Я и сама понимаю, что веду себя как нервная мамочка, но ничего не могу поделать. Через раз вглядываюсь в зрачки парня с большей внимательностью, чтобы убедиться, что он действительно в порядке.
— Хорошо, — отвечаю я, решив сменить тему, и слегка вытягиваю шею, чтобы рука парня выскользнула из локонов. — Мне нужно прибраться.
— Ладно, — Крис пожимает плечами и ложится на спину. Его серая футболка слегка приподнимается, обнажая участок кожи на животе.
Я встаю и стряхиваю невидимые пылинки со штанов, затем поднимаю грязную кружку и ухожу на кухню. Грязная посуда после завтрака всё ещё стоит на стойке, поэтому сгребаю её и мою в раковине, затем протираю все поверхности от пыли и задвигаю стулья. Я чувствую странное воодушевление, поэтому идея занять руки кажется более чем удачной.
Навожу порядок в коридоре и гостиной, поднимаюсь на третий этаж и протираю пыль; там царит тихое молчание и чистота после недолгого отъезда Элизы и Томаса. Мысль о том, что мать вернётся сегодня вечером, немного раздражает меня, потому что ничем хорошим её присутствие не может закончиться, но тут же напоминаю себе, что это я живу в её доме.
С мрачной обречённостью я мою полы, затем навожу порядок в комнате и протираю заляпанное зеркало в ванной комнате. Закидываю бельё в стирку и захожу в спальню Шистада, чтобы привести её в божеский вид. Всё это время Крис спит на диване в гостиной. я периодически заглядываю, чтобы убедиться, что парень там.
После уборки я принимаюсь за готовку. Проснувшись, Шистад выходит на крыльцо, чтобы покурить, а я бросаю мимолётные взгляды в окно, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. Немного сонный, с морозно-никотиновым дыханием Крис выглядит невинно, и эта мысль заставляет меня усмехнуться.
— Тебе помочь? — без особого энтузиазма предлагает парень, и я отрицательно качаю головой. — Хорошо, мне нужно сделать домашку.
— Неужели такие крутые парни делают уроки? — с притворным удивлением ужасаюсь я и театрально закрываю глаза.
— Может, тебе просто заткнуться? — интересуется Шистад.
— Побудешь со мной? — спрашиваю я, проигнорировав его вывод.
В глубине души я признаюсь себе, что мотивом моей просьбы служит необходимость всё время следить за парнем, но я оправдываю себя тем, что это нормально — хотеть быть вместе. Видимо, уловив скрытый мотив, Крис кривится и, наверное, хочет что-то сказать, но, помолчав, передумывает и дёргает плечом. Он уходит в спальню, и я думаю о том, что слишком настойчива. Мне не хочется быть навязчивой, но липкое чувство страха и безмолвное обещание, которое я дала себе вчера ночью, о том, что помогу Крису, заставляют постоянно липнуть к парню.
Через пару минут Крис появляется в компании учебника по алгебре и тетрадями. Беспокойство в середине груди притупляется, и я мимолетно улыбаюсь парню уголками губ.
***
В семь часов входная дверь открывается, впуская ледяной ветер в дом. Я в гостиной сервирую стол, а Крис сидит на одном из стульев, приняв вальяжную позу с закинутой на колено стопой. Я смотрю на Шистада быстрым взглядом, и он улавливает его, устанавливая недлительный зрительный контакт.
«Вот и все», — думаю я с лёгким отчаянием, а затем Крис поднимается и идёт в коридор, чтобы помочь Элизе с чемоданами. Я прохожу следом и останавливаюсь у входа на кухню.
— Добрый вечер, — сдержанно здоровается Элиза. Её критический взгляд быстро пробегается по мне, отчего мгновенно начинаю чувствовать дискомфорт, но не вздрагиваю.
— Привет, мам, — сухо отзываюсь я.
Женщина стягивает зимнее пальто, затем расстёгивает молнию на сапогах и отставляет их в сторону. Всё это время я пристально наблюдаю за ней, чтобы распознать настрой. Крис возвращается спустя пару мгновений. Видимо, уже отнёс вещи наверх.
— Томас ещё не приехал? — интересуется мать, наконец расправившись с одеждой.
— Нет, -отвечает Шистад, — будет где-то через час.
— Отлично, — безразлично отзывается женщина. — Мне нужно переодеться и помыть руки. Как только Томас приедет, можем поужинать. Ты же приготовила что-нибудь, Ева? — её назидательный тон заставляет прикусить внутреннюю часть щеки. Главное не раздражаться слишком сильно.
— Конечно, — я растягиваю губы в саркастической улыбке, на что Элиза выгибает бровь. Тошнота подкатывает к горлу.
Крис поспешно уходит в гостиную, чтобы не присутствовать при этом подобии беседы, и мне становится немного обидно за то, что он оставляет меня наедине с проблемами.
— Надеюсь, ты хорошо вела себя, — как бы невзначай замечает Элиза, как будто мне пять лет и мама оставила меня с няней на вечер. Я предпочитаю не отвечать и молча стерпеть всё то, что она собирается сказать. — Я попросила Кристофера присмотреть за тобой, и надеюсь, что ты не создала проблем.
— Как твоя поездка? — я произношу это безразличным тоном, чтобы Элиза поняла, что я думаю насчёт этого разговора. На самом деле, не жду ответа, а женщина не стремится отвечать.
— Всё хорошо. Но мне бы хотелось с тобой обсудить кое-что. — я выгибаю бровь подобно тому, как это недавно делала мать. — Поговорим после ужина.
Не дожидаясь ответа или возражений, Элиза проходит мимо и исчезает на втором этаже. Только сейчас я понимаю, что мои щёки пылают от гнева.
Через полтора часа я разогреваю еду в микроволновке, пока Шистад относит салат и вино на стол. Через пару минут спускаются мать и Томас. Мужчина здоровается со мной в своей обычной манере: когда он приехал, я была в комнате.
Как только все оказываются за столом, комната наполняется звоном тарелок и непринуждённым разговором между Элизой и Томасом. Они обсуждают работу, поэтому намеренно абстрагируюсь. В голове есть чёткий план: поесть и уйти так быстро, насколько это возможно. Несмотря на обстановку, я чувствую удушающий дискомфорт, и лёгкая беседа не изменит этого. Взглянув на Шистада краем глаза, я замечаю, что лицо его больше напоминает кирпич: абсолютно ничего не выражает. Именно таким становится Крис в присутствии отца. На мгновение я задумываюсь, как выгляжу со стороны: наверное, моё кислое лицо способно испортить аппетит, но, к счастью, Шистад слишком занят воздвижением стены, а Элиза и Томас — разговором. Я невольно прислушиваюсь, пытаясь уловить в их диалоге намёк на свадьбу. Прошло уже достаточное количество времени с тех пор, как я обнаружила признаки будущего празднества, но никто так и не обмолвился об этом, что кажется немного странным. Паранойя подсказывает, что они могли расписаться за своё двухнедельное отсутствие, но в глубине души я знаю, что Элиза захочет устроить торжество. Свадьба с отцом была скромным событием, на которое были приглашены лишь близкие родственники, и теперь, вероятно, женщина бы хотела компенсировать это. Но взрослые всё ещё обсуждают какую-то бизнес-встречу Томаса, которая успешно завершилась пару дней назад.
О чём же Элиза хотела поговорить после ужина?
Спустя мучительных тридцать минут, после того, как я заставила себя проглотить немного салата и запить всё апельсиновым соком, происходит одновременно две вещи: во-первых, Элиза обращается ко мне с вопросом, который тут же вылетает из головы, во-вторых, нога Шистада пододвигается к моей, и наши колени соприкасаются. Тонкими капроновыми колготками я чувствую гладкую поверхность брюк парня, и жар мгновенно вспыхивает между ног. Я прикусываю губу, слегка нахмурившись и пытаясь сконцентрироваться на словах Элизы, но колено Шистада слегка потирается о моё, заставляя меня втянуть воздух со свистящим звуком.
— Что? — переспрашиваю я, пытаясь совладать с собственным голосом, но в это время рука Криса ложится на моё бедро и слабо сжимает. Он издевается!
— Я сказала, что после того, как помоешь посуду, я жду тебя в гостиной, чтобы поговорить.
Я бездумно киваю и вскакиваю, чтобы прекратить контакт с Крисом. На секунду я ловлю его удивлённый взгляд, но он тут же отворачивается и говорит что-то в ответ на слова Томаса.
Я ухожу на кухню и уношу с собой тарелку, пока пылающий жар в низу живота скручивает органы. Делать что-то такое в присутствие матери и Томаса — просто безумие.
