— Альбин, меня нет, — попросил Вал вошедшую в кабинет секретаршу, остервенело закатывая рукава помятой рубашки. — Ни для кого. Абсолютно. Поняла?

— Хорошо, Валентин Станиславович, — девушка осторожно поставила на стол три чашки с крепким кофе и поспешно удалилась на свое рабочее место.

— Серёж, позвони Томашевскому, пускай бросает свои дела и занимается проходной, — переключился Вал на партнера, ударяя массивным кулаком по распластанной ладони. — Скажешь, потом догуляет отпуск. Если всё получится — я сам куплю ему путевку, куда только захочет.

— Хорошо, сейчас наберу, — подорвался тот с кресла и, достав из внутреннего кармана пиджака сотовый, вышел в коридор для очередного звонка.

— А почему ты не позвонишь Берднику? — поинтересовался нетерпеливо Студинский, взглянув обеспокоенно на Вала. Видел, как сжались у того кулаки, как напряглись плечи, шея. Видел в его воспаленных от усталости глазах так и не сошедшую до конца напряженность, застывшую в уголках губ жесткую морщинку. — Всего два слова и от твоего Осинского не останется и следа, — остановился возле расхаживающего туда-сюда друга. — Ты же сам понимаешь, откуда растут ноги, зачем так рисковать? Ради чего? Если ради неё — так не стоит. Она замужняя, и судя по тому, как тебя штормит в последние дни — вряд ли сделала выбор в твою пользу.

У Дударева на лице дернулась щека. Прекратив избивать покрасневшую ладонь, глянул на Егора исподлобья, едва сдерживаясь, чтобы не послать как можно дальше и протяжно выдохнул. Сейчас только его нравоучений не хватало. Поэтому только и смог, что в сердцах ударить ладонью по столу, отчего стоявшая на краю чашка заметно подскочила в воздухе и процедить сквозь стиснутые зубы, начав терять терпение.

— Не надо приплетать сюда Юлю, — тёмно-серые глаза недовольно блеснули. — У меня с Глебом не заладилось с самого начала, она тут ни при чем.

Егор оставил сей заглушенный взрыв без ответа.

— Тем более, — продолжил Вал, рухнув в кресло, — дело не только в Осинском. Там и Цыганов — с*ка хитров**баная. Не удивлюсь, если Глеб подал идею, а он поддержал. Ты совершил огромную ошибку, подпустив его к общей кормушке. Вот увидишь, мои элеваторы — только начало.

Егор подошел к столу, взял кофе и, сделав осторожный глоток, холодно напомнил:

— У меня не было выбора. Кода тебе звонят сверху и настоятельно «просят» помочь «земеле» — не слишком-то и заупрямишься. Не забывай — это в нашем городе мы с тобой власть. Самая высшая инстанция, не считая Бердника, но стоит выехать из области — как всё — иные порядки. Давай я не буду тебе рассказывать, как оно всё происходит. Я не мог ему запретить вернуться в город. Не пойман — не вор, как говорится. Пока у меня не будет доказательств его причастности к вчерашней проверке — я не смогу пожаловаться. Так что советую пока подключить Костю. Томашевский, конечно, больной на всю голову, но вспомни ситуацию с заводом? Кто нам тогда помог?

— Угу. Я помню. А ещё я в курсе, сколько процентов он за это потребовал.

— А без крыши никак! Я тебя предупреждал. Вчера это был Цыганов с подачи Осинского, завтра ещё кто-то. А ты будешь ходить по лезвию ножа и не спать по ночам, переживая, как бы твое зернохранилище не взлетело на воздух.

Вал откинулся на спинку кресла и ненадолго прикрыл глаза, чувствуя под веками неприятное жжение. Умом соглашался со всеми доводами, а вот сердцем… такая злость брала, прям задыхался. Меньше всего хотелось жить в постоянном тонусе, но и прогибаться под распальцованных уродов для него было хуже смерти.

Он не был святым, правильным, честным. Да и не нуждались в этих качествах подпускавшие к казне смотрители. Даже если бы захотел развиваться по всем законам честного бизнеса — хрен бы получилось. Повсюду коррупция, уклонение от уплаты налогов, теневые схемы. И появление в городе Цыганова было совсем не к добру. Мало того, что в будущем он мог составить конкуренцию Егору, он ещё и на его добро осмелился раззявить пасть.

— Вал, — проник в ход его мыслей Егор, допив кофе, — ну зачем тебе этот геморрой, м? Поручи Косте охрану и развлекайся себе до упаду, разъезжай по морям, трахай баб…

От этих слов Вал поморщился, будто от зубной боли и раздраженно потер небритый подбородок.

— Спасибо, натрахался уже, — улыбнулся он натянуто и тут же вспомнил о Военбург. Пока подключал свои каналы — постоянно думал о паскуде, вернее, о том «подарке», что мог свалиться ему на голову спустя девять месяцев.

Вокруг мусора, охрана, крики, маты, лай охраняемых территорию овчаров, рев пригнанной спецтехники, а у него в голове не только перечень всевозможных юридических лазеек, благодаря которым можно отстоять свое, а и успевшая укорениться шальная мысль о возможном отцовстве.

Ведь если так подумать… Чёрт! Вот что он имел в свои тридцать восемь, м? Бизнес, ради которого приходилось переступать через себя же? Шикарную квартиру, в которой никто не задерживался надолго? Счета в банках, крутую тачку, перечень многочисленных связей? А толку?

Рисковал вчера, причем, капитально. И ради чего? М? Ради кого он пытался выстоять, взобраться на вершину, собрать вокруг себя высококвалифицированных спецов? Неужели только ради набитого кошелька и карьерного роста?

Нет, конечно. Было что-то ещё. То, что заложено в нас с рождения на некотором подсознательном уровне. То, что не позволяло пасть духом, поднимало с колен, заставляло смотреть в будущее. Это что-то пришло к нему с возрастом, перекроив тянувшиеся с юности стремления на новый лад. Теперь всё воспринималось иначе, виделось под другим углом. Не прельщала его больше двухуровневая квартира. Не будоражили ум пригнанные из-за границы машины. Не возбуждали длинноногие красотки модельной внешности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Возможно, пришел его час? Настало время остепениться, пускай не так, как завещала мать, пускай, ломая и перекраивая себя в угоду больной на всю голову девчонки, но всё же…

Видимо, судьба у него такая. Построить отношения с достойной женщиной — не его призвание. Вечно какой-то напряг. Не получалось у него по-нормальному. Не-а. Не его это. Так может, если действительно так предначертано, пускай всё и дальше идет своим чередом? Забеременеет Марина — так тому и быть. Пускай рожает. Потом сделают тест на отцовство, и если ребёнок действительно окажется его — значит, судьба. Но жить вместе с ней и тем более создавать семью он не собирался ни за какие деньги мира…

— Ладно, Вал, — вздохнул Егор, нарушая затянувшееся молчание. — Поступай, как считаешь нужным. Я предупредил. Но если передумаешь — номер Бердника у тебя есть.

— Спасибо, — поднялся с кресла Вал, пожимая протянутую руку.

— И ещё, — Егор замялся у двери, уперев в него цепкий взгляд. — Поосторожней там с Осинским, ага?

— Может, мне его грохнуть? Глядишь, и ты успокоишься, и мне станет легче жить, — пошутил, потирая зудящую ладонь. А что? Хорошая идея.

Но Студинский шутку не оценил. В каждой шутке, как говорится…

— Даже не вздумай, — нахмурил светлые брови, предупреждающе ткнув в него указательным пальцем. — Я серьёзно! У меня только один друг и я не собираюсь терять его из-за какой-то там неопределившейся бабы.

Вал только ухмыльнулся, не собираясь внедряться в подробности. Реакцию Егора понимал и частично уважал. Сам рвал и метал, переживая в свое время за друга, но пути назад уже не было. Цепной механизм запустился много лет назад, а Юля… она всего лишь ускорила неизбежное. Стала тем недостающим болтиком, благодаря которому медленно вращающийся движок набрал губительные обороты.

Дай Бог, он найдет управу на Цыганова сам, не ввязываясь снова в криминал. И так с большим трудом отмылся, начав жизнь с чистого листа. Но если не получится. Если придется свернуть с протоптанной в агонии дорожки — всё потеряет смысл. Абсолютно.