Куросаки поразительно живой, яркий и гибкий во всех отношениях. Неспроста он зацепил его с самого первого столкновения. Поначалу он казался лишь наглым дохляком, бахвалящимся выскочкой, но с каждой новой встречей невольно приходилось признавать, что так-то оно так, но и растет он очень быстро. Мужает на глазах, хотя сам еще совсем мальчишка. А в Уэко он почти не узнал его с этим всепонимающим взглядом карих глаз. И он не просто стал наравне, он ушел далеко вперед, имея при себе лишь одно желание: защитить близких ему людей. Арранкарам этого не понять. Они бы не стали защищать ни одного пустого. А вот то, что Куросаки и их теперь приписывает к «своим» вообще ни в какие ворота не лезет. Противника щадить не надо, его нужно убить. Да только рыжий опять все делает по-своему. И ни один из них не смог бы предположить, что все закончится именно так.

Улькиорра

***

Бледный свет раннего утра пробивается сквозь легкие шторы. Просыпаться здесь было непривычно ото всего, начиная с мягкой постели и заканчивая шумом машин с улицы. Странно и одновременно как будто знакомо. Что-то вроде «мышечной памяти». Улькиорра вчера наткнулся на какой-то медицинский справочник в богатой библиотеке дома квинси – и термин впился в мозг. Его не столько интересовало содержание книги, сколько само умение читать. Раньше он даже не задумывался об этом. Раньше. А теперь вот как все обернулось. Прожить год в Каракуре, не привлекая внимания и не дергаясь – что за странное «наказание»? «Проверка на вшивость», как выразился Куросаки и был, конечно же, прав. Для их пребывания в мире живых Сейретею нужны были гарантии, и они посадили их на короткий поводок. Ограничитель силы не позволял использовать ресуррексион и скрывал рейяцу. Неплохо, если хочешь спрятаться, и неприемлемо, если хочешь сражаться. Сражаться хотел Джаггерджак, а он… Он, пожалуй, больше ничего не хотел. Бывший господин давал силу и цель – уничтожить. Но пришел шинигами и оказался сильнее. И он хотел мира. И Улькиорре ничего не оставалось, только как подчиниться. Потому что и у него одно желание все-таки было – выжить.

Возвращаться в Уэко не имело смысла. Лишь разруха и песок. Остался ли кто-то в живых из арранкаров его не волновало – подчиняться кому-либо еще он не собирался, а подчинять самому не было никакой выгоды. Ни сила, ни власть в пустом мире не имеют значения. История с Айзеном его разочаровала. И, вопреки всем его амбициям и настроениям, Кватро захотелось чего-то нового. Увидеть мир живых не через зрачок гарганты, а самому, воочию, вспомнить каково это. Ведь здесь слишком много ярких красок и слишком много жизни, чтобы вот так сходу разобраться одному мертвому арранкару.

Его желание удивило всех, кроме Куросаки. Тот отчего-то думает, что понял его мотивы, но арранкар не спешит его переубеждать. Гораздо ближе к правде оказывается квинси – раз предложил выступить его «надзирателем». Ни тени страха не мелькнуло на его лице, а значит, он уверен, что арранкар пока не собирается «буйствовать». Скорее он вынашивает какой-то коварный план или готовится к чему-то. Поэтому квинси хочет за ним проследить. Весьма рациональное и логичное заключение. Улькиорра подумал бы так же, окажись на его месте. Это Куросаки склонен доверять, пусть и бывшим, врагам, а Исида везде видит противоречие. Арранкара опять удивляет этот «калейдоскоп» – тот не только не доверяет ему, но и в шинигами сомневается. Может быть, не так сильно в Куросаки, но к остальным питает загадочную озлобленность. И Кватро не может это игнорировать.

Квинси приводит его в свой дом. Просторная квартира на последнем этаже в простой многоэтажке на другом конце города. Обширная библиотека из старых книг, аскетизм и почти стерильная чистота. Странно для шестнадцатилетнего подростка. Абсолютно. Но его устраивает. В пику он даже согласился на гигай, чтобы не отставать от закидонов квинси. «В Риме поступай как римлянин» – находит он лишнее подтверждение правильности своей теории в очередной книге, и пытается привыкнуть к новым обстоятельствам. Точнее, научиться превозмогать их. Например, это – блеклое утро, прохладные простыни, тонкий запах чая с жасмином… Исида уходит в школу, не дожидаясь его на завтрак. Но стол всегда накрыт на двоих, а в холодильнике – и обед, и ужин; и даже после краткого инструктажа он наверняка сможет воспользоваться микроволновкой. Но есть почти не хочется. Гигай устроен по полному подобию человеческого тела, и Урахара предельно ясно объяснил, как ухаживать, как освобождаться при необходимости, и как сильно беречь его прекраснейшее творение. И арранкар старается выполнять пожелания. Хотя бы ужинать. И опять в одиночку – Исида приходит поздно, что-то перехватывает и усаживается за учебники. Они почти не разговаривают. Несколько фраз о повседневной рутине – вот и весь разговор. Гораздо больше времени они проводят в молчании. В редкие вечера, с книгами, на разных концах дивана в библиотеке. И проходит достаточно много времени, прежде чем квинси сам заводит с ним непринужденную беседу. Почти месяц. И почти «не-при-нужденную».

– Не стоит так на меня смотреть, я могу неправильно тебя понять. Просто скажи.

– Почему ты живешь один?

Улькиорра откладывает бесполезную теперь книгу и в открытую разглядывает мальчишку. Очевидно, что комната, в которую его определил квинси, раньше кому-то принадлежала. Мужчине, если судить по характерной обстановке. И он уже прекрасно знает, что шестнадцатилетние подростки не могут жить одни. По целому ряду причин. Он хочет выяснить этот ряд у квинси.

– Потому что мой дедушка умер.

Исида от чтения не отвлекается, но деланно-равнодушный вид не обманул бы и Ямми.

– А другие родственники?

– Отец живет отдельно.

Странный разговор. Почему отдельно? Судя по семейству Куросаки – простые ценности еще долго будут в норме. Откуда средства к существованию? Еда всегда на столе, и он ни разу не потребовал какой-либо компенсации, и ни разу ни в чем не ограничил. И совсем уже странный вопрос – тебе не одиноко? Шиффер, вспоминая все те же ценности, вытаскивает на свет и сопутствующие чувства: любовь, родственная привязанность, обида. Скорбь – как теперь оказывается.

Разговор на этом обрывается, но Улькиорра продолжает смотреть. Пока квинси легонько не вздыхает.

– Ты меня смущаешь.

Ооо… И снова – легкий перестук в стеклянной трубке с зеркалами. Смущение. И пока он пытается логически к нему прийти, квинси уходит в свою комнату со слегка порозовевшими скулами.

Ответ не находится ни через час, ни через два. И он решает назавтра заглянуть в подвал Урахары – если Куросаки будет хоть немного вменяем после драки с шестеркой, он спросит у него.

Ренджи

***

Пребывание арранкаров в Генсее выглядит дико. Нет, прямо дичайшая дичь какая-то. А с другой стороны – все сложилось именно так, как не могло иначе. Ичиго, Джаггерджак – порывистые, вспыльчивые, охочи до драки. Шиффер, Исида – отмороженное спокойствие, флегма, сродни тайчо. «Подобное ищет подобного», – мелькает в голове запоздалое определение, и Ренджи чертыхается про себя. Теперь их друг от друга будет не оттащить. Он бы еще понял «разноцветную» парочку, но «темные» так и остаются за гранью восприятия. Вот тебе и мертвые, и живые.

Абараи старается приходить как можно чаще, несмотря на все недовольство капитана. Сбежать на парочку дней от бесконечного аврала, выдохнуть и снова окунуться в бесконечную вереницу дел. Рук не хватает на восстановление защиты, кадровые перестановки, патрули и муштру новичков. Сейретей гудит как улей в разгар цветения медоноса, и Ренджи бежит на грунт к привычной насмешке Урахары, спаррингам Ичиго и арранкара и сплину арранкара и квинси. Последние редко принимают участие, но частенько зависают рядом, наблюдая за неистовыми эмоциями. Ренджи почти всегда присоединяется к рыжему, уравнивая соотношение сил, но иногда Ичиго настолько увлечен схваткой, что он уходит к Исиде. Кендо было идеей Ренджи, хоть он и не думал всерьез чему-то его научить. Просто развеяться, размяться, а квинси – для проформы и общего развития. Тот соглашается, пожав плечами – навык не пригодится, но можно попробовать улучшить координацию и постановку движений. Абараи хоть и сбегает от новобранцев отряда, но учить Исиду одно удовольствие – более исполнительного педанта не найдешь ни в одном из миров. Как только они начинают, Шиффер прикипает взглядом к их паре, но никогда не вмешивается и никогда не предлагает устроить тренировку с ним. Да Ренджи и сам не горит желанием – чревато последствиями, если кто-то из них сорвется. Но судя по тому, что умения квинси растут из раза в раз семимильными шагами, он понимает, что арранкар все-таки занимается с Исидой. Возможно, даже здесь, в подвале Урахары. Потому что, ну не может квинси так легко блокировать сложный удар сверху вниз после всего лишь часа занятий с прошлого раза. Интересно было бы посмотреть на них в процессе. Но уличить-то – уличишь, а попросить почему-то язык не поворачивается. Уже только от одной представившейся картинки сознание делает умопомрачительный кульбит, и он старается забыть об этом как можно скорее. Какой бы гибкой его психика ни была, но всему есть предел.