Лекция начинается с того, что Бодвар сообщает о переносе теста. По его словам, слишком жестоко давать контрольную в начале триместра, и я полностью с ним согласна. Он предлагает пробежаться по прошлым темам и повторить всё к контрольной, которая будет на следующей неделе. Он просит открыть учебник на нужной теме и начинает гонять учеников по датам и событиям.
Я вяло гляжу в окно, с раздражением думая, что через тридцать минут я сяду в машину к Шистаду. Я веду себя глупо, но ничего не могу поделать со своей больной головой, которая стремится к постоянному самоанализу.
Эмили щёлкает у меня перед носом, и я хмурюсь, уставившись на неё.
— Ева, — шепчет она и кивает в сторону преподавателя, тут же покраснев.
— Тебе стоит быть внимательнее, — говорит Бодвар, когда я обращаю на него свой рассеянный взор.
— Повторите вопрос, — прошу я, хотя на самом деле совершенно не желаю отвечать.
***
Лекция заканчивается намного быстрее, чем я рассчитывала, поэтому намеренно медленно собираю вещи. Эмили стоит сбоку от меня и терпеливо дожидается, пока я уложу одну несчастную тетрадку в рюкзак.
Мы выходим последними из класса, и я замечаю странный взгляд, который Бодвар бросает на мою подругу. Девушка тут же краснеет и семенит в коридор. Размышляю об этом не дольше двух минут, потому что мы уже идем к шкафчикам за вещами. По дороге обсуждаем скорый тест по истории, и я без энтузиазма откликаюсь на слова Флоренси.
— Мама уехала, и теперь я могу вздохнуть полной грудью, — сообщаю я.
Эмили не до конца понимает мои отношения с матерью, и мне постоянно приходится ей напоминать, что теплоты между нами не больше, чем сегодня на улице. У Флоренси замечательная мать и отец, она в большей степени доверяет им и любит. Ей кажется, что наша связь с матерью не такая родственная, потому что мои родители в разводе и большую часть сознательной жизни я провела с папой, но дело не в этом. Я не раз говорила ей, что мои отношения с Элизой отчасти напоминают её общение с Элиотом, но Эмили всё равно не понимает. Иногда с тоской я думаю, что мне тоже хотелось бы иметь любящую маму, с которой я могла бы посидеть вечером за чашкой чая и просмотром какого-нибудь глупого фильма. Не уверена, что именно этим занимается Флоренси со своей матерью: её семья представляется мне немного чопорной. Эмили как-то говорила, что родители очень разочарованы в Элиоте, ведь он ведет себя развязно и необдуманно. Плюс ко всему, мне известно, что парень как-то связан с той тёмной историей вместе с Крисом. В общем-то, семья Флоренси весьма странная, но мои отношения с Элизой вводят Эмили в ступор.
Мы выходим на улицу, где уже припаркована машина Шистада.
— Вы едете домой вместе? — с интересом спрашивает Флоренси, и я передергиваю плечами.
— Да, — нехотя отвечаю, — он вроде как присматривает за мной.
Эмили кивает и решает не уточнять, по какой причине Шистад записался в мои няньки. Мы прощаемся, и я предлагаю подруге заглянуть ко мне на ночёвку в пятницу. Она говорит, что подумает, и уходит. Её спина быстро скрывается за поворотом, а я всё ещё смотрю ей вслед, чувствуя, как сердце падает в пятки. Не зря говорят, что перед смертью не надышишься. Сейчас перспектива сесть в машину к Крису кажется мне более чем пугающей по нескольким причинам.
Во-первых, ещё два часа назад Шистад был под кайфом. Разве можно в таком состоянии водить машину?
Во-вторых, мы опять целовались, и я готова была умолять его не останавливаться.
В-третьих, я ненавижу Криса, и этим всё сказано.
Несмотря на все эти поводы, я сажусь на заднее сидение, хотя на переднем никого нет, и с силой хлопаю дверцей.
— Эй, поласковее, — упрекает меня Крис, хотя его тон скорее насмешливый, чем злой.
Его перепады настроения просто убивают меня.
Я демонстративно отворачиваюсь к окну и упорно молчу. Подождав ещЁ пару секунд, Шистад трогается с места, и машина выруливает со школьной территории.
***
Неделя проходит относительно спокойно: Крис подвозит меня до школы и забирает после. В четверг и пятницу он дожидается меня на кухне, пока пьёт свой кофе, а я специально не спешу и позволяю себе проснуться на пятнадцать минут позже. Я ненавижу опаздывать, но это единственное решение, к которому я прихожу после обдумывания всех возможных вариантов, как заставить Шистада отстать от меня.
В пятницу вечером я сижу в гостиной и пью чай. Легкий аромат «Апельсинового рая» дарит чувство спокойствия, которого мне так не хватает в последнее время. На коленях у меня лежит томик «Маленьких женщин», который я изучаю последние два дня. По приезду домой Крис заперся в своей комнате, что сыграло мне на руку. Как ни странно, всё это время он не выходит вечером из дома, но хотя бы не мозолит мне глаза. Я готовлю ужин на двоих просто из чувства долга, а Крис моет посуду. Негласное соглашение между нами кажется чем-то естественным. К великой радости, мы практически не говорим друг с другом, и я почти забываю тот момент в школьном коридоре. Чем дальше Крис от меня, тем мне проще жить.
Как только эта мысль возникает в моей голове, дверь его комнаты открывается, и парень выходит в коридор. На нем простая белая футболка и серые спортивные штаны. Волосы слегка взъерошены. Похоже, он только проснулся.
Крис плюхается на диван. Я сижу на полу рядом. Опускаю глаза в книгу и стараюсь тщательно игнорировать запах, который буквально обволакивает меня при такой близости.
— Что читаешь? — спрашивает Крис спустя пару секунд.
На самом деле, сейчас мои действия сложно назвать чтением, но Шистаду не обязательно об этом знать.
Я прикрываю книгу и показываю ему обложку. Парень кивает и удобнее располагается на диване, подогнув руки под голову. Краем глаза я замечаю, как натянулась его футболка на животе и приоткрыла вид на полоску торса. Крис зевает с характерным звуком, и я невольно зеваю тоже: заразительная привычка.
Честно говоря, сейчас я чувствую себя умиротворённо, и спорить с парнем по поводу личного пространства совершенно не хочется. К тому же, те мурашки, которые бегают по моей спине, когда его колено случайно касается моей кожи, не способствуют напряжённой обстановке.
Несколько секунд мы сидим в молчании, я вглядываюсь в расплывающиеся строчки в книжке и чувствую кожей, как Шистад рассматривает меня. Тепло разливается по телу, и стараюсь тщательно игнорировать этот факт, силясь понять хоть предложение из главы.
Наконец, я закрываю книгу, устав от этого бесполезного занятия, и поворачиваюсь к Шистаду.
— Что ты уставился? — спрашиваю я, натыкаясь на его глаза.
Отчего-то мне становится важным понять, что его зрачки нормального размера.
Радужка его глаза светло-зелёная с коричневыми вкраплениями. Значит ли это, что он не под кайфом?
— Было интересно, как долго ты будешь делать вид, что читаешь, — просто говорит парень, и я невольно улыбаюсь.
— Ладно, ты меня подловил, — признаюсь я.
Шистад хмыкает и переворачивается на бок. Его нога снова задевает мой бок, и электрический ток обжигает место соприкосновения.
— Хочешь кофе? — предлагает парень, разглядывая меня.
— Я не пью кофе.
— Почему? — спрашивает Крис и слегка приподнимается, отчего его футболка задирается ещё выше.
— Это не твоё дело, — отзываюсь в ответ, но более мягким тоном, чтобы показать, что я не настроена враждебно. Мы не так близко знакомы с Шистадом, чтобы я могла рассказать о своих проблемах со здоровьем. На самом деле, я не говорила никому из друзей, что мой отказ от кофе скрывает более весомую причину, чем просто нелюбовь к напитку. Раньше я и дня не могла прожить без чашки хорошего кофе, но я имею глупую привычку привязываться, а от этого становлюсь фанатичной. А ещё кофе разъедает нервную систему, а её клетки в моём организме явно не в почёте. Я просто не могу рассказать, что доза кофеина для меня губительна одним днем жизни. По крайней мере, так сказал врач, когда отец притащил меня с дёргающимся глазом и дрожащими руками. Помимо этого, я несовместима с ещё парочкой продуктов, в число которых входит алкоголь. Я редко пью, и если делаю это, то где-то в отдалённой части моего мозга назойливый червячок напоминает, что я сама разрушаю себя и своё тело, но что делать, если только так я могу расслабиться? Я не зажатый человек, но мне приходится сдерживать себя в рамках нормальности, чтобы не впадать в глубокое отчаяние или эйфорическое чувство радости. Оба этих состояния буквально разъедают мой мозг.
