассвета, что считается меньшей из всех, оно никогда не опускалось ниже сорока десятков. Это лишь лучшие бойцы, которых закаляют бесконечные тренировки и постоянная практика. Стражи крепостей и по сей день считаются первоклассными воинами, коими обладает наше государство (не считая, конечно, представителей каст).

Командование без каких-либо исключений находится в руках майоров, в помощь которым назначается по одному капитану на каждую сотню и по два лейтенанта на пять десятков.

Все эти факторы гарантировали безопасность долинам. И вопреки близости той нечисти, коей были богаты земли Нетронутой долины, у стен крепостей стали возникать поселения (вполне ожидаемое развитие событий).

Небольшие постройки и жалкие лачуги со временем превратились в деревни или города (почти не отличимые от тех, что можно повсеместно встретить ниже Рубежной). И несмотря на запрет прямого взаимодействия (из-за соображений безопасности), поселение и крепость все же существовали вместе, так или иначе способствуя выживанию друг друга среди снегов долин.

Теперь мы рассмотрим подробно каждую из названных крепостей отдельно, определив их отличительные особенности. И начнем мы с самой известной и прославленной.

Крепость Волчьего Капкана…

1349–1350 з. н.н. Дорога от столицы до крепости Воющего Ущелья

Долгой дороге через Изрытую долину сначала предшествовал изнурительный путь по южным землям. Но если в тех краях с неспешным движением груженого каравана и людьми еще можно было смириться (сезон вполне благоприятствовал, и частые отклонения от маршрута для набора новобранцев не казались чем-то тягостным), то, перейдя Рубежную, само продвижение по долинам стало настоящим испытанием. Особенно для Тархельгаса.

Он думал, что привык к холоду еще в камере, дожидаясь отправки, но только на севере понял, как ошибался. Мороз сковывал, леденил тело и душу, не оставляя ни единого шанса согреться. Ветер еще как-то соблюдал неведомые законы, нападая на караван лишь в определенных местах, а вот снег действовал по своим правилам, не считаясь ни с чем. Он на самом деле казался одушевленным и всегда разным. Мелким, острым, чуть реже – большим, иногда, возможно, даже мягким. То налетал сразу, то медленно опадал. А вскоре, несмотря на обманчивую видимость смерти вокруг, Тархельгас с неким ужасом осознал, что долины живы сами по себе. Не только снег, но и ветер с холодом, даже сам воздух. И все они жаждали лишь одного – смерти незваным гостям.

Таверны же, в которых они останавливались, не приносили от долин спасения и не давали спокойствия. В лучшем случае среди беспробудной пьяни лесорубов, рудокопов и оставшихся местных им удавалось перевести дыхание, чтобы снова двинуться в путь.

Выше Рубежной их караван окончательно сформировался и, не считая дюжины стражников крепости, насчитывал чуть больше четырех десятков новобранцев, включая Тархельгаса. И он, представитель касты двенадцати, начинал теряться среди них. Становился никем. Будто Тибурон Тархельгас постепенно умирал, а на его месте оставалось голое Ничто. Провал. Пустота, которую уже не заполнит жизнь. Лишь меч отца, что тот в спешке передал ему, хоть как-то замедлял процесс увядания.

Но надолго ли?

Он старался тешить себя надеждами о службе, где сможет показать свои таланты и навыки, однако вскоре безвозвратно умерло и это.

Кроме того, весь путь Тархельгаса осложняли братья Стиуриды, которые были приставлены к нему с целью доставить до крепости Воющего Ущелья. Но они уж слишком рьяно исполняли свой долг, любыми способами донимая Тибурона. Он ел последним, только из-за их прихоти спал меньше остальных, а вскоре на него возложили обязанности по присмотру за лошадьми и другие мелкие дела. Его происхождение никого не волновало.

Словесные нападки также имели место быть, и вскоре они довели Тархельгаса. Тот схватился за меч, но братья Стиуриды вдвоем быстро утихомирили его, запинав в промерзшей грязи.

Сержант Карбха, который вел караван, лишь предостерег братьев, что если Тибурон поутру не встанет на ноги, то либо они будут сами нести его, либо тех ждет участь многим хуже побоев.

Тархельгас путь продолжил. Избиения прекратились, гнусные издевки – нет. И без того изматывающая дорога стала вконец невыносима.

Так длилось почти всю зиму, что они шли от столицы до крепости Воющего Ущелья.

Казалось бы, достаточный срок, чтобы осмыслить произошедшее с Астисией, ее поступок, найти новый смысл в жизни. Но время, вопреки расхожему мнению, не лечило. Оно лишь бередило старые раны и порождало новые.

Поэтому, когда над верхушками деревьев показались пики Неупокоенных гор, что вечно покоились под снегом, а спустя два десятка лик в одном из распадков стала вырастать и сама крепость, Тархельгас был подавлен хуже прежнего. С судьбой он примириться не смог. Найти спасение в кодексе также оказалось невозможно. Надежды на спасение не было. Лишь ненависть, смешанная с усталостью и унижением. Будто вовсе не кровь, а грязь и снег теперь текли по его венам. Мысли же находились в полном раздрае, беснуясь в голове и выдавая смутные облики идей, что невозможно понять. Словно собственный голос, который далек настолько, что ты не в состоянии разобрать его слов. Только приглушенный шёпот.

Тархельгас был настолько отрешен от происходящего, бездумно следуя рядом с гружеными санями в центре каравана, что не заметил, как пересек границу деревни, стоявшей подле крепости.

Он не сразу понял, где оказался. Мысли слишком медленно собирались в кучу.

Насколько Тибурон помнил лекции по Военному Ремеслу, поселения вблизи крепостей должны были процветать, а тут они скорее выживали. Боролись со снегом, морозами и остальными тяготами долин ничуть не меньше, чем другие деревушки, через которые довелось проехать каравану за прошедшие ползимы.

Ветхие, покосившиеся, преимущественно сложенные в один этаж хижины жались друг к другу. Без окон, лишь одинокие факелы у порога. Переулки занесены снегом, расчищены только основные улицы, и то кое-как. Жители, мало отличимые от тех, кого уже довелось увидеть в долинах. Те же бесформенные грубые одежды, теплые плащи, кутаные лица, недобрые взгляды.

Однако здесь каждый пропускал караван, не преграждая путь и не задавая вопросов. Просто долго наблюдали за ним, словно пытаясь сосчитать, сколько их прибыло, и всякий раз лица людей становились лишь мрачнее.