— Старинная… — повторила Кенара. — Плохо, когда это единственное достоинство. Но о Хьюга этого не скажешь. Сила вашего клана основывается на бьякугане, а что осталось от нашего? Серебряные волосы? — Куноичи хмыкнула. — Моя семья цепляется за славное прошлое, от которого давно остались одни руины. Я сильна не потому, что я Масари, а потому, что быть шиноби — это дело всей моей жизни. Можете осуждать меня, я скажу возмутительную вещь: моя фамилия ничего не значит для меня. Будь мой сын Ио или Масари или еще кто угодно — мне все равно. Достоинства предков не передаются по наследству.

Неджи был удивлен не столько ее словами, сколько жаром, с которым она это говорила. Он привык видеть ее сдержанной и даже немного замкнутой.

— Лет десять назад я бы с тобой поспорил. Да и сейчас, с этими глазами, было бы лицемерием утверждать, что мне не досталось силы моих предков.

— Но у меня нет бьякугана. Нет ничего от Масари. Тетя утверждает, что я — копия отца, а он был никем по меркам моей семьи. Его звали Симидзу Тэйкен. Он тоже отказался от возможности передать свою фамилию детям, чтобы жениться на моей матери. Мне неизвестны подробности его происхождения (Симидзу усыновили его ребенком), но знаю, что он стал выдающимся шиноби. И никто не ходил за ним по пятам, приговаривая, как многим он обязан своим предкам.

Хьюга помолчал из вежливости, потом произнес:

— Думаю, склонность к техникам Стихии Земли досталась тебе как раз от отца. Как и твоя внешность. За это можно чувствовать благодарность.

— Наверное. Тем более что мне не твердили с юных лет о долге перед Симидзу. Но если бы я не развивала свои способности, то не стала бы шиноби.

— Это тоже верно.

— Ты спросил меня несколько дней назад, не чувствую ли я себя ущербно в тени Листа. Так вот, я чувствую себя ущербно в тени предков. Каоро сказал, что наша деревня — дом героя. Он имел ввиду Нохару Ооцуцуки.

— Да, я знаком с циклом поэм о Звездопаде.

— Тогда ты знаешь, что у него был бьякуган.

Неджи знал. Беседа приобретала особый интерес.

— Его сыновья стали основателями шести кланов, один из которых — Гинпатсу — не выродился и дожил до наших дней в лице Масари. Бьякуган мы потеряли. Единственное, что осталось от нашего предка — серебряные волосы. Не боевая мощь, не какие-то особые техники… От былой славы Гинпатсу не осталось ничего, кроме гордыни Масари. Это глупо. Лучше бы мы придумали что-то новое, вместо того, чтобы оглядываться на прошлое.

Кенара замолчала на какое-то время. Хьюга думал о том, что шиноби Звездопада следовало искать брачных связей с его кланом, если уж они так мечтали вернуть себе бьякуган. С другой стороны, возможно, Коноха бы этого не позволила.

— Ты гордишься своей семьей, а я — нет. Наверное, дело в том, что ты всегда был лучшим из Хьюга, а я всегда была плохой Масари.

Неджи хмыкнул.

— Правда заключается в том, что когда-то я ненавидел свой клан, — сказал он, — по разным причинам. Но со временем я перестал воспринимать клан как принцип и разглядел в нем отдельных людей. Все началось с Хинаты-сама. Это старшая дочь главы клана, моя двоюродная сестра. Я дал себе слово защищать ее — и выполнял его, пока она не вышла замуж за Узумаки Наруто. Во время войны, семь лет назад, я вел наших людей в бой, знал каждого в лицо, со многими общался. И тогда я осознал, что клан — эти люди. Именно их я готов защищать даже ценой собственной свободы, хотя и не рад, что это было решено за меня. Кто для тебя Масари? Это не просто слово, это твои тетя и сестра, твой сын. Я думаю, ты бы защищала их до последнего.

Кенара слушала его, опустив глаза. Конечно, он прав. Глупо лелеять обиды. Им обоим.

— Ты знаешь, что Хината-сама спасла мне жизнь? — спросила куноичи. — Во время войны после битвы с копиями Джуби она остановила кровотечение и вытащила меня за пределы барьера, передав медикам.

— Я помню, что от твоей тети потом пришло письмо с благодарностью.

— Я должна была поблагодарить госпожу Хинату лично, но мы не встречались после войны.

— Когда я увижу Хинату-сама, я передам ей твои слова, если хочешь.

— Пожалуйста.

Неджи наклонился вбок, выглянув из беседки, и посмотрел на небо.

— Полночь уже. Надеюсь, чунины вернулись в гостиницу.

Кенара решила рассказать ему о проступке Джи-Джи.

— Будь это твой чунин, как бы ты поступила? — спросил Хьюга.

На этот раз у него имелось однозначное собственное мнение, и он задал этот вопрос только чтобы удовлетворить свое любопытство.

— Поговорила бы с ней о возможных последствиях, только не думаю, что это принесло бы пользу, как и строгое наказание. Она просто растерялась. В дальнейшем подобные ситуации могут возникать не единожды при разных обстоятельствах. Нужно что-то делать с ее реакцией.

— То есть, в тот момент она не осознавала, что нарушает правила?

— Думаю, в тот момент ее сознание в принципе помутилось.

— Это очень плохо для шиноби.

— Да.

— Порекомендую ей пройти переподготовку с упором на внештатные ситуации.

— И больше общаться с красивыми молодыми людьми, — серьезно добавила Кенара.

Неджи представил себе лицо Шикамару, если он напишет это в характеристике Джи-Джи.

— Надеюсь, ты ей скажешь об этом устно. Может, поставить ее в пару с Торойей?

Кенара отвернулась, закусив губу, чтобы не засмеяться. Было странно думать, что ее командир разбирается в мужской красоте, но Торойя действительно отличался очень приятной наружностью. Вот только робел еще больше, чем Джи-Джи.

— Эй, Джи-Джи! — воскликнул Каоро. — Пойдем с нами, праздник еще не закончился: джонинов-то нет.

— Но… мы ведь обещали лечь спать в двенадцать.

— Технически, — вмешался Реза, выглядывая в коридор, — я обещал привести вас в гостиницу — и больше ничего.

Джи-Джи заглянула в свой номер: Кенары и правда еще не было. Торойя заглянул в свой: Неджи тоже отсутствовал. Тогда ребята решили собраться в комнате Резы и Каоро. Последний уже раздавал карты «Пути ниндзя».

— Ну что, в две команды? — спросил он.

— Лист против Звездопада? — усмехнулся Реза.

— Нет уж, Джи-Джи будет со мной. Правда? — Каоро подвинулся, предлагая девушке присесть рядом.

Куноичи немного смутилась, но приняла приглашение.

— Я тебе все объясню…

— Честно говоря, я знаю правила.

— «Честно говоря» — это ее второе имя, — с улыбкой пояснил Реза. — Оба «Честно говоря» Джи-Джи — так ее называют в Конохе.

— Ну да, называют, — вздохнула девушка.

На следующую пару часов вниманием чунинов полностью завладела карточная игра. В конце концов, увидев, как его соперник все больше распаляется, Реза решил поддаться и проиграл, утешая себя тем, что он хороший дипломат и оправдал ожидания командира, сохранив между всеми мир. Он пожалел об этом, когда Каоро, выиграв, начал бахвалиться, и, чтобы перевести тему, сказал:

— Что-то джонинов до сих пор нет.

— Надеюсь, с ними все в порядке, — произнесла Джи-Джи. — Как думаете, они все-таки остались присмотреть за господином Куробосу?

— Пф, зачем им это делать? — ответил Каоро.

— Если бы они заметили опасность, то не отпустили бы нас отдыхать, — сказал Реза.

— Возможно, они заметили ее уже после того, как отпустили нас, — вставил слово Торойя.

— Думаю, в таком случае они могли отправить за нами любого из слуг Окады или телохранителей Куробосу.

— Так где же они? — воскликнул Каоро. — Праздник закончился, вон, даже за окном уже не шумят.

— Думаете, они вместе? — спросила Джи-Джи.

— А что им делать поодиночке? — Реза пожал плечами.

— А какого черта им делать вместе? — воскликнул Каоро.

— Не будь ребенком, — засмеялся Реза. Глаза его так хитро блестели, что это невозможно было стерпеть.

— Слушай, заткнись, а? Что за грязные намеки? Муж Кенары-сан — мой сэнсэй, так что я не позволю…

— Ладно, ладно, успокойся. Просто не хотел бы я быть на месте твоего сэнсэя, вот и все.