Собравшись с силами, Феникс поднялась и отряхнула белое платье от земли. Ну…насколько это было возможно.

Дженкинс приняла решение добраться домой, в надежде, что Джеймс там. Ни одна машина такси не согласилась везти её. Конечно. Ночью. В таком-то виде. Пришлось добираться пешком. Голые ступни сперва горели от холода, а потом стали замерзать. Наступать на мелкие камушки было больно, но она шла, крепко сцепив зубы и обняв острые плечи.

Когда она добралась домой, свет в окнах не горел. Вокруг было тихо, никаких признаков жизни. Она достала запасной ключ из под цветочного горшка и вошла. В доме было сыро и холодно. Первым делом, она пробежала по всем комнатам, даже заглянула в подвал и гараж, но Джеймса здесь не было. Вещи лежали на тех местах, где они их оставили до первого щелчка. Вот только фотографий нигде не было.

Горячая вода смывала с неё не только грязь, но и напряжение, а ещё неплохо согревала. Она намыливала кожу любимым гелем для душа и была абсолютно счастлива почувствовать это снова.

После душа, она завернулась в халат Джеймса и заварила себе чашку кофе. Посчитала сколько недель была мертва. Три. Ну, могло быть и хуже. Достала ноутбук и зашла в интернет. Там нашла видео со своих похорон. Боже, сколько же слез она пролила, шепча одними губами слова из песни. Затем перешла по ссылке и нашла фотографию мемориала в Соковии и постамент Пьетро. Софи провела дрожащими пальцами по его фотографиям, вспоминая о их дружбе.

Затем, быстро отыскав адрес временной базы Мстителей, она надела свою самую комфортную, тёплую одежду и отправилась туда.

Охранник, который вёл свое дежурство, едва не потерял сознание, увидев её.

— Мисс Дженкинс? - он побледнел и сел обратно в свой стул.

— Спокойно, - она подняла руки, — Всё хорошо. Это я. Пожалуйста, только не кричите, Джордж. Мне не хотелось бы, чтобы вы разбудили Мстителей. Лучше проведите меня на кухню.

— Конечно, мисс Дженкинс, тоесть Софи… Я… Я… Я… Конечно.

— Дышите, Джордж. Я понимаю ваш шок, но вы никогда не задумывались почему меня называют именно «Феникс»?

— Да, конечно. Но вы были мертвы целую неделю до похорон. Да и после них прошло ещё две.

— Как мои друзья? Как Джеймс?

— Плохо. Все плачут. Джеймса я вижу редко. Коллеги говорят, что он почти не выходит из своей комнаты. Только если на кладбище.

— Ох, я так нервничаю. Он и так нестабилен сейчас, а тут моё появление.

— Я думаю, что он будет безумно рад, - Джордж добродушно улыбнулся и положил руку на её плечо, — Вот и кухня. Извините, мне запрещено покидать пост надолго. Я должен идти.

— Конечно. Спасибо.

Она уперлась руками в столешницу. Солнце уже встало, на часах 7:43. Не придумав ничего лучше, она стала готовить завтрак. Блины и джем, в лучших традициях. Запах проникал за пределы кухни, зазывая голодные животы.

Первой на кухню влетела Нат. Она была в своей пижаме и мягких тапочках. Волосы торчали в разные стороны, на лбу повязка для сна. Её губы задрожали, ручьи слез невозможно взять под контроль. Девушки плакали навзрыд, крепко сжимая друг друга в объятиях.

— Я услышала этот запах и… Я так боялась, что это сон. Ты… - Романофф заикалась и всхлипывала.

— Я здесь, Нат. Я здесь,- шептала Софи, стараясь вытереть слезы радости.

Сразу за ней влетел Капитан в одних пижамных штанах, а за ним и испуганная Пегги. Софи только раскинула руки, чтобы обнять друзей. Вытирать слезы бесполезно. Эмоции переполняют.

— Софи…

— Стив…Пегги… Я так рада за вас! Уже сводил на танцы? Он мне все уши прожужжал этими танцами.

— Боже мой, как я рад тебя видеть.

— Смотри, а то ещё Маргарет приревнует, - Софи захохотала и подмигнула ему.

— Да уж, малышка Дженкинс, нам есть что обсудить, - Пегги сделала серьёзное лицо и поставила руки в боки, но потом тоже засмеялась и обняла подругу ещё раз.

Прошел час. За это время на кухне появился Брюс. Хоть одна его рука была в специальном бандаже, он сжал её другой так, что кости затрещали. Софи пообещала, что исцелит его руку, только позже. А ещё Ванда и Вижн. Софи старалась как можно мягче выразить соболезнования по поводу Пьетро, на что Алая ведьма ответила:

— Он пожертвовал собой ради меня, ради половины всего живого во Вселенной. Сердце болит, но я должна жить дальше. Мы все должны. А иначе… Его жертва была напрасной.

Они просидели ещё час. Джеймс так и не появился. Может потому что его комната была самой дальней и запах туда не дошёл, а может он тоже боялся, что это лишь сон.

— Думаю, что тебе нужно пойти к нему, а не ждать. Он не выходит на завтрак. Он вообще почти не выходит, - сказал Стив, когда заметил, что Софи постоянно переводит взгляд с часов на дверь.

— Что же он ест?

— То, что найдёт в холодильнике, когда здесь никого нет. А вообще… В основном он пьёт, а не ест.

— Ох, это плохо. Я боюсь, что ему будет хуже, но идти надо, - Дженкинс вытерла влажные ладони о джинсы. Девушка достала разнос, поставила на него тарелку со стопкой блинов, пиалу с джемом и чашку с крепким кофе.

Окинув друзей взглядом полным волнения, она вышла из кухни и направилась к его комнате. Поставить разнос было некуда, поэтому пришлось открывать дверь локтем. Комната напугала её.

Конечно, Софи предполагала, что всё плохо, но чтоб настолько… Не удивительно, что запах его любимых блинов не смог перебить вонищу, что стояла здесь. Барнс сидел в кресле, спиной к ней. В руке уже была полупустая бутылка. Может он даже и не ложился, а может уже встал. Это известно только ему. Софи переминалась с ноги на ногу, а потом сделала решительный шаг вперёд. Она отодвинула бутылки с письменного стола и поставила разнос туда. Баки не сдвинулся с места.

В полной тишине, она подошла и раздвинула занавески, впуская солнечный свет, раскрыла окна настежь, впуская поток свежего осеннего воздуха, пропахшего жёлтой листвой. Он сидел, глядя в одну точку, словно ничего вокруг не происходит.

— Джеймс, - тихий женский шёпот заставил его прикрыть глаза, бутылка выпала из пальцев и её содержимое теперь вытекало на пол.

— Вот и всё, - так же тихо ответил он,— Я умер?

— Нет, - она подошла ближе и опустилась радом с ним на колени.

Софи всматривалась в любимые черты и глаза кололи от наступающих слез. Он сильно зарос, кожа на лице морщинистая и отечная. Пахнет так, будто неделю жил на свалке. На одежде пятна пота и какого-то пойла.

Касание тёплых рук к бедрам заставили его вздрогнуть, но глаза мужчина не открыл.

— Посмотри на меня.

— Не могу. Я открою глаза и ты исчезнешь, - из под крепко стиснутых век катятся слезы.

— Обещаю, что теперь никогда не брошу тебя, никогда не исчезну. Всегда буду рядом. Я люблю тебя, Джеймс Бьюкенен Барнс. Открой глаза.

Его рука затряслась, подбородок дрожит, зубы стискивают нижнюю губу до крови. Он борется сам с собой. Если это сон, то он больше не хочет просыпаться. Если это смерть, то он готов уйти. Софи вытирает слезы с его щёк и он, наконец, открывает глаза. Его лицо разглаживается, зубы отпускают губу и рот просто открывается, дрожь уходит.

— Я люблю тебя, - ласково шепчет она снова.

— Моя девочка… - мужчина сгребает её тело в крепкие объятия и садит себе на колени. Теперь он плачет от счастья. Нос зарывается в её волосы за ухом и силой втягивает запах.

— Только твоя, - пальцами она сжимает отросшие волосы на его затылке и притягивает к себе для поцелуя. Сейчас его губы горькие, с привкусом алкоголя и крови, но слаще них она никогда не пробовала. Разорвав поцелуй, она ещё несколько минут заглядывает в кристально-голубые глаза, больше не наблюдая в них страха, — Нужно поесть, на тебе лица нет. Я принесла завтрак.

— Когда ты очнулась?

— Ночью. Глубоко же вы меня зарыли, еле выбралась. Памятник красивый и букеты вокруг тоже.

— Я буду дарить тебе по букету каждый день.

— Мой пьяный романтик… Ловлю на слове, но… Раза в неделю будет вполне достаточно, - она снова вовлекает его в поцелуй.