– Еще раз, Куросаки, что-то такое и…

Он намеренно обрывает фразу, чтобы тот сам придумал нужное ему продолжение, сам обманулся, сам подставился.

– Что «и»? Сам пойдешь бить? Так с этим я и без тебя справлюсь.

Куросаки сонно ворчит в подушку, и Гриммджо понимает, что «охота» действительно будет сложной. Но и захватывающей.

И вот теперь очередь Джаггерджака смотреть. Оценивать, прикидывать, размышлять, останавливаясь взглядом на рыжей макушке, острых коленках или развороте плеч. И Куросаки, конечно же, этот взгляд замечает. И опять смущается – точно, рыбка заглотила наживку. И шинигами и нелеп в этом своем порыве, и страстен одновременно. У Гриммджо никогда еще такого не было – он его почти соблазняет. Доводит до исступления, почти красуется, но ни словом, ни делом еще ни на что не намекает, а Куросаки уже покупается. И теперь в «подвальных потасовках» еще больше разгоряченной ненависти – рыжий бьет так, что срывает последние тормоза, с ума сходит, бесится. Но не может не признать, что хочет. И чего именно. И пугается этих желаний, поэтому и бьет так, как никогда раньше. И это вдруг до безумия нравится самому Гриммджо. Да, Куросаки всегда выкладывался по полной, всегда был честен с ним, но он еще никогда не был так мотивирован. Никогда одновременно ни боялся, ни ненавидел, ни хотел. Он полыхает так, что не заметить проклюнувшуюся и возрастающую сквозь тело рейяцу практически невозможно. Урахара довольно кивает, никак не комментируя изменившийся настрой – он понимает куда больше, чем говорит, как обычно. Квинси и шестерка молчат из солидарности. Исида навряд ли уже сделал правильный вывод, но он на верном пути. А вот Шиффер схватывает идею моментально и недовольно поджимает губы. Не одобряет, но молчит, очевидно, тоже руководствуясь предположением, что это поможет быстрее восстановить силы. Да только Гриммджо и не нужно их одобрение. Главное – работает, а мотивация – так, дело десятое.

До точки кипения они оба доходят слишком быстро, но на ней же все и меняется. Меняется с очередным пустым, который опять лезет в Каракуру, и жертвой, которую он себе выбирает.

Гриммджо

***

Ранняя оттепель приносит частые дожди. И, если честно, вода надоедает Гриммджо почти так же сильно, как и песок. Особенно, когда она постоянно льется с неба. В такие дни ему все лениво и индифферентно до известной матери. Даже хорошая драка с Куросаки не спасает. Тот опять со своей школой, приближающимися экзаменами и нудным зависанием над учебниками. Гриммджо становится скучно, он вял и слишком расслаблен. И возможно, именно поэтому умудряется так лохануться. Нет, в итоге все, конечно, заканчивается более чем сносно, да только и не замечать своей ошибки он не может.

В город приходит пустой. Не сильный, не слабый, обычный. Шарится по переулкам несколько часов, присматривая себе жертву и наконец находит подходящую. Уровень духовной силы чуть выше, чем у обычных людей, и это так славно, так замечательно, что он просто не может не следовать за ней.

Гриммджо слышит испуганный вскрик примерно за квартал от дома Куросаки. Знакомый отклик слабой рейяцу заставляет сразу же всего обратиться в слух, а потом и вовсе рвануть с места. Ему это ох как не нравится. Пустой – массивный, но верткий, с виду похож на ящера. Длинный хвост скребет по мокрому асфальту и выламывает чей-то забор в переулке. Жертва в острых когтях уже без сознания и не пытается вырваться. А Гриммджо сходу, даже не налетает на него, а сваливается сокрушающим ударом. Тело из лап выпадает, приземляясь в лужу недалеко от самого пустого, и это дает арранкару пятисекундную фору для того, чтобы избавиться от гигая. В духовной сущности у него будет куда больше шансов победить, просто забив до смерти. Чем он и занимается, пока пустой вдруг не начинает менять форму, обрастая ядовитыми шипами для верности. Едкая вязкая слюна капает из раскрытой пасти и, попадая на кулак, заставляет кожу тут же вспучиваться ожогами и кровоточить. Но Гриммджо не обращает на это внимания – это такие пустяки по сравнению с тем, на кого посмел позариться пустой. Маска под ударом дает трещину, и именно этот момент выбирают Куросаки и Исида, чтобы появиться.

– Юзу!!

Вопль рыжего пробирает до самых костей. Так, что даже Гриммджо отвлекается и пропускает замах мощного хвоста. Припадает на одно колено, но больше не позволит себя ударить. А потом вмешивается квинси, выпуская пару стрел одновременно, и арранкар бешено рычит на ненужное вмешательство – это его добыча и никто, никто не имеет права ее отнимать. Да только квинси сейчас глубоко фиолетово на его инстинкты, он спешит к Куросаки, и Джаггерджак оборачивается. Рыжий лихорадочно прижимает тело сестры к себе, покачивается вместе с ним и никак не может прийти в себя от шока. Квинси осторожно осматривает и ощупывает маленькое тельце, что-то говорит Куросаки, но тот, кажется, не слушает. Не слышит и Гриммджо – в ушах все еще звучит бешеный набат прерванной схватки. И легче становится только когда прибегают Чад и Иноуэ. Юзу укладывают на асфальт, выставляют щит и еле слышно выдыхают все разом, когда та начинает подавать признаки жизни. А про Джаггерджака забывают почти на целую минуту, но он и не думает обижаться – он втискивается обратно в гигай и ему пока не до этого. Боль приходит сразу же: острая, жалящая ладони, запястья, локти. Медленно, но верно распространяется дальше – на плечи, и он стискивает зубы. Горячо и больно. Сосредоточенно вдыхает-выдыхает через нос, справляясь с резкими спазмами, а потом Иноуэ подзывает его и заново разворачивает купол. Боль притупляется и уходит. Всего лишь несколько минут конвульсивной агонии – вот и все удовольствие от встречи с пустым. С Джаггерджаком девушка расправляется так же быстро. Мелкая Куросаки уже розовеет, дышит ровно и сонно. Шинигами поднимает ее на руки и встречает взгляд Гриммджо. И от того, сколько всего сейчас плещется в карих глазах, у Джаггерджака не находится ни сил, ни смелости что-то ему сказать. Всей толпой они двигают к дому Куросаки. Юзу укладывают в комнате девочек, что-то врут Карин про случившееся на дороге, а потом неловко прощаются, оставляя Гриммджо и Куросаки наедине. Да еще квинси успевает выразительно посмотреть на арранкара, предупреждая об осмотрительности, но Джаггерджака и не нужно предупреждать – он и так видит, что приступ на подходе. Рыжий мечется по спальне, глаза начинают темнеть, но Гриммджо не собирается ждать светопреставления. Он хватает его за грудки, весьма ощутимо прикладывает спиной о дверь, но говорит совершенно спокойно, вкрадчиво, четко проговаривая и не сводя упрямого взгляда.

– Куросаки. Успокойся.

А тот дышит через раз, смотрит в ответ почерневшими склерами, но не вырывается. И постепенно приходит в себя. Расслабляется в крепкой хватке и стонет сорванным голосом.

–Джаггерджак, я… Все… Уже все.

И опять смотрит на него так, что Гриммджо не знает, чего ему хочется больше: ударить, заставляя очухаться, встряхнуть, чтобы вышел из ступора или прижать к себе, чтобы успокоился уже наверняка. Но Куросаки выбирает свой вариант – просто утыкается лбом в его плечо и замирает.

– Если бы не ты… Спасибо, Гриммджо…

Запинается, называя по имени, но Джаггерджак вдруг понимает, что отданный квинси пустой того стоил. Стоил того, чтобы Куросаки сделал этот шаг навстречу, даже если цена была слишком высока. После такого Ичиго доверит ему свою жизнь – все долги между ними оплачены. И Джаггерджак лишь тихонько фыркает ему на ухо и укладывает руку на плечи, приобнимая. Ты не всесилен, Куросаки, ты лишь немногим сильнее меня. И ты уязвим: семья, друзья, собственное чувство справедливости – слишком много слабых мест. Если бы не твое упорство и выдержка, ты бы никогда не очутился сейчас здесь, в руках арранкара, который когда-то чуть тебя не убил, а теперь спас твою сестру.

Ренджи

***

К весне рейяцу Ичиго уже ощутимо начинает расти. Прибавляет по капле, но стабильно. В один из заходов на грунт тот даже рассказывает ему о недавнем случае с Юзу и поведении Джаггерджака. Они устало бредут по темной улице, отстав на добрый десяток метров, после очередной разминки в подвале, и Ичиго вполголоса пересказывает события. А Ренджи очень внимательно наблюдает за ним. Куросаки говорит общими фразами, скомкано, но смысл доносит. И произошедшего и их действий после. Даже говорит о реакции Гриммджо, и Абараи задумчиво присвистывает. Неплохой прогресс от «убий» до «сохрани». Куросаки одергивает его, хмурится, смущается, а Ренджи только веселится на выказанные эмоции – вот так дела творятся: кто же знал, что ты сможешь приручить кошака, который «гуляет сам по себе». Наслаждайся теперь. А кошак оборачивается к ним, ждет, когда догонят, и смотрит заинтересованно.