– Вот еще… Будет он нам указывать! Мы теперь его, если что, в порошок сотрем, кошака драного…

Ичиго усмехается сквозь сон привычному брюзжанию и уже почти снова засыпает, как громкий голос режет по ушам, вырывая из дремы. Придется вставать и снова разбираться с тем балаганом, что устроил Джаггерджак.

– …видел бы ты рожу этого капитана, когда кошак запрыгнул ему на колени, а Шиффер так: «Кыс-кыс-кыс, Ренджи…»

Арранкар еле удерживается на стуле от восторга, поглощая завтрак, одновременно рассказывая Исиде, заглянувшему к ним с утра перед парами, о последнем визите Ренджи и Кучики в Генсей и поглядывая в маленький телевизор на подоконнике. А Ичиго хочется ущипнуть себя за руку, чтобы поверить, что он уже в реальности. Невероятные картины его жизни иногда переливаются таким диким сюрреализмом, меняя цвета, композиции и перспективу, что он не успевает следить за узорами и отличать прошлое от настоящего. Потому что Исида улыбается, оглядываясь на него, а Ичиго спотыкается о порог кухни от громкого возгласа и чуть не падает на квинси.

– Эй, Куросаки! Они что, правда бьются у всех на глазах и им за это деньги платят?

Повтор вчерашнего боксерского матча вызывает больше восторга, чем у Кенпачи – новый противник.

– Исида, спаси меня.

Он все-таки валится в подставленные руки, а тот кивает Джаггерджаку.

– Причем весьма немаленькие, если тебе интересно.

Куда катится его жизнь, Куросаки не знает уже давно. Знает только, что попутчиков у него много. И как бы она ни петляла, упиралась в тупик или срывалась в пропасть, они останутся все вместе.

– Куросаки, долго ты еще будешь об него шоркаться? Иди сюда…

Конец