- Где его мать? - Кора садится на ступень веранды. Пусть сейчас и последняя неделя октября, но уже холодно, повсюду пахнет тыквой, а голые коленки покрываются гусиной кожей. И влажно, как в душевой. Тео давно заметил, что от этого волосы Коры вьются.

- Мать отказалась от него, когда он еще младенцем был, - он передает ей кружку с заваренным вместо кофе цикорием и отделяет кожу от жареной курицы. Кора сдвигает и раздвигает колени.

- Ты не помогаешь, - говорит Тео и вытирает рот рукой. - У тебя же своих двое. Ты вроде как должна знать, что делать.

- Мои двое остались жить с их отцом, а не со мной. Я не уверена, что ты отдаешь себе отчет в том, о чем меня просишь, - Кора отдирает заусеницу и морщится. - Слушай, это ребенок, это вот так за ночь не решается. Его отец должен был подумать над этим, а не ты и тем более не я. В таких делах полагаться на удачу не приходится. Мало накормить ребенка мороженым и сводить в бассейн. Мало его любить.

Тео помнит Кору с начальной школы: ободранные коленки, победы в межшкольном состязании по правописанию и пустые в местах, где должны были сидеть ее родители, трибуны на матчах по футболу.

- Я и вполовину не такой, как Скотт и Стайлз, но тех парней я знал. Любовь к семье - единственное, ради чего они шли на ринг. Не всем повезло нахлобучивать колпаки с далматинцами но головы детям и смотреть, как жена носится по дому с твоим младшим.

- Если ты перестанешь жалеть себя, то поймешь, что у тебя есть выбор. И прямо сейчас этот выбор спит в доме с игрушкой из «Хэппи Мил», который ты ему купил.

**

Утром Кора находит записку, сунутую между солонкой и перечницей на кухонном столе. «Позаботься о нем». Абонент становится не абонентом на вторые сутки.

========== цикл: додетный период. И снова о свадьбах (Скотт, Малия) ==========

Комментарий к цикл: додетный период. И снова о свадьбах (Скотт, Малия)

В тему о том, «как все может измениться за каких-то пять лет». Кто читал «Хейл-Стилински-Арджент», считайте это удаленной сценой в промежутке между частями Малии и Стайлза. Кто не читал - камбэкнемся в прошлое и узнаем, что предшествовало появлению мальчишек:) Ну и обоснуй на канонную Малию все-таки.

За пять лет до рождения Митчелла

- Почему ты не хочешь, чтобы мы поженились? - отчаянно спрашивает Скотт.

- Просто не хочу! Почему ты вечно всему ищешь объяснение? - выкрикивает Малия в ответ.

От мысли о спокойной теплоте разговора, взаимовыручки, что складывается только в многолетних отношениях, Скотту становится тоскливо. Вот взять хотя бы Стайлза и Лидию! Пару дней назад они в первый раз показали им Томаса в FaceTime, и то, как они одновременно склонились над кроваткой - оба с обручальными кольцами и благоговением перед спящим малышом, - доказывало, что это и есть идеальный брак, размеренное течение событий: от тайком всунутых в розовый рюкзачок с «Крутыми девчонками» коллекционных карточек «Топ Трампс» до общего ребенка.

Скотт чувствует себя очень усталым.

- Мне пора на работу, - он складывает капустные сэндвичи в пакет и запихивает руку в банку «пепси» на кухонной стойке, чтобы достать ключи. На них брелок с надписью: «Будь ближе к природе! Биг-Сур, Калифорния».

- Никто в здравом уме не выходит замуж в двадцать три! - заявляет Малия. - А если и выходят, то жди этих нелепых вопросов про «пополнение в семействе». Как будто только это и важно! «Ну что… уже на подходе?». Или: «Когда уже?». И потом, совершенно незнакомый человек вдруг вот так навеки входит в семью! Тебе это не кажется… ну не знаю… слишком решающим? Неведомо откуда появляется этот младенец, ни психологических тестов не проходил, ни рекомендаций у него не спрашиваем, - а вдруг у нас с ним ничего общего не окажется? Но вернуть его обратно-то уже не получится!

По ее глазам Скотт понимает, что она ждет, что он с ней согласится. Ну какая вам свадьба, какой ребенок, Скотт! Ты только посмотри на ее кроп-топ: «Жизненные лейтмотивы: пончики; быть занятым, ничего не делая; заниматься сексом; станция Национального Общественного радио Америки».

- Я не хочу думать о свадьбе и продолжении рода так, словно это - единственное, что я должна сделать в жизни. Я не хочу покупать супермягкие диваны в «Хоум Депот». Мне двадцать три, и я на первом курсе. Я хочу получить диплом, хочу выбирать татуировки в Чили и ходить на инди-фестивали… Но я хочу, чтобы ты сделал это вместе со мной!

А Скотт хочет сказать, что даже с одной фамилией и ребенком они смогут выбираться на концерты «Кукс» в пыльном бежевом «додже» и спать в хостелах на берегу Атлантики. Но вместо этого он сжимает в руках ключи от мотоцикла, быстро целует Малию в щеку и отгоняет от себя преследующий его запах детской присыпки.

**

- После недавних террористических нападений, как, по-вашему, можно ли говорить об этике? Рассуждая о первопричинах терроризма.

- Но это был моральный вопрос, а не этический. То есть… Мораль определяет личный характер. А этика - стандарты поведения группы людей.

- Выходит, что личный характер важнее?

Малия откусывает резинку от карандаша. «Позвони мне. Хочу яблочный сидр и в Биг-Сур, как тогда».

- Ну разумеется.

«Много работы, увидимся вечером».

**

Ребенок! Малия смотрит, как молодая девчонка втаскивает коляску на второй этаж. С отвисшим после родов животом, двумя спэйс бансами и футболкой с надписью «Mama Bird», в каких ходит половина Америки, обременившая себя детьми и ведением мамских блогов. Следом отец семейства тащит на плече двухлетку и гору пакетов из «Таргет», набитых «памперсами» и коробками замороженной пиццы.

- Хочу шаы! Хочу шаы! - орет ребенок во все горло. Чем бы ни были эти «шаы», Малия надеется, он получит их раньше, чем разбудит младенца в коляске.

- Вот переедем к бабушке с дедушкой - и будут тебе «шаы»! - обещает ему девчонка.

- Может, все-таки поживем у Такера, пока не подыщем жилье? Детский сад всего в двадцати милях, в Чаттануге.

- Ага, а до Чаттануги ты пешком дойдешь! Мы переезжаем к моим родителям, Ашер, нравится тебе это или нет.

Малия представляет, как они со Скоттом просыпаются на ферме ее отца в ее бывшей комнате с обойным бордюром в виде рисунков из книг Беатрис Поттер, а вокруг - армия их детей, которые воют и хотят есть. «Ни за что», - обещает себе Малия и поудобнее перехватывает под мышкой путеводители по Южной Америке.

**

Когда ночью они со Скоттом лежат на крыше на продавленном матрасе спиной к спине, Малии как никогда хочется запереться в ванной и вернуть себе его тело дюйм за дюймом в мыльной пене. Она знала, что он снова сделает вид, что он в порядке, хотя это не так, и поэтому взяла на ужин его любимый суп из жареного красного перца в иранской забегаловке, но Скотт ничего не сказал про свадьбу. Для Малии это значило как раз то, что он расстроен. Или злится. Или расстроен и злится.

- Не говори, что это навсегда, - она складывает руки на животе. Воздух вокруг терпкий и прохладный, как лаймовое мороженое. - Не может же это быть на всю жизнь.

- Что? - Скотт разворачивается на другой бок, и Малия поворачивает к нему голову.

- Мы. Готовить вместе, ругаться с водителями на парковках, делать так, - она потирается щекой о его щеку. - Ты пахнешь, как надувной инопланетянин, - улыбается Малия. Но Скотт не улыбается в ответ.

- Девушка, которую я любил, умерла, и я не смог ничего сделать, чтобы спасти ее, - вдруг говорит он. - Да вроде уже и больше пяти лет прошло, но иногда с Лидией… мы ее вспоминаем. «Помнишь ее шоколадный пудинг? А томатное желе»? И Стайлз подключается, а потом и Айзек. И уже все мы думаем о том времени, когда она была с нами. Но есть и то, о чем никто не говорит. «Я не позволю этому случиться снова. Я не потеряю еще одного человека, которого люблю».

Скотт поглаживает ее по щеке.

- Я всегда буду защищать тебя, Малия, даже если сейчас ты думаешь, что защита тебе не нужна. Я сделаю это как альфа и как мужчина, который любит тебя. И когда в один день ты поймешь, что тебе нужна помощь, я буду рядом. И я скажу, что это навсегда.