Первое, что он делает, когда его выпускают – отправляется к главнокомандующему Ямамото. Просить о переводе в другой отряд. А на обратном пути, недалеко от казарм, его догоняет Укитаке.

– Абараи-фукутайчо, в вашем прошении нет нужды. Вообще-то, прямо сейчас рассматривается вопрос о вашем назначении капитаном 5-го отряда.

Укитаке по обыкновению мягко улыбается, смотрит по-доброму и чуть лукаво.

– Ждали только, когда вы освободитесь…

– Что?

Ренджи перебивает, переступает с ноги на ногу, чуть не падая от удивления. С какой это стати?!

– Вы не ослышались. Сами знаете, после войны несколько отрядов лишились своих капитанов, поэтому было принято такое решение. И я думаю, вы не будете против, раз захотели перевестись.

– Нет, я… Да, конечно, Укитаке-тайчо.

Ренджи пытается осмыслить новость, но ответ приходит почти молниеносно – куда угодно, только бы не быть с ним.

– Вот и хорошо. Остались только бумажные формальности, экзамен у главнокомандующего, а рекомендации и я, и Зараки-тайчо дали вам самые положительные.

– Я буду стараться, тайчо!

Ренджи вскидывается, вытягивается в струну, смотрит с надеждой и восхищением оказанной честью, и Укитаке опять улыбается. Из этого сильного, честного и порывистого лейтенанта получится отличный капитан, как бы кто ни сомневался из-за характера, опыта, возраста или умственных способностей. Но об одной вещи он не спросить не может.

– Абараи-кун, а что произошло в Генсее, раз Кучики-тайчо посадил вас под арест? Он мотивировал его неповиновением прямому приказу, но мне хотелось бы знать подробности.

Подробности? О, такое даже священнику не любой расскажет, или Унохане, например, а говорить с добрячком Укитаке – и того хуже. Поэтому Ренджи злится – неужели и сейчас Кучики будет вставлять ему палки в колеса и встанет на пути исполнения задуманного? Нет, он не позволит.

– Все так и было, тайчо. Кроме того, мы, как бы сказать… не сошлись во мнениях.

– Хмм, раньше вам прекрасно удавалось справляться с норовом Кучики-тайчо. Не без вреда для себя, но все же. Что же случилось на этот раз?

Укитаке спрашивает прямо и смотрит серьезно. Знает, о чем говорит, интуитивно вспоминая про историю с Рукией, и действительно честно недоумевает. И Ренджи решает ответить искренностью на искренность.

– Я знаю, вы когда-то были наставником Кучики-тайчо. Вы хорошо его знаете, и наверняка у него к вам особое отношение. Поэтому, я прошу спросить обо всем у него. Правда не ручаюсь, что он ответит.

Укитаке удивленно моргает несколько секунд, задумчиво хмурится, но решает не настаивать. Если лейтенант не может сказать об этом другому капитану, значит это что-то действительно серьезное. Или настолько личное, что «шинигами со стороны» так просто не расскажешь. Что ж, с Бьякуей он в любом случае собирался поговорить – спросит и об этом.

– Хорошо. Я не настаиваю.

Укитаке опять улыбается, а Ренджи облегченно вздыхает про себя. Что случилось? Случился Кучики, вот что. Как рассказать о том, что капитан взревновал к арранкарам, как потерял голову и придумал это наказание? У Ренджи язык не повернется. Пусть теперь Кучики сам отдувается.

Вместе с Ренджи назначают Хисаги – в 9-м отряде и Киру – в 3-м. Что вполне логично, но Ренджи не может не радоваться, что кто-то будет привыкать, разбираться и осваиваться с чем-то новым вместе с ним. Можно и совета попросить, и помощи и просто поделиться набранным опытом.

Укитаке был прав – за рекомендациями дело не стало, а вот на экзамене у Ямамото пришлось попотеть. И с теоретической частью, и с практической, и с показательным боем с одним из капитанов. И какое счастье, что жребий пал не на Бьякую – Ренджи бы не выдержал. Но ему достался Зараки – и это был один из самых удачных моментов в его жизни. Этот капитан привычен до мозга костей, с ним можно не сдерживаться ни в силе, ни в умениях, ни в хитрости, и действительно показать все, что можешь всеми доступными средствами. Особенно, когда Кучики наблюдает за этим боем. Смотрит, замерев, почти не мигая, а под конец не выдерживает и сбегает прочь. Вот теперь он действительно победит любого.

Целый месяц он крутится как белка в колесе, привыкая к новым обязанностям. Завоевывает внимание и уважение, разбирается с документацией, тренирует и тренируется, и одновременно решает сразу тысячу проблем всех размеров. Увольнительных у капитанов нет, но есть редкий выходной, в который можно наконец выспаться. Но он, конечно же, свой первый отгул тратит на поход в Генсей. Получает разрешение у командующего и на всех парах летит в сенкаймон.

Врата открываются у магазина. Отлично, Куросаки и Джаггерджак наверняка уже здесь, а это значит, что уже совсем скоро он сможет наконец расслабиться и отпустить себя. Как ни странно, но встречать его выходит сам Урахара.

– Какими судьбами, Нахлебник-сан? О, или, точнее, теперь Нахлебник-тайчо. Спешу поздравить с повышением.

– Очень смешно, Урахара-сан. Было бы неплохо, если бы фамилию мою для начала запомнили.

Абараи скалится, зная, что Панамочник на подколки отвечает только подколками. И потом, кажется, он даже соскучиться успел по этому вееру и вечно всезнающей насмешке.

– Не доросли еще, «тайчо».

– Они там?

Ренджи уже не терпится закончить с любезностями, но Урахара вдруг складывает веер, смотрит с легким напряжением, а потом разворачивается в коридор.

– Сначала вам нужен гигай.

– Что? Зачем это?

Ренджи подбирается в момент, хоть и пугается сказанного. Что здесь случилось, раз ему нужен гигай?

– Об этом вам расскажет Куросаки-сан. И он, кстати, у себя дома.

Урахара что-то бормочет на ходу про временные гигаи, особенности строения тела и еще какую-то лабуду, но Ренджи не вслушивается, начинает накручивать себя и почти паникует. А когда он уже в гигае, стоит в дверях и уже готов бежать к дому Куросаки, Урахара опять подливает масла в огонь, нагнетая интригу.

– Все не настолько плохо, как может показаться. Хотя вы могли бы прийти и раньше.

– Знаете же, что не мог.

И Урахаре даже не надо кивать вслед исчезнувшему бывшему лейтенанту, а теперь капитану, потому что он действительно и так все знает.

А Ренджи путается в ногах, чуть не падает от быстрого шага и запинается на крыльце Куросаки. Отвык он от гигая. Слишком… Слишком давно все это было. Как будто в другой жизни.

– Йо, Ичиго.

– Здравствуй, Ренджи.

Рыжий кивает, а взгляд какой-то отрешенно-заинтересованный, как у юного зоолога, препарирующего лягушку. И от него Ренджи пробирает до самых костей. Куросаки ведет его в свою комнату, плотно закрывает за ним дверь, а потом садится на кровать. Ренджи осматривается, пытаясь уловить насторожившее ощущение, а потом понимает, что нигде не видит вещей Джаггерджака. Вообще не чувствует его присутствия и тут же сосредотачивается.

– Где Джаггерджак?

– Не знаю. Наверное, где-то в Уэко.

Куросаки говорит это абсолютно равнодушно. Даже пожимает плечами, и вот теперь Ренджи осознает, чего не хватало на самом деле.

– Рассказывай.

Ренджи просит с тяжелым сердцем, подозревая, что все будет очень плохо. И не ошибается. Фразы Куросаки сухие, краткие, опускают почти все эмоции, но Ренджи не может не видеть их отголосков за нервно кривящимися губами, пальцами, зарывающими в отросшую челку и пустого взгляда в никуда. Это так сильно по нему ударило… Что если бы он остался «с душой», то было бы гораздо хуже.

– …и поэтому Урахара просил тебя надеть гигай – я больше не вижу «призраков».

Усмешка разбавлена горечью. Куросаки заканчивает свой рассказ, но Ренджи хочет знать, что тот чувствует и думает по этому поводу.

– И ты, значит, смирился с этим?

– А что еще мне было делать, Ренджи? В Уэко я в любом случае не попаду. Да и сила мне, вроде как, больше не нужна – Сейретей сам прекрасно справляется с уничтожением пустых.

– Я говорю не об этом. Он бросил тебя…

– А он мне ничего не обещал. Это я доверился ему.