— Что случилось?

— Ты просто напугал меня, — слабо оправдываюсь, и Шистад недоверчиво прищуривает глаза. Я сдаюсь. — Ладно, я кое-что видела.

— Например? — уточняет он раздражённым тоном из-за моей медлительности.

Покусав губу, раздумываю над ответом. Крис обхватывает мой подбородок, зажимая между большим и указательным пальцем, и слегка приподнимает лицо, когда я опускаю голову в попытке уйти от ответа.

— Кто-то был у окна, — наконец произношу я.

Секундное понимание, промелькнувшее в ореховых радужках, заставляет меня напрячься. Я с нескрываемым любопытством и некоторым непониманием слежу за реакцией парня: он понимает, о чём и о ком я говорю.

— Ты знаешь, кто это? — полушёпотом спрашиваю, прищуриваясь. Ответ очевиден, но, чтобы поверить до конца, мне нужно его услышать.

— Может быть, — уклончиво отвечает парень и отводит взгляд. Его брови сводятся к переносице, и маленькие морщинки, свидетели угрюмой задумчивости, складками пролегают меж них.

— И что это, чёрт возьми, значит? — язвлю я, при этом мои губы непроизвольно кривятся. Пальцы на моём лице неожиданно становятся чересчур напористыми, и я хочу отпрянуть, но спиной упираюсь в столешницу стойки.

— Это не твоя проблема, — рявкает Крис и сам отпускает меня, делая широкий шаг назад. Несмотря на это, вторжение в моё личное пространство всё равно остаётся слишком ощутим.

Я отступаю в бок и неловко присаживаюсь на стул. Значит, мне не показалось, что тот мужчина следил за мной. И если я заметила это только сейчас, то сколько же продолжается преследование? Пару дней? Неделю? Несколько месяцев? От этих мыслей жуткие мурашки холодят кожу рук.

— Теперь моё, раз уж я оказалась в это втянута. И я хочу, чтобы ты немедленно мне всё рассказал! — я почти кричу, пылая от гнева на парня. Вот к чему приводит скрытность. Самое ужасающее — то, что под прицелом не только я и Шистад, но, по всей видимости, и Эмили с Элиотом. Странное поведение парней приобретает смысл, который ужасает моё сознание.

— Ты была права, когда сказала, что я должен держаться подальше, — спустя какое-то время отвечает Шистад, и его напряжённое лицо вселяет в меня страх и толику гнева.

— И что ты имеешь в виду? — выплёвываю я, не скрывая эмоций. На самом деле, мне страшно от мысли, что Крис оказался на крючке и теперь заманивает в эту сетку меня, Элиота, Эмили и всех остальных, но при этом продолжает скрывать данный факт. Он — искусный лжец!

— Но теперь уже поздно, — будто не замечая моего вопроса, продолжает Крис. Мне хочется ударить его, чтобы стереть хмурую отрешённость с лица. Мне нужен ответ.

— Объясни! — я отчаянно повышаю голос, чтобы достучаться до парня, и Шистад наконец поворачивается в мою сторону. Он смотрит не моргая несколько секунд, а затем слегка сутулится, будто на мужские плечи опускается мгновенная усталость. Я слишком напряжена, чтобы думать об эмоциях Шистада: неизвестность сводит с ума.

— Ты же помнишь тех парней, — как-то хрипло произносит парень, и его тон сочится неуверенностью. Я напрягаю слух, чтобы услышать каждое слово. Крис говорит утвердительно, потому что ответа не требуется: сложно забыть угрозы, исходившие от ворвавшихся в дом громил. — Я с Элиотом кое-что должен им.

— Ты имеешь в виду деньги? — уточняю я и удивляюсь тому, насколько хладнокровен мой тон.

— Не только, — уклончиво отвечает парень.

Ответа на следующий вопрос я ожидаю и вместе с тем боюсь, но не задать не могу:

— За что вы должны?

— Неважно, — бурчит парень. Он упрямо отводит взгляд, тем самым подтверждая мою догадку.

— Когда я спросила про наркотики, ты солгал, ведь так?

Мне хочется, чтобы Крис накричал на меня за недоверие, за то, что я усомнилась в его словах, но ответом мне служит молчание, которое оказывается красноречивее тысячи слов. Что же. Я прикусываю губу слишком сильно — металлический привкус крови оседает на языке, вызывая тошноту.

— И Элиот тоже? — спрашиваю я. Мой голос понижается на несколько децибелов, будто этот вопрос можно произносить только шёпотом. Крис как-то неоднозначно поводит плечами, но я понимаю, что ответ положительный.

Реальность с треском рассыпается, и возникает чувство, будто меня придавило потолком, выбивая воздух из груди. Вместо того, чтобы накричать на парня, возмутиться или ужаснуться, я молчу, рассматривая его искажённое лицо, выражающее непонятную смесь эмоций.

— Только не делай такое лицо, — грязно бросает он. — Будто ты не знала: бывших наркоманов не бывает.

Эта фраза выводит меня из себя.

— Откуда мне это знать? — злобно произношу я. — Но в следующий раз, прежде чем я захочу влюбиться в парня, я обязательно уточню, не занято ли его сердце коксом или героином!

Крис смотрит на меня со смесью презрения и удивления. Я прикусываю язык, проклиная себя за слова, сорвавшиеся с уст; это не то, что следовало бы произносить, но сказанного не воротишь, а отнекиваться глупо.

— Тебе стоило подумать дважды, — отвечает Шистад. На его лицо наползает гримаса безразличия, трогая губы и разглаживая кожу лба. — Я с этим ничего не могу поделать.

Резкая боль пронзает область груди.

— Ты бы мог постараться, — это звучит из моих уст немного отчаянно, но вполне справедливо.

— Зачем? — злобный голос Шистада ударяет прямо в солнечное сплетение. — Ради чего? Ради того, чтобы ловить твой взгляд, полный надежды, и бесконечно разочаровывать тебя? Это бессмысленно и глупо. Я рад, что ты можешь испытывать хоть какие-то чувства к такому ничтожеству, как я, но истязать ещё одного человека пустой верой я не хочу. Лучше прекратить всё сейчас.

Я порывисто вскакиваю с места и хватаю Шистада за руку.

— Мне решать, кто может меня истязать, а кто — нет. Я просто хочу попробовать.

Крис напряжённо всматривается в моё лицо, и борьба в его глазах слишком очевидна. Ощущение, будто парень полностью обнажён. Я знаю, что цепляюсь за тонущий корабль, но верю, что причал близко, и, на удивление, готова рискнуть.

— Я не могу ничего обещать, — как-то обречённо шепчет парень. Я чувствую, что он сдаётся, отдаваясь в мою власть, когда бросается к моим раскрытым рукам. И пока что этого достаточно.

***

Воскресным утром мы сидим в гостиной: Крис расположился на диване, а я внизу на ковре. Я пью чай, пока Шистад поглаживает кожу головы, запустив руки в мои волосы. Чувство бесконечного спокойствия в эту секунду почти осязаемо. Я ощущаю между нами тонкую тень доверия после вчерашнего откровения парня, но вместе с тем — тяжкий груз недосказанности с моей стороны назойливым червячком проедает кору головного мозга. Я убеждаю себя, что пока не время, но мысленно обещаю рассказать парню о Бодваре в ближайшие дни. Мне хочется насладиться этой безмолвной гармонией ещё пару мгновений, пока его не нарушит мать и сотни других людей, способных вторгнуться в шаткое «мы». Сомнения насчет отношений, которые скорее кажутся авантюрой, сотрясали сердце всю ночь, но под натиском нежной ласки отступили.

Я делаю ещё глоток, а затем отставляю кружку в сторону, чтобы сосредоточиться на руках, блуждающих в моих волосах. Лёгкий электрический ток отдаётся слабой тянущей болью в низу живота.

Сегодня я проснулась раньше обычного, полночи терзаемая мыслями, и сейчас чувствую, будто убегаю от реальности, но она всё равно догоняет. Так всегда с Шистадом: кажется, будто мы находимся под куполом, но, один удар, и стекло рассыплется в колючую крошку.

— Как ты? — спрашиваю я, слегка повернув голову.

Весь вчерашний вечер, ночь и сегодняшее утро я пристально следила за парнем, чтобы он не отходил от меня, потому что в секунды разлуки мне казалось, что Шистад успеет что-то принять. Но, кажется, он чувствует себя вполне хорошо. Я ощущала его тепло всю ночь, но всё равно спала чутко, погрузившись в поверхностный сон, чтобы в случае чего не пропустить уход.

— Нормально, — немного раздражённо отвечает Крис: его бесит мой обеспокоенный тон.