Это было всего-то за год до того, как родители Джей-Джей снова поругались из-за денег, и мама сказала отцу, что забирает их с братом и уходит. В тот день на папе была голубая рубашка в «огурцах» - Джей-Джей ненавидела эту его рубашку и то, каким жалким он выглядел. Таким жалким, что Джей-Джей сказала маме, что никуда она с ней не поедет. Но, на самом деле, они оба были жалкими: когда мать уходила, она была уверена, что отец ее остановит.

========== цикл: праздник в канун Рождества. Поедем на Рождество в Монтану? (Малия, Скотт) ==========

Комментарий к цикл: праздник в канун Рождества. Поедем на Рождество в Монтану? (Малия, Скотт)

Настроение: подгонять хэдканоны Скалии под рождественские песни:)

- Поедем на Рождество в Монтану? – спрашивает Малия, устроив подбородок у Скотта на груди.

- Прямо-таки в Монтану? – удивляется Скотт. - С малышом?

- А что малыш? – почему-то обижается Малия. – У малыша персональная молочная сиська. Считай, никаких бутылочек в дорогу не надо.

- Ну а Марли? С нами поедет?

- Оставим ему кормушку. Знаешь, ту, что еще, ну, сама наполняется. Корма накупим.

- Нашему Марли?

Малия смотрит на собаку: подбородок упирается в матрас с заправленными под него блеклыми желтыми простынями, нитка слюны свисает – ну точно! – прямо на детское одеяльце Митча.

- Да черт бы побрал твою псину, Скотт! Только вчера ведь постирала! – Малия скручивает одеяло и отпихивает ногой мокрый собачий нос от детской кроватки, в которой спит их ребенок.

- Иди ко мне, - Скотт просовывает руку под ее пижаму с оленьим носом на груди, целует в лоб, неожиданная нежность.

- Я хочу в Монтану, - упрямо говорит Малия, проталкивая свою ногу между ног мужа. – Не хочу в Рождество есть дома индейку с нашими семьями, просто потому что теперь у нас тоже ребенок. Мы не женатые зануды!

Когда-то в Монтане жили ее бабка с дедом, родственники отца, и на их ферме всегда пахло хвоей и рождественским печеньем. Порой они казались Малии ближе родителей – так сильно она их любила; дедушкин кукурузный хлеб, коллекцию маленьких голубых тарелок с ивами – бабушка подавала их под тыквенный пирог; трястись в багажнике пикапа с только что срубленной елкой и мальчишкой по имени Бадди. Бабки с дедом, да и фермы, давно уже нет, но есть дымящиеся трубы и деревенская ярмарка с местным конкурсом на лучший имбирный пряник.

Малия целует Скотта в губы – пусть знает, что она победила. Накрывает их одеялом с головами, ныряет руками в его штаны. В Монтану они выезжают после завтрака, когда воздух морозный и пахнет школьными ланчами, а солнце бледное, как вареная кукуруза. Малия в нетерпении ерзает по застеленному пледами сиденью – под ногами шуршат ависовские карты в прозрачных пятнах жира от куриных наггетсов, сзади малыш лопочет под рождественскую песню по радио и Марли ему подвывает.

За Монтаной угадываются клеверные поля, овсяное печенье и лучшие каникулы в рабочих комбинезонах старших братьев и шерстяных свитерах только из-под бабушкиных вязальных спиц.

**

Оба их младших сына были зачаты в Монтане в канун Рождества под шелест теплых одеял и обещания возвращаться сюда каждый год, чтобы растапливать масло на свежеиспеченных маффинах и делать снежных ангелов на снегу. За пару лет до этого Скотт готовил вафли на завтрак – хлопковая рубаха с новогодней вышивкой, взбитые сливки, капающие с его пальцев, - пока Малия разбирала коробку с елочными игрушками, показывала Митчу полумесяцы, обсыпанные снегом, как сахарной пудрой; оленей и эльфов.

Через четыре года Скотт сажает Митча на шею, чтобы сын повесил звезду на верхушку елки. Малия, поудобнее примостив Майлза на плече, замешивает тесто для имбирного печенья, а рядом с ней в своем высоком стульчике сидит Гиллс, до ушей перемазанный шоколадным пудингом, и размахивает ложкой. Еще через четыре года в Бозменском «Уолмарте» Малия толкает тележку, до краев наполненную банками с растворимым какао, посыпками для кексов и пенопластовыми лотками ребрышек к рождественскому ужину. Придерживает поясницу. Она так позвоночник разгружает, ну, из-за ребенка.

Мальчишки уже впереди, толпятся у тележек с наборами «Киндеров», обсуждают, что Санта положит им под елку. Скотт нагоняет Малию сзади, бросает в тележку пакет мандаринов, обнимает ее за живот. Легко катит тележку одной рукой. Малия на ходу поправляет на нем вязаную шапку, натягивает ее ему на глаза, целует в щеку – губы в дешевой гигиенической помаде царапаются о щетину.

- Стайлз сказал, они едут на «крайслере», - говорит Скотт, поглаживая ее бок поверх вязаного свитера. Он в таком же – зеленом, с белым медведем. Мягкий, пахнущий бенгальскими огнями.

- Если он опять забуксует на Ист-ривер, ты не поедешь его тянуть. Я говорила ему взять внедорожник.

- Зато как в прошлый раз умотались дети – спали до утра. И горячий шоколад с печеньем, ну, тот, что Лиам привез на снегоходе из дома.

- Ну если вам с детьми и Стайлзом это нравится – пожалуйста. Ты же любишь каждый год отмораживать задницу на шоссе, тягая из сугробов то Лиама, то Стайлза.

Скотт с улыбкой притягивает ее к себе. Ребенок снова пинается – чувство спокойствия. То же испытываешь, когда вдыхаешь пар от травяного чая. Смотришь на спящих в машине детей. Или вспоминаешь, как первую ночь в новом месте лежишь без сна, задремал, а просыпаешься – липкий желтоватый дневной свет освещает матрас посреди комнаты. Там обои с выцветшими рощицами блеклых сосен; рассохшиеся кухонные тумбы цвета перезрелого лимона. Мужчина стоит у окна, держит на руках малыша. Показывает ему оленя на лужайке.

========== цикл: праздник в канун Рождества. Меня прислал Санта (Стайлз, Лидия) ==========

Комментарий к цикл: праздник в канун Рождества. Меня прислал Санта (Стайлз, Лидия)

С праздниками! Чудес в новом году :)

Лидия - измазанные в пенке горячего шоколада губы, припорошенная снегом макушка в вязаной шапочке - сидя по-турецки на расстеленных у церкви индийских одеялах греет ладони о Старбаксовскую термокружку в окружении двадцати-тридцати ребятишек из Бронкса, которые расчесывают царапины под протертыми на коленках комбинезонами и подпевают волонтерам из «Метро Кидз». «Тихая ночь, дивная ночь! - поют они. - К небу нас Бог призвал»… Подбородки в коросте ошметков от завтрака, липкие от карамельных тросточек пальцы, косточки локтей, похожие на мячики для пинг-понга. «О, да откроются наши сердца. И да прославят Его все уста. Он нам Спасителя дал!».

Им бы заливать белой глазурью пряничных человечков с младшими братишками и ждать Санту, в полночь спрятавшись на лестнице. Им бы петь в рождественском хоре в костюмах ангелов и вешать самодельные игрушки на елку. Но их это не беспокоит. Они хлебают какао из кружек и смеются – зубы у них все вымазаны в шоколаде.

- Уже пора? – шепотом спрашивает Стайлза Алиса. Ее младшая сестра спит на коленях Лидии, засунув в рот большой палец.

- Пора, - отвечает Стайлз и поправляет на малышке шапку. – Ты очень помогаешь, Алиса.

- Когда я вырасту, я тоже хочу так полюбить.

- О, ты полюбишь. Даю тебе слово.

Алиса обнимает его – у нее волосы пахнут апельсинами и спичками, – бежит к другим детям. Они отрываются от мисок с макаронами. Те, кто постарше, запевают «Возрадуйся, мир». Алиса кивает, и малыши поднимают над головами карточки – следы сладких пальцев на бумаге, надпись: «Лидия, ты выйдешь за меня?».

**

Через год Алиса бежит им навстречу – шапка слетает, оголяя лысую голову. Несколько детей топают за ней, и из карманов их вельветовых штанишек сыплются кукурузные колечки. Кто-то останавливается, заталкивает их в рот пальцами.

- Вы его принесли? – Алиса привстает – ноги в комбинезоне по колени мокрые от снега.

Стайлз улыбается. Целует Лидию, наклоняется, открывает разрумянившееся на морозе лицо малыша.

========== Атлант расправил плечи (Скотт, Малия, дети) ==========

В молочных стенах давно не ремонтированной кухоньки в Лос-Анджелесе Скотт прикуривает от спички и помешивает лопаткой фарш в шкворчащей сковородке - студенческая готовка. Малия - нога подтянута к груди: футболка с надписью «О’Нилл. Лучшее барбекю в Калифорнии», два застиранных пятна от ягод - щипает тесто с грушевого пирога и листает каталог дешевой сантехники. Выбирает ванну – это Скотт ей сказал. Ну, потому что старая совсем рассохлась.