Исида опускается на колено, зажимает здоровой рукой рану и шипит сквозь зубы. Ренджи не чувствует Иноуэ поблизости, а значит, квинси придется потерпеть. Улькиорра останавливается рядом, но почему-то медлит, и Ренджи торопливо встревает сам. Рвет рукава формы, подкладывает ткань под пальцы Исиды, и тот, конечно же, понимает. Осторожно освобождается от легкой ветровки, и Ренджи наскоро перематывает ею длинный, глубокий порез. Квинси стремительно бледнеет от потери крови и похоже, что яда, но держится стойко, неумолимо.

– Улькиорра, не зевай. Постараемся закончить побыстрее.

Арранкар наконец выходит из ступора и переводит на него взгляд. Ренджи чертыхается, но не повторяет – нет времени. И исчезает в шумпо, потому что Улькиорра уже обращает внимание на свою следующую цель, приближающуюся с воздуха.

Гриммджо

***

Они не успели дойти до Урахары всего несколько поворотов, как квинси начал дергаться, а потом вообще обернулся назад, и только потом по ним с Шиффером ударило. Это Куросаки еще с минуту будет недоуменно смотреть на них, а чутье зверя просыпается почти мгновенно. Квинси срывается с места, и тут уже даже такой дурак как рыжий, понимает, что у них нарисовались гости. И даже не думает опять прятаться в подвале. Гриммджо перехватывает уверенный взгляд и начинает освобождаться из гигая. Следом за ним освобождается и Улькиорра, и тут вечер вообще перестает быть томным. Куросаки смотрит недоуменно, а Гриммджо мысленно расщепляет количество запахов на составляющие: больше десятка и увеличивается, и значит, четверка не зря решился наконец «сбросить шкуру». Когда бы шинигами ни прибыли, но и арранкары свое отхватить успеют. Он пихает рыжего в бок, и тот понимающе кивает – рисковать понапрасну он не намерен, так что будет вести себя осторожно. Ну хоть в этом отношении им не придется спорить – может он и не такой уж и тугодум.

Первому пустому Гриммджо почти с удовольствием переламывает хребет. Зверюга, кажется, пыталась что-то прорычать, но шестерке не до разговоров – шинигами удирает сразу от трех тварей, и арранкар с восхищением рвется за ним.

Квинси занимает опорный пункт на крыше, четверка мелькает где-то на периферии ощущения, и он понимает, что те не дадут разбредаться их нынешним жертвам. Очень хорошо, значит, охота будет хоть и не долгой, но весьма результативной.

Шинигамский лейтенант сваливается как снег на голову. Что-то бурчит там про опасность, но Гриммджо даже под угрозой смерти сейчас не уйдет отсюда. И Куросаки не даст. Рыжий заведен, рыжий полыхает. И его рейяцу настолько притягательно-вкусно пахнет, что арранкар даже не удивляется тому ажиотажу, что устроили пустые. У него самого «крышу рвет» от обалденного запаха, сияющих глаз и ожесточенного лица. Он, пожалуй, еще ни разу не видел, как Куросаки сражается, с такого близкого расстояния. Даже в человеческом обличии он ловок, быстр и достаточно силен, чтобы составить ему пару. И все равно «светит» рейяцу так, что пустые лезут как мухи на мед. Недаром, как только сила стала расти и накапливаться, Урахара запретил ему вылезать из человеческого тела. Под любым предлогом. Будучи шинигами, он бы и чихнуть не успел, как тут было бы уже пол-Уэко. Он и так неплохо справляется, разыгрывая из себя наживку – ему и этого хватит.

Гриммджо отрывается по полной, круша маски как гнилые орехи. Ломает кости, отбрасывает на несколько метров и снова бьет. Все это – всего лишь мелочевка, но даже ей он рад после такого длительного отдыха. Бодаться с шинигами в подвале – одно дело, а вот убивать… К этому он привык слишком сильно, и никакой Куросаки его от этого не отучит. Хотя может статься, что Гриммджо пошел бы на альтернативу, если ему придется задержаться здесь еще на какое-то время.

Абараи присматривает за ними очень уж «незаметно». Гриммджо и злит, и одновременно смешит эта опека. Но потом он понимает: распаляясь все больше, он все меньше оборачивается на рыжего. Не ровен час – ранят его, и тогда прощай вся хваленая выдержка. И Секста решает немного притормозить, скинуть с глаз кровавую пелену и заняться охотой так, как это делает Шиффер – легко и непринужденно. И стоит ему чуть успокоиться, как лейтенант уходит к другой паре. Да понял я, понял. Я контролирую себя, а ты не стонешь у меня за плечом. Для Абараи цена доверия кажется слишком большой, но для арранкара она еще больше, так что нечему тут удивляться. Кстати, о Шиффере и Абараи – что они тормозят-то там? Гриммджо пропустил завязку, впечатывая очередного пустого в асфальт, но когда огромная змеиная голова поднялась над крышами, не мог не передернуться. Мало того, что мерзкая, так еще и Куросаки встревожено смотрит на нее. И конечно же, отвлекается, получает удар по ребрам от другой твари, и Гриммджо несется к ним.

– Глаза разуй, Куросаки!!

Арранкар дергает его на ноги, встряхивает и смотрит так гневно, что в любой другой бы день рыжий сразу же пошел на попятную, но тот рычит в ответ, толкает с силой, а сам валится в сторону, выводя их обоих из-под еще одного удара. И такого Гриммджо точно не может вынести – снова мечется, крушит и заставляет захлебываться кровью наглых тварей, что влезли в этот мир и посмели прикоснуться к его добыче. «Шинигами мой!!» – вот что означает раскатистое рычание, но пустых вряд ли это напугает – тот, кто претендует, не настолько с виду силен, чтобы они подчинялись.

Абараи возвращается, тяжело пыхтя, разрубает на ходу мелкую тварь и мотает головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от отголосков звона. Даже с места Джаггерджака и Куросаки он был слышен. Пустых становится все больше, и лейтенант больше не рискует отходить далеко, переманивая часть пустых от Улькиорры на себя. А потом воздух Каракуры как будто вздрагивает, и Джаггерджаку кажется, что он снова слышит ту безмолвную, абсолютно-мертвую тишину Уэко – в небе открывается гарганта. И не просто открывается. Похоже, разлом был давно – вот откуда повылезало сразу и столько. А с увеличением количества духовной силы, гарганту просто разрывает изнутри от самого тротуара до бледных облаков наступающего вечера. И Гриммджо не просто кажется эта тишина – она смотрит на него своими белесыми глазами и разевает черный провал рта – дом, милый дом.

– Твою ж мать…

Абараи приземляется рядом, ухватив рыжего в охапку и выводя арранкара из ступора.

– А вот теперь точно убирайтесь.

Шинигами сосредотачивается прямо на глазах и подбирается, сжимаясь пружиной, когда из гарганты медленно вышагивает менос Гранде.

– Ее нужно закрыть.

– Каким образом? На вас с Улькиоррой – браслеты, а мне одному не справиться.

Да знает он прекрасно, что они не смогут. И рисковать прожитым годом в Генсее он им обоим не позволит. Никто из них не позволит. И Джаггерджак отступается, стискивая зубы. Но не отступает – выгнать его с поля боя не сможет никто. Не сейчас, когда пошло такое веселье.

Абараи отправляет адскую бабочку, а их уводит дальше от гарганты и ближе к Улькиорре. Они выхватывают себе пару минут передышки, пока лейтенант расчищает дорогу сквозь пустых своим мечом. А потом навстречу им шагает Кучики и незнакомый шинигами с татуировкой на лице.

– Кучики-тайчо, Хисаги.

– Абараи-фукутайчо, коротко и по делу.

Бьякуя

***

Послание Ренджи лишь немногим опаздывает после бабочки разведывательного отряда. И у Кучики чашка выпадает из рук, когда он слышит содержание второй. Его лейтенант так редко просил о помощи, что Бьякуя не может не вздрогнуть – значит положение действительно серьезное.

Гарганта видна из любого места Каракуры. Он ориентируется на рейяцу Ренджи, а когда выходит из шумпо, рядом оказывается лейтенант 9-го отряда. Что, бабочка была адресована не только ему?

– До открытия гарганты насчитал около трех десятков пустых. Сейчас количество растет. Нужна помощь в закрытии разлома.

Ренджи рапортует, а рядом с ним останавливаются Джаггерджак и Куросаки. Оба помятые, запыхавшиеся, но взгляд обоих – жадный и на адреналине. А Куросаки еще и фонит. Да так, что Бьякуя тут же решает больше не отпускать своего лейтенанта в Генсей – пусть разбирается кто хочет, пусть хоть его самого посылают, но Абараи сюда больше и носа не сунет, пока накал этих страстей не выкипит дотла. И этот приказ он у него точно не нарушит.