Когда я встаю с кровати, стрелка часов ползёт к половине шестого. На улице ещё темно, и, выглянув в окно, я вижу, что выпал небольшой слой липкого снега. Свет уличного фонаря проникает в комнату и полоской отражается на ковре. В комнате прохладно, поэтому достаю из шкафа теплые носки и натягиваю на босые ступни. Несмотря на ночные кошмары, я чувствую себя выспавшейся, потому решительно заправляю кровать и навожу небольшую уборку, которую не успела сделать вчера из-за усталости.

В шесть часов я иду в ванную. К моему удивлению, дверь в комнату Шистада слегка приоткрыта, и я заглядываю внутрь, даже не подумав о том, что парень может не спать. Но сегодня мне, видимо, везёт. Шистад, наполовину накрытый серым одеялом и с повернутым в сторону лицом, выглядит почти безобидно. Он спит в простых штанах и без футболки, поэтому несколько мучительных мгновений я позволяю себе рассмотреть его обнажённый пресс и напряжённую руку, закинутую за голову. Черты его лица расслаблены, лишь губы сжаты в тонкую линию. Я, закусив губу, рассматриваю спящего парня, и где-то в моей голове начинает вертеться шестерёнка, отвечающая за здравый смысл, — что-то кричит мне о том, что моя одержимость ненормальна, поэтому поспешно прикрываю дверь, стараясь при этом не шуметь, и захожу в ванную.

***

В восемь утра мне звонит отец и напоминает о том, что мы должны встретиться в кафе через час. Я поспешно собираюсь и решаю не завтракать. Сижу на кухне, натянув своё зимнее пальто поверх худи, и болтаю ногой, пока отыскиваю варианты такси.

— Что делаешь? — голос откуда-то сбоку заставляет меня вздрогнуть, поэтому тут же оборачиваюсь и удивлённо смотрю на парня. Он, кажется, проснулся намного позже, но уже одет в простую чёрную кофту и чёрные джинсы.

— А что? — грубо бросаю я, вернувшись к поиску такси.

— Интересуюсь, — не обратив внимание на мой тон, отвечает Шистад и заглядывает в мой телефон через плечо. — Если хочешь, могу тебя подвезти.

Я поднимаю вопросительный взгляд на парня, но не успеваю ничего сказать.

— Мне по пути, — отвечает он, поясняя свою утреннюю щедрость, и я просто киваю, за долю секунды решив, что это не самый плохой вариант.

***

Я занимаю уже ставшее привычным место на боковом сидении и пристёгиваю ремень, пока Крис обходит машину и садится за руль. В машине прохладно из-за того, что салон не прогрет, поэтому я ёжусь, дожидаясь, пока Шистад включит печку. Он молча заводит мотор, и из панели начинает дуть теплый воздух прямо в лицо. В машине пахнет сигаретами и совсем немного специальным ароматизатором, которого я не замечала ранее. В тишине, нарушаемой лишь гудением мотора, мы отъезжаем от дома. Крис выруливает на главную дорогу и щёлкает кнопкой на руле, включая музыку. Я отворачиваюсь к окну и рассматриваю улицу: ещё слишком рано, поэтому люди еле-еле плетутся по тротуару, спускаясь в подземелья метро и сворачивая в сторону автобусных остановок. Несмотря на ранний час, мы всё же попадаем в пробку на светофоре, поэтому Крис резко сворачивает, не предупредив меня об этом, поэтому моё тело дергается в сторону, удерживаемое лишь пристёгнутым ремнём, и я чувствую исходящий от Шистада лёгкий запах шампуня для волос и аромат кофе. Закатываю глаза, отвернувшись, и никак не комментирую действия парня, но боковым зрением всё равно замечаю его ухмылку. Крис в хорошем расположении духа, и данный факт натаклкивает меня на мысль о том, что он, возможно, снова под кайфом, хотя Шистад и не производит впечатление человека, способного сесть за руль, будучи под действием веществ. Из магнитолы льётся незнакомая песня какой-то американской группы, что помогает избежать неловкого молчания. Я отправляю отцу сообщение о том, что буду на месте через несколько минут, и он отвечает, что уже ждёт меня.

Крис паркуется рядом с нужным кафе и поворачивается ко мне. Я поджимаю губы и отстёгиваю ремень, стараясь покинуть салон как можно быстрее, но из-за пристального взгляда руки перестают слушаться и количество неуклюжих движений возрастает до трёх в секунду.

— Во сколько тебя забрать? — будничным тоном интересуется парень, а я поднимаю на него любопытный взгляд.

— С чего тебе меня забирать?

— Во сколько? — проигнорировав мой вопрос, повторяет Крис, на что вновь возвожу глаза к небу и решаю оставить его без ответа.

Наконец расправившись с ремнем, открываю дверь, чтобы выбраться наружу, но Шистад хватает меня за руку, возвращая на место. Его прохладные пальцы аккуратно опоясывают моё запястье, не сжимая, но и не выпуская из кольца.

— Не знаю, — говорю я, дёрнув ладонь, которая тут же выскальзывает из цепких мужских рук. От места соприкосновения кожи к коже проходит табун мурашек, на который я не обращаю внимание.

— Напишешь мне, — приказывает Крис, на что недовольно разглядываю его лицо, повёрнутое вбок, но вопрос, очевидно, закрыт.

Я вылезаю из автомобиля и ещё несколько секунд смотрю вслед удаляющейся машины, поёжившись от ветра.

Когда я захожу в кафе, то тут же замечаю отца: он расположился недалеко от входа, лицом к двери. Я прохожу к нему и присаживаюсь напротив, попутно стягивая пальто. Отец одет в клетчатую рубашку, отличающуюся от других его рубашек только цветом.

— Доброе утро, дорогая, — улыбается папа и делает знак официанту.

Телефон мужчины издаёт сигнал, оповещая о новом сообщении, но он переворачивает мобильник экраном вниз и снова улыбается мне. Я радуюсь тому, что папа предпочитает сейчас не отвечать на сообщение, и просто рассматриваю его до мелочей знакомое лицо.

Я заказываю черничный чай и блинчики с джемом, папа берет кофе и кекс, и официант удаляется, оставив нас наедине.

— Знаю, тебе нельзя кофе, но я сейчас только на нем держусь. Извини, не хотел травить тебе душу, — поясняет Марлон и немного виновато глядит на меня — из-за увеличивающих линз его глаза кажутся немного больше.

— Всё в порядке с работой? — спрашиваю я, вычленив из его речи фразу о том, что ему сейчас приходится туго.

— Всё как обычно, — отмахивается отец, — гора работы и куча поручений, но я пока справляюсь. Как учёба? — он специально переводит тему, и я клюю на эту удочку. — Мы практически не разговаривали с тех пор, как ты уехала.

— Всё хорошо, на самом деле лекции достаточно интересные, — я пытаюсь говорить с энтузиазмом, абстрагируясь от проблем, которые сопутствуют частой смене школы.

— Помнится, ты говорила мне о новой подруге, — подсказывает отец, давая мне возможность поделиться с ним тем, что происходило последние несколько месяцев.

— Да, её зовут Эмили, — я слабо улыбаюсь, воскрешая в памяти лицо Флоренси. — Она немного замкнутая, но очень милая. У неё проблемы из-за чрезмерного контроля брата, — слова легко льются из моего рта в присутствии близкого человека, — но сейчас, кажется, всё намного лучше. Она втайне встречается с одним парнем…

— Ты уверена, что это хорошо? — спрашивает папа, прервав меня, а я смотрю на него в ответ, ожидая пояснений. — Если он запрещает ей что-то, то это неспроста, вот что я имею ввиду.

— На самом деле, её брат замешан в очень плохих делах. Ну, я так думаю, — отвечаю я, раскрывая отцу свои мысли насчет Элиота, но всё же умалчиваю о вмешательстве Криса, чтобы не напрягать папу ещё больше. — Это очень сложная ситуация, но я уверена, что в итоге всё будет хорошо.

Официант приносит наш заказ, и я только сейчас понимаю, как сильно проголодалась. Черничный чай оказывается очень ароматным напитком и даже может посоревноваться с «Апельсиновым раем». От кружки отца исходит приятный пар с запахом кофе, и я с тоской наблюдаю за тем, как папа делает несколько глотков за раз, закусывая кексом. Несколько минут мы молчим, поглощённые едой, и в какой-то момент я нарушаю молчание, спрятав кусочек блинчика за щекой.

— И какой у нас план?

— Я подумал, мы могли бы сходить в книжный, раз уж ты оставила все свои книги дома. Куплю тебе подарок на память, — рассуждает вслух папа, и я радостно киваю, в который раз осознавая, что именно отец понимает меня так, как никто другой.