– Вы ещё не были в Нью-Йорке, – пользуясь тем, что Дезмонд пока был по другую сторону фургона, сказал Уильям, закрывая машину. – Всё настолько изменилось, что вы сами не узнаете этот город – словно бы совсем иное место по сравнению с тем, что было в вашем веке.

– Я верю, – кивнул призрак и двинулся следом за ними к магазину.

Когда же они прошли сквозь двери, открывшиеся сами по себе, Хэйтем просто замер на месте, изумленно оглядываясь по сторонам: он оказался в огромном зале, где стояло множество длинных стеллажей с таким поражающим ассортиментом товаров в разноцветных обертках, коробках и бутылках, что у него начали разбегаться глаза, не зная, за что зацепиться первым, – подобным не смогла бы похвастаться ни одна лавка его времени.

После чего Уильяму пришлось столкнуться с новым испытанием, которого он отчего-то совсем не предвидел – ибо Хэйтем, от растущего любопытства начиная забывать о собственной сдержанности, стал задавать то один, то другой вопрос обо всем, что только приглянулось взгляду (когда же призрак указал в сторону одного отдела, Уильям, разом всполошившись, шепотом сказал ему, что там нет ничего интересного, и тут же поспешил скрыться за другим стеллажом. Ведь тот отдел был женским). В конце концов не подписывавшийся на такие муки Майлс, уже заметив, что коситься на него стали еще и посторонние, не выдержал, остановился перед стеллажом с кофе и тихо сказал, пока никого не было рядом:

– Может, вы лучше зададите вопросы потом, когда мы приедем в храм? Я вам на всё отвечу. – Выбрав наконец подходящую упаковку сего чудесного напитка, Уильям положил ее в корзину и повернулся к предку – впрочем, по-видимому надеясь, что к тому времени он благополучно забудет о них всех.

– Хорошо, – смиряясь, нехотя согласился Хэйтем. Пусть ему и не терпелось обо всем узнать, он также понимал, что будет лучше, если они поговорят об этом наедине. – Здесь просто столько всяких интересных вещей, я о подобном в жизни и мечтать не мог.

– Я понимаю. Но мне ведь тоже не особо нравится, что на меня и здесь кидают подозрительные взгляды, – ответил Майлс, переходя к новому стеллажу. Тем не менее, вопреки своим словам он продолжил разговор: – Между прочим, Ребекка как-то сказала, что было бы неплохо, если б у нас в команде был психолог. – Заметив непонимание в глазах предка, он пояснил: – Коротко говоря, это некто вроде врача, который выслушивает какие-то серьезные душевные проблемы и переживания своего пациента и пытается помочь ему справиться с ними, оказывает эмоциональную помощь, так сказать.

– Хм, как… – Немного поразмыслив, Хэйтем внезапно вспомнил об одном человеке, который тоже помогал Майлсам оправиться после их ссоры, и добавил: – Как Шон?

– Шон… – Уильям замер на месте, по-видимому, пытаясь представить в голове сию картину. Правда, в следующую секунду от этой картины передернувшись, он помотал головой и пробормотал: – Нет, нет, только не Шон. Черт, они же не могут всерьез задумываться о психиатре, правда?.. – Нахмурившись, он вдруг вперил в предка недовольный взгляд и добавил: – Это всё ваша вина, между прочим!

– Я думаю, пока не стоит отвлекать их от работы призраками, – уклончиво ответил Хэйтем – он всё ещё не желал рассказывать о себе другим и повторять увлекательный опыт убеждения, как это было с его старшим потомком. Да и чувствовать на себе три пары глаз, в шоке следящих за ним при каждом его появлении, точно было бы перебором.

– А меня, значит, отвлекать можно? – хмыкнул Уильям – на это он получил лишь недовольную гримасу и продолжил выбирать покупки.

Когда всё нужное и не совсем («Без шоколадок-то никак не проживем, да?») было положено в корзины, отец и сын подошли к кассе и заняли место в очереди. Добросовестно отстояв эти долгие минуты, которые они снова решили скрасить разговорами, Майлсы наконец расплатились за свои покупки и вместе с призраком покинули магазин.

До наступления темноты у них было еще полчаса, небо пылало золотыми красками, легкий ветер приятно овевал кожу – ничто вокруг не предвещало беды. Но именно в этот прекрасный момент Уильям услышал звонкий девичий голосок позади себя – и его сердце замерло в груди.

– Майк!

Обернувшись, Уильям увидел двух детей, которые вышли из дверей магазина и тут же свернули направо, беззаботно болтая о чем-то; мальчик был старше девочки, и по схожим чертам их лиц можно было понять, что они были братом и сестрой.

От одного их вида в сознании тут же вспыхнули давние картины его кошмара, а в глазах всё окрасилось в синий цвет…

– Пап?..

В один миг в голове всё перемешалось, кто-то схватил его за руку, он услышал свист, раздавшийся совсем рядом, – и в следующую секунду обнаружил, что сидит на земле, его сердце бешено колотится о грудную клетку, всё тело сотрясает жуткая дрожь, голос сверху что-то спрашивает, а перед глазами, как живые, всё мелькают и мелькают те самые картины, вновь уничтожая грань между видением и реальностью.

– …Боже, пап, этот ублюдок чуть не сбил тебя насмерть!

Он наконец различил слова сына, начавшие приводить его в чувство. А затем, держа его за руку, ему помогли подняться на ноги.

– Как ты? Дойти до машины сможешь?

– Смогу, – мрачно ответил Уильям, всё еще пытаясь отдышаться. Черт, как же хорошо он помнил это чувство – стоять на шаткой земле меж двух огней: неверный шаг вперед – ломаешь шею под колесами, неверный шаг назад – истекаешь кровью на асфальте с разбитой головой. И если бы только это было единственным, отчего его сердце всё еще отчаянно билось в груди, пытаясь сохранить оставшуюся связь с реальностью. – Я пойду сам, а ты неси пакеты. Нам надо поторапливаться, пока мы не привлекли внимание.

Оглянувшись, он с облегчением увидел, что те дети продолжили идти своей дорогой, ничего не заметив. А рядом стоял призрак, обеспокоенно смотревший на него.

– Хорошо, – не стал спорить Дезмонд, собирая назад выпавшие из пакета продукты. Встав рядом с отцом, он добавил: – Но в этот раз за рулем буду я.

– О, так ты, оказывается, водить умеешь? – хмыкнул Уильям.

– Да, представь себе, я сдавал на права как раз перед тем, как меня схватило «Абстерго», а Ребекка с Шоном достали мне новые. – Дезмонд лишь издал тяжкий вздох и, пропустив очередную машину, двинулся вперед. – По крайней мере, у меня уже давно не было никаких признаков обморока. Чего я не могу сказать о тебе.

– Что ж, пожалуй, так и правда будет лучше, – в свою очередь не стал отрицать правды Уильям.

Честно говоря, ему уже просто хотелось поскорее вернуться к остальным и перестать думать о том, что только что случилось. Или хотя бы попытаться перестать.

***

– Вы в порядке? – спросил Хэйтем, когда они наконец прибыли в храм и остались наедине – Уильям без сил рухнул на стул за своим столом и закрыл лицо руками, мучимый какой-то сильной тревогой. – Что случилось там, на дороге?

– У меня, кажется, активировалось «Орлиное зрение», и из-за этого я чуть не потерял сознание. А активировалось оно потому, что я… увидел детей. Из того видения. О конце света. – Уильям наконец отнял руки от лица, смотря в одну точку на столе перед собой. От возвращавшихся воспоминаний ему с каждой секундой становилось всё жутче и жутче. – Брат и сестра. Они бежали за родителями домой, но земля разошлась, и та девочка сорвалась вниз… Мальчику около двенадцати, вторая младше него, оба рыжеволосые, и на ней была та же голубая футболка с бабочкой… – Дрожь охватила его, по лбу катились капли пота, а дыхание сорвалось, когда те картины кошмара вновь предстали перед его глазами во всех ужасающих деталях. – Это точно были они.

– Может, вы просто видели тех детей раньше, поэтому в видении появился их образ? – предположил Хэйтем, не на шутку встревожившись.

– Нет, до этого я их никогда не встречал, – твердо ответил Уильям, качая головой. Он перевёл взгляд в сторону прозрачной стены, скрывавшей путь к спасению мира. – Неужели всё на самом деле закончится именно так?..

Однако черные своды разрушенного храма продолжали хранить гнетущее безмолвие.