– Как-нибудь без меня, – проворчала я, оттолкнувшись от стены, проходя мимо Рязанова, так как за его спиной был вожделенный выход из этого злосчастного заведения. Никогда его не любила. Теперь ещё и плеваться начну при виде этой кафешки.

Стоило поравняться с Ильёй Андреевичем, он обернулся ко мне и произнёс:

– И всё же, мы не закончили…

– Я сказала Вам все, что хотела. Этого достаточно, чтобы Вы не переживали о ваших делах. На этом моменте, очень надеюсь, что и Вы меня поймёте, и оставите, наконец, в покое, в идеале просто забыв о моем существовании, – после продолжила путь, краем глаза заметив, как Иван молча прошёл в общий зал, даже не попрощавшись.

***

Мужчина стоял на месте и смотрел, как девушка выходит из захудалого заведения, ни на кого не оборачиваясь. И только когда она скрылась окончательно, он задумчиво повертел в руках тонкий корпус смартфона, после чего засунул его в карман и глухо произнёс:

– Хотел бы я забыть…

Звонок в дверь застал меня как раз в тот момент, когда я открывала упаковку с мороженым, желая заесть свои потраченные нервы. Как-то много всего для одного дня… недели.

В раздражении отбросила, наконец, поддавшуюся крышку с досадой заметив, что ноготь всё же сломала в неравной борьбе с упаковкой.

Пока чертыхалась сквозь зубы, раздалась ещё одна раздражающая трель звонка. Вышла из тесной кухоньки, в ещё более тесный коридор, и посмотрела в дверной глазок, чтобы в растерянности и панике отстраниться. За дверью стоял Рязанов.

Как он меня нашёл? Что ему ещё от меня нужно?!

Раздался стук в дверь, а после я услышала низкий, хриплый, словно простуженный голос:

– Дарья, я знаю, что вы дома. Откройте, пожалуйста.

– Что вам нужно? – переборов в себе порыв крикнуть «Дома взрослых нет», произнесла я, с неудовольствием отметив, как дрогнул голос. – Я же уже всё сказала. Почему бы просто не оставить меня в покое? – практически с обидой спросила я у двери.

– Вы оставили свой телефон в кафе. Решил вернуть Вам лично. Мог бы передать через Ивана, но подумал, что его Вы тоже видеть не пожелаете.

Я удивлённо моргнула, прилипла к дверному глазку и увидела, что мужчина действительно держит в руках смартфон, похожий на мой. Подозрение всё не отпускало и я, в желании проверить его слова, полезла в сумку, с которой сегодня была. Поиски ничего не дали, как и проверка карманов куртки.

Обречённо вздохнула и открыла дверь, вновь посмотрев в спокойное, надменное выражение лица.

Почувствовала некоторую неловкость за своё поведение, отворила дверь шире и посторонилась, чем воспользовался Рязанов, хромая проходя мимо меня. Отметила некоторую испарину на его лице и вспомнила, что живу на четвёртом этаже в доме без лифта. Если взять в расчёт его упоминание, что ему трудно даже стоять, то его присутствие здесь – практически подвиг!

– Проходите на кухню, – вздохнула я, отчаянно проклиная своё воспитание и взбунтовавшуюся совесть, что не дали просто забрать телефон у мужчины и попрощаться. – Кофе будете?

Рязанов посмотрел на меня с сомнением, словно я ему крысиного яду предложила, а после положил мой смартфон на тумбочку и кивнул:

– Не откажусь, – произнёс он. С неудовольствием осмотрел узкий коридор, старый, потёртый линолеум, но безропотно разулся (чего признаться, от него не ожидала) и, постукивая тростью, прошёл на кухню, а я следом.

Заметила, как он на мгновение остановился, внимательно осмотрелся, но, ни слова не говоря, прошёл, и опустился на одну из двух старых, скрипучих табуреток, приложив свою трость к стене, а после молча стал следить за тем, как я ставлю на плиту турку.

– Какой кофе предпочитаете?

– Чёрный, пожалуйста. И два сахара.

Какое-то время мы молчали. Почему молчал он – не знаю. Я же просто не знала, о чём с ним можно говорить.

– Рад, что не растворимый, – вдруг услышала я и недовольно обернулась к усмехающемуся мужчине. Видимо, антураж моего жилья его впечатлил. Интересно, как он, такой впечатлительный и нежный, не убежал от этого места подальше, завидев хотя бы подъезд? Было видно, что мужчине неуютно в такой обстановке, но зачем-то терпит и мужественно молчит. Зачем?

– Ненавижу растворимый кофе, – словно оправдываясь, пояснила я и разозлилась на себя за эту слабость. Какого черта? Надо было ему цикория заварить, от прежних жильцов где-то оставалось, я видела. Тогда Рязанов точно сбежал бы, сверкая пятками и забыв про свою хромоту. – Спасибо, что привезли телефон. Я даже не заметила, когда выронила его, – призналась я, ставя перед ним чашку с кофе и сахарницу.

– Не за что. Хотел отдать сразу, но вы сбежали слишком стремительно, – пожал он плечами и пригубил напиток. А после удивлённо поднял брови (одна из немногих эмоций, что я увидела на его лице за всё время) и посмотрел на меня. – Очень вкусно, – сделали комплимент моим качествам бариста, а я только плечами пожала. Не говорить же мужчине, что несколько лет подряд, когда вдохновение настигало меня преимущественно по ночам, кофе я пила литрами. Волей-неволей научишься готовить. Собственно, с тех пор я и ненавижу растворимый. Только натуральный! Села напротив мужчины и в свой кофе добавила мороженное, из открытого контейнера, что не осталось незамеченным. – Так вкуснее?

– Для меня – да, – растерявшись, ответила я, заметив долю сомнения на лице мужчины. А после он совершенно неожиданно пододвинул свою чашку ко мне и попросил:

– Можно мне тоже?

Окончательно стушевавшись, так как подобного от внешне холодного (скорее отмороженного) мужчины не ожидала, пододвинула ведёрко с десертом к нему, и он ловко почерпнул целый шмат холодной сладости, опуская его в горячий напиток.

– Как Вы нашли меня? – желая отвлечься, спросила я. – Я почти никому не говорила, где живу теперь. Вам – тем более, – прищурилась я.

– Позвонил Вашему брату. Объяснил ситуацию, что встретил Вас в кафе, где Вы забыли телефон. Он сказал, что сейчас не в городе и приехать за ним не может. Тогда я просто спросил Ваш адрес, сказав, что могу сам завести. И вот я здесь, – невозмутимо ответил Илья Андреевич, пригубив кофе, и мимолётно улыбнулся, оценив вкус.

Удивлённо подняла брови, не ожидая от Вовки подобного. Зря, ой зря, я оставила ему свой адрес. Кто ж знал, что он начнёт разбалтывать его всем подряд? При встрече надеру ему уши!

– Дарья, простите за вопрос, но… почему Вы живете здесь?

От его вопроса замерла, посмотрев на мужчину с неприязнью, а после хмыкнула:

– Бросьте, Вы прекрасно знаете, откуда появились деньги на возврат долга. Не могли не поинтересоваться.

– Верно. О том, что Вы продали ради брата квартиру, я в курсе, – отозвался он невозмутимо и вновь отхлебнул кофе. – Так же, как в курсе и о сумме, за которую Вы её продали. У Вас оставалось около миллиона после возвращения долга. Неужели за эту сумму Вы смогли найти в этом городе лишь эту квартиру?

– Это Вас не касается, – процедила я сквозь зубы, уже пожалев, что впустила его за порог моего временного жилья.

– Я так понимаю, лечение, о котором упоминал Владимир, оплатили тоже Вы? – словно и не слыша моих слов продолжил Рязанов как ни в чём ни бывало и выразительно осмотрел меня, так, что я почувствовала себя умственно отсталой. – Чего я не понимаю, как Ваш брат допустил Ваше проживание в подобных условиях, после всего того, что Вы для него сделали? По моим данным, у него есть своя вполне приличная квартира, в хорошем районе. Почему он не предложил пожить у него?

– С чего Вы взяли, что не предложил? – обиделась я за брата. – Однако я имею право отказаться.

– Отказаться ради чего? – нахмурился Рязанов. – Ради этого? – а после выразительно обвёл взглядом помещение, в котором мы находились.

– Зато самостоятельно, – огрызнулась я и поймала снисходительный взгляд.

– Значит, и Ваши родные не в курсе, где Вы живете. Точнее, в чём.

– Знаете что?! – разозлилась я окончательно. – Я благодарна Вам за то, что доставили мне мой телефон. На этом моя благодарность закончилась. Кофе, как я посмотрю, Вы уже выпили. Нога, вероятно, у Вас уже достаточно отдохнула от подъёма на высоту. Потому будьте добры покинуть теперь мои «условия» и не лезть в мою жизнь! – указала я ему пальцем в сторону выхода из квартиры.