Ненавидит?
— Я… Я не знаю, — растерянно произносит принц, широко распахнув глаза. — Правда не знаю. Хотел бы я сказать, что ненавижу вас, потому что я, Моргот возьми, имею на это полное право и вы знаете это. Но я не могу, просто не могу.
— Вы ведь мой отец, а значит я должен любить вас и почитать, пусть сами мысли о том мне глубоко противны; но в то же время, я должен ненавидеть вас за все то, что вы сделали. И я не знаю… — Леголас потерянно глядит на неподвижную фигуру отца напротив, ощущая, как весь привычный мир трещит по швам. Почему? Почему все так ужасающе сложно?…
— Я запутался. Просто запутался, понимаешь? Я не знаю, ненавижу ли тебя, или вовсе люблю; не знаю, хочу ли жить или все еще желаю умереть; не знаю, что должен делать дальше, не знаю… Да я ничего не знаю, по правде говоря! Я хочу, больше всего на свете хочу вернуться в прошлое, когда все было хорошо, хочу, чтобы ты снова любил меня, хочу обратно своего доброго аda, хочу чтобы не было больше никаких проблем и сложностей…
— Но одновременно с этим хочу, чтобы ты ненавидел меня и дальше, потому что просто не понимаю, что я должен был бы делать с твоей любовью; хочу, чтобы этот кошмар наяву продолжался, потому что хоть так я понимаю, что я жив на самом деле…
— Хочу, чтобы продолжалась война, хочу, чтобы она и не заканчивалась никогда, и плевать мне как это по-детски, как эгоистично, потому что только так я кому-то действительно нужен, только так я не ощущаю себя бесполезным, понимаешь? Но я все еще не знаю, хочу ли жить или мне стоит умереть. Я запутался, пап. Просто запутался и ничего не понимаю…
Леголас выдыхает, обхватывая себя за плечи. Валар, почему же все так сложно? Почему так сложно понять, что происходит в собственной голове; чего ты хочешь на самом деле?
Понять, о чем же думает сейчас отец, прожигающий его немигающим взглядом, почему так хмурится, почему его сердце стучит так оглушительно громко?…
А после Трандуил делает быстрый шаг вперед, резко притягивая его к груди и обнимая.
Леголас замирает на мгновение, пытаясь понять, не спит ли он. Неужто очередная игра больного воображения? Эру, это… странно. И даже немного страшно.
Но отец теплый, его сердце по-прежнему чудовищно громко бьется, а волосы пахнут диковиной смесью запахов рябины, мороза и хвои. И тогда Леголасу не остается другого выхода, кроме как принять, что это — не сон, а реальность.
— Сейчас все не в порядке, я знаю, — тихо произносит отец, похоже, даже не думая о том, чтобы отстраниться, и Леголас с неловким удивлением отмечает, как же это, Моргот возьми, приятно. Его маленькое счастье, состоящее лишь из чувства защищенности и полного спокойствия. — Но что я могу сделать, чтобы помочь тебе?
— Назови мне причины, чтобы жить. Скажи, прошу, скажи хоть одну, любую совершенно, а я… я же попытаюсь понять.
Настоящее счастье. Быть может, даже чуть длиннее вечности.
— Я назову тебе сотню, дитя мое. Клянусь.
