— Криса нет дома, — объясняю я, переминаясь с ноги на ногу. При виде Элиота моё волнение усиливается в несколько раз, поэтому не могу не спросить. — Эмили дома?

Флоренси хмурит брови, его лицо приобретает серьёзное выражение, которое возникает всегда, когда речь заходит о его сестре. Я тут жалею о своём вопросе, но не спешу объяснять внезапный интерес, поэтому молчу, ожидая ответа.

— Да, — всё же произносит Элиот. — А где ей ещё быть?

Настороженность в голосе парня лишь подтверждает его неосведомленность о тех проблемах, которые мы с Эмили навлекли не только на нас, но и на Элиота с Шистадом.

— Она не говорила мне о своих планах на Новый год, — неумело вру я, отведя взгляд куда-то в угол, — поэтому решила уточнить.

Элиот рассматривает меня несколько мучительных секунд — кожа щеки начинает гореть под его внимательным взором, и затем он кивает, будто принимая мой ответ, хотя и не доверяя до конца.

— Ну, твои планы на Новый год, видимо, поменялись, — замечает парень, оглядывая с головы до ног и характерно вскидывая бровь, на что я непонимающе поднимаю свою. — Я о твоей одежде, — поясняет Элиот, усмехнувшись, и я закатываю глаза.

— Я думала, мы встретимся после полуночи, — пожимаю плечами и снова оглядываюсь на коридор. Элизы нет.

— Значит, Криса нет дома?

— Нет, — отрицательно качаю головой, прищурив глаза.

Элиот прикусывает губу и кивает, отчего серёжка делает полукруг в воздухе и ещё несколько мгновений слабо трепыхается.

— Тогда я, наверное, пойду, — немного замявшись, говорит Флоренси. Я даю молчаливый ответ в виде кивка, но, прежде чем успеваю закрыть дверь, он спрашивает: — Увидимся в полночь?

— Да, — соглашаюсь я, затем закрываю дверь и выхожу на кухню.

— Кто это был? — спрашивает Элиза, отрываясь от мытья посуды.

— К Крису приходили, — отвечаю я.

— Хорошо. Накрой на стол: будем ужинать через полчаса.

***

— Я могу лечь в гостиной, — предлагает парень, когда с чаем покончено и кружки стоят в раковине.

Я прикусываю губу и оборачиваюсь на Элиота, всё ещё не уверенная в собственных мыслях. Мне не хочется оставаться одной на всю ночь, учитывая, что сон никак не идёт даже после кружки успокаивающего «Апельсинового рая». Мышцы устали от долгого бодрствования, и мне поскорее хочется оказаться в мягкой постели и уткнуться лицом в знакомо пахнущую подушку, но тревога никак не отпускает, заставляя снова и снова прокручивать в голове события последних нескольких дней.

— Можем лечь в моей комнате, — тихо говорю я, тут же прикусив щеку с внутренней стороны.

Элиот смотрит на меня в упор немигающим взглядом. Его удивляет моё предложение, и скорее всего оно является неприемлемым после всего, поэтому мысленно даю себе несколько оплеух за такую глупость.

— Ты уверена? — спрашивает он тоном серьёзным, без намёка на усмешку или что-то ещё.

Я поднимаю на парня взгляд, в котором, надеюсь, он не заметит мольбы и не станет спрашивать меня о чем-либо сейчас. По правде, в голове полный беспорядок, мысли мечутся с одной на другую, ударяются друг об друга, а в висках вновь начинает пульсировать боль, поэтому я не могу быть уверена ни в чём и отчасти надеюсь, что и в этом Элиот меня поймёт.

— Да, твоя комната. Отлично, — будто прочитав мои мысли, кивает парень, затем встаёт и задвигает стул на место.

Я, неловко переминаясь с ноги на ногу, подхожу ближе и указываю головой на верхний этаж.

— Там есть ванная, если тебе нужно… Ну, принять душ или что-то такое, — мне становится настолько неловко, что слова непроизвольно превращаются в скомканную речь, но Элиот, кажется, прекрасно понимает меня.

— Отлично, — повторяет он. — Увидимся внизу?

Я смотрю на парня из-под опущенных ресниц и прикусываю внутреннюю сторону щеки.

— Конечно.

Мокрые после душа волосы неприятно липнут к лицу, и под брошенным украдкой взглядом Элиота я собираю их в импровизированный пучок, но не скрепляю резинкой. На мне серые спортивные штаны и футболка намного больше моего собственного размера, голые ступни утопают в мягком ворсе ковра, пока разглядываю себя в зеркало. После душа выгляжу намного лучше, но даже он не убирает тёмные круги под глазами, верный признак переутомления. Горячая вода расслабила мускулы в теле, и теперь мышцы ощущаются будто желе: ноги и руки подрагивают при движении.

Элиот сидит на углу моей заправленной кровати в штанах и футболке, которая была на нём под кофтой. От мокрых волос капли падают на футболку и шею, утопая в сером вороте одежды, отчего остаются влажные следы и ткань в некоторых местах плотно прилегает к телу. Одна его нога согнута и лежит на кровати, ступня другой упирается в ковёр. Он молча изучает мою спальню, хотя взор то и дело скользит по мне, замирая на секунду или две.

Мне хочется поскорее потушить свет — в темноте всё станет намного проще — но вместо этого я сажусь на стул, стоящий напротив Элиота, и несколько секунд рассматриваю шрам на мочке его уха, эту уродливую, ещё не зажившую линию.

— Всё в порядке? — в который раз спрашивает Флоренси, и от этого вопроса меня начинает мутить, но всё равно киваю, чтобы не нарушать хрупкого равновесия.

Скользнув взглядом по коротким волосам, в который раз ловлю себя на мысли о том, что скучаю по буйным кудрям парня, которые ещё недавно были достаточно длинными, чтобы полностью скрыть его невысокий лоб. Тоскливый вид Элиота только подпитывает внутреннюю тревогу: хотя он пытается казаться непробиваемым, я вижу, что отчаяние одолевает и его сильный дух.

— Давай спать, — предлагает Флоренси, откидывает плед в сторону и делает вид, что возится с одеялом.

— Ладно, — шёпотом соглашаюсь я, приподнявшись на уставших ногах и погасив свет.

Темнота мгновенно поглощает комнатное пространство, и на секунду кажется, будто я здесь одна, но затем слышится шелест свежего постельного белья и шорох от движений Элиота. Бесшумно иду к другой стороне кровати; в спальне ничего не видно, и я, опасаясь, что могу споткнуться, ощупываю низкую спинку кровати, пробираясь к своей половине. Ещё долю минуты парень возится на своём месте, но затем я присаживаюсь на угол, и он замирает в ожидании, пока займу место.

Одеяло уже откинуто в сторону, поэтому с лёгкостью пробираюсь под него. Прохладное постельное бельё мгновенно обволакивает тело, отчего вздрагиваю и прячу плечи под одеяло. Моя нога случайно сталкивается с горячей голенью Элиота. Я чувствую жёсткие волосы его ноги.

— Извини, — зачем-то шепчу я, хотя знаю, что мы одни. Просто в темноте организм автоматически переключается в бесшумный режим.

— Всё нормально, — в том же тоне отвечает Флоренси, и из-за шёпота я не могу разобрать интонацию.

Я переворачиваюсь на спину — рука тут же сваливается с кровати, поэтому решаю немного придвинуться и снова перевернуться набок. Элиот молчаливо терпит то, как я вожусь под одеялом в попытке устроиться удобней. Кровать не такая уж большая, поэтому несколько раз всё же натыкаюсь на руку или ногу парня, при этом неловко извиняюсь и слабо краснею, но в темноте это невозможно заметить.

Наконец устроившись, я подкладываю руку под щёку и закрываю глаза. Уставшее тело буквально молит о сне, но рассудок продолжают терзать тревожные мысли. Всё ещё с закрытыми глазами я прислушиваюсь к дыханию Элиота — успел ли он уснуть? — и в ту же секунду горячий воздух касается обнажённого участка шеи. Я вздрагиваю и прикусываю губу, пытаясь определить, насколько близко Флоренси лежит ко мне, но наши тела никак не соприкасаются, поэтому это практически непосильная задача. Затаив дыхание, позволяю себе придвинуться к середине кровати на пару сантиметров только ради эксперимента. К моему удивлению, этого оказывается достаточно, чтобы ощутить круглый локоть Элиота кожей головы. Я тут же дергаюсь в сторону, и одеяло шуршит под моими изворотливыми телодвижениями.

— Может, я лучше посплю в гостиной? — предлагает Элиот шёпотом, затем выдыхает воздух прямо мне в затылок, отчего по позвоночнику бегут мурашки.