Нельзя только бегать, прыгать и сражаться врукопашную… Именно то, что ей нравилось больше всего. И с РЗО, как и с выполнением обычных миссий, можно было распрощаться навсегда. Она уже не шиноби, и надо как-то это принять.

А как это принять, если быть шиноби — все, что она умела?! Все, что она из себя представляла, все, к чему когда-либо стремилась… Зачем ей теперь было жить?!

Но Кенара запрещала себе думать об этом и лишь твердила мысленно, что найдется какой-то другой смысл, какой-то другой, не связанный с ее любимым делом… Например, стать для Сейджина образцом стойкости и мужества… Хотя через увечья он уже проходил. Правда, тогда у него была надежда, а у нее надежды на восстановление нет.

Мысли о Неджи не облегчали ситуацию. Конечно, он был слишком благороден, чтобы бросить ее в трудный момент, но Кенара не сомневалась, что потом он охладеет к ней и отдалится, потому что нет у нее теперь ни той силы, ни той красоты, которые его привлекали.

И все-таки она ждала его. Каждый день. Кенара не сомневалась, что он прибежит в Суну, как только узнает о случившемся и освободится от своих обязанностей, но не знала, когда именно это произойдет.

Слух ее восстановился, лопнувшие из-за техники Ходиры сосуды в глазах и носу зажили, лицо выглядело как прежде, только бледнее.

На девятый день пришел Неджи. Он был уставшим, запыленным, с песком в волосах, и Кенара с радостью подумала, что его ничто не задержало на пути к ней, даже тяжкие раздумья и любовь к чистоте. Неджи подошел и опустился на край койки рядом с ней, взял ее за руку, вгляделся в ее лицо. Отвечая на этот немой вопрос, Кенара слегка улыбнулась и сказала:

— Со мной все нормально, если не считать ноги.

Увидев эту улыбку, пусть и невеселую, Хьюга испытал невероятное облегчение и крепко обнял свою куноичи. Разве смог бы он породить хоть тень улыбки, если бы лишился своих глаз? Она была сильнее его.

— Что Хокаге решил насчет мальчика? — спросила Кенара.

Неджи выпрямился и нахмурился.

— Пока ничего. Но ты понимаешь, что ситуация слишком сложная.

Куноичи кивнула.

— Я хочу забрать тебя в Коноху: медики Суны не произвели на меня благоприятного впечатления.

— Зря, ведь они неплохо обо мне позаботились. Сделали все, что смогли.

— Хм.

— Не стоит надеяться, что в Конохе что-то изменится.

Неджи промолчал, хотя у него надежда была. Его взгляд упал на вазу на столике, битком набитую алыми розами.

— Красивый букет, — с напускным равнодушием произнес Хьюга. — Кайса-сама прислала или твои напарницы?

— Это Мотори-сан принес, капитан «Кирина», — спокойно ответила Кенара, хотя сердце ее сделало пару болезненных толчков: она не представляла, как Неджи отреагирует на ее слова.

«Каким нужно быть наглецом, чтобы ухаживать за чужой женщиной?» — возмущенно подумал Неджи, а потом покраснел и даже отвернулся на несколько секунд.

— И что должны символизировать эти цветы? — спокойно спросил он через некоторое время.

— Наверное, радость от того, что я не умерла, — предположила Кенара с простодушным выражением лица.

Неджи очень многое хотелось сказать в ответ, но усилием воли он заставил себя промолчать, чтобы не оказаться в унизительном положении. Куноичи почла за благо сменить тему.

— Чувствую себя потерянной. Так странно думать, что жизнь моя изменится и уже никогда не будет прежней…

— Главное, что ты жива. Иметь дело с Абураме всегда было крайне опасно.

Оба вспомнили ее недавние слова: «я могу служить в АНБУ и не попадать в неприятности». Если бы только они оставили в покое тот корабль… Тогда и Расука был бы сейчас где-то в Стране Чая, а не под стражей в ожидании приговора.

— Если я больше не шиноби, не представляю, кем мне еще быть.

— Моей женой и матерью моих детей?

Неджи с горечью отметил, что Кенару эти слова не порадовали, а лишь заставили разволноваться. Нахмурившись, она сказала:

— Ты ведь хотел жениться на другой женщине: сильной и красивой куноичи, а ее больше нет.

Хьюга возмутили эти слова, но он промолчал, а потом решил, что если причина ее сомнений в этом, то нужно радоваться.

— Я думал, ты знаешь, хотя и не говорил тебе… Дело ведь не в красоте и силе, хотя они вместе с твоим умом и характером заставили меня всерьез заинтересоваться тобой, а в том, что я вижу тебя насквозь. Вижу тебя единственным похожим на меня человеком.

Неджи смотрел на Кенару, но задевал взглядом эти дурацкие пышные розы и невольно думал о том, что совсем не романтичен. Почему он не додумался принести цветы? Почему сказал «вижу тебя насквозь»? Надо было сказать «вижу твою прекрасную душу»… Но куноичи, кажется, и так его понимала и чувствовала в этот момент, что тонет в чудесных светло-серых глазах без зрачка, забывая обо всем на свете, включая израненную ногу.

— С того самого дня в Стране Волн я больше никого не мог представить рядом с собой — кроме тебя. И было не так, что я задумался о создании семьи, а потом выбрал тебя: наоборот, именно встреча с тобой заставила меня по-настоящему захотеть семью. Без тебя я не вижу в этом смысла, без тебя мне это не нужно. Так что сам вопрос о том, подходишь ты мне или нет, ошибочен.

Может, Хьюга Неджи и не говорил красивых слов, зато он в точности выразил свою мысль. По мере того, как Кенара слушала его, с ее глаз спадала пелена. Она вспомнила то ощущение шестилетней давности: доверия и взаимопонимания, неодолимого притяжения друг к другу. Получается, для Неджи оно не исчезало… Кенара поняла все, что он хотел сказать, тем более что это совпадало с голосом ее интуиции, который она давно уже всячески старалась заглушать. Ей приходилось принижать силу его чувства к ней, иначе она бы не смогла жить все эти годы так, как жила, и ее терзали бы еще горшие муки совести. И теперь она осознала не только его истинные чувства, но и свои собственные — и испугалась.

Неджи смотрел на нее, не просто желая, а жаждая услышать ответ.

— Я вижу, что ты напряженно думаешь, но не вижу, о чем, — он с легким беспокойством нахмурился. — Ты испытываешь то же самое ко мне?

— Да!

Светло-серые глаза начали излучать тепло.

— Тогда что тебя тревожит? — мягко спросил Неджи.

— Ведь я не растворюсь в тебе?! — воскликнула Кенара.

— Тебе нужно объяснить, что ты имеешь в виду, — произнес Неджи, не зная, то ли ему улыбаться, то ли беспокоиться.

— Твоя воля может быть сильнее моей, — тихо сказала куноичи. — Ты всегда был для меня командиром, авторитетом, гением. Твои слова, твое мнение много значат для меня — и часто больше, чем мои собственные. Я всегда боюсь разочаровать, огорчить, рассердить тебя, и требуется большое мужество, чтобы идти на это, когда необходимо…

Неджи внимательно смотрел на нее и слушал, вдумываясь в каждую фразу. Теперь он понял, в чем все это время заключалось главное препятствие.

— Неужели ты думаешь, что я хочу сделать тебя своей подчиненной? Ты помнишь, как перед битвой с Рагной и Сабато сказала мне, что мы оба джонины, что мы оба равны? Я признал тебя как равную, когда мы сражались друг с другом, но главное, когда мы вели бой с сильными противниками. Я понял, что могу довериться тебе, рассчитывать на тебя, и это незабываемое чувство до сих пор живет в моей душе. Кенара, мне нужна именно ты — женщина, которая не сломается рядом со мной.

Кенара слегка покраснела, подумав, что это и вправду похоже на нее.

— Ты, наверное, хочешь отдохнуть и помыться? Пойдешь в гостиницу?

— Я останусь здесь, с тобой, а через пару дней, когда придумаю, как это лучше сделать, мы отправимся в Коноху.

— На этаже есть душевая кабинка.

Через час, закончив свои водные процедуры, Неджи сидел на ее койке, опираясь спиной о стену и положив ноги Кенары (одна из которых была забинтована от пальцев до верхней части бедра) к себе на колени.

— Так почему ты попросила смягчить приговор?

— Он испугался — я видела страх в его глазах — и не хотел меня убивать. Не было у него ни злобы, ни ярости по отношению ко мне.