– Значит, не скажешь?

– Смотря как попросишь. Твой долг растет не по дням, а по часам, – улыбается Уизли.

– Не вопрос, – обещает Грэхем уже в дверях, и они выходят в коридор.

Мадам Помфри, конечно же, устало вздыхает, выдавая им зелье. Зимой его запасы истощаются со скоростью света. А они, глотая горькую смесь, не могут не переглянуться заговорщицки, и расходятся по своим гостиным. Уизли опаздывает на Трансфигурацию, пропустив Зелья, а Монтегю решает вернуться в постель: вечером им опять придется идти в лес.

***

– Где тебя носило всю ночь? – Флинт заскакивает после Гербологии. – Небось, тискался с этим грифом вместо того, чтобы вместе со мной слушать нытье Макгонагалл насчет экзаменов. Что ты в нем нашел, в этой долговязой рохле?

– А тебе завидно? – смеется Монтегю, переворачивается на бок и устраивает голову на локте.

– Да на фиг надо, – отмахивается тот и сгружает стопку учебников и пергаментов на его стол. – Это ты у нас метишь на высший балл, не я.

– А стоило бы, – послушно поддерживает другую тему Грэхем. – Твой отец тебя прибьет, если не сдашь.

– Все равно, – лицо Маркуса болезненно кривится на мгновение, и Грэхем тут же прикусывает язык.

– Целовались на Астрономической башне и простудились оба, – возвращается он к первому вопросу.

Флинт отрешенно кивает и берет первую попавшуюся книгу. Недолго листает, чертыхается и опять откладывает.

– На хер. Все равно ничего не понимаю, – он падает в кресло, вытягивает ноги и прикрывает глаза. Монтегю лениво наблюдает за ним с минуту и вздыхает.

– Ты опять с ним поругался?

– С кем? – бормочет Флинт. – С Бэмби? Вот еще. Он от меня бегает.

– И тебя это расстраивает? – скорее утверждает Монтегю.

– Меня это бесит, – отзывается тот. – Вечером тренировка.

– Помню, – кивает он, улавливая нежелание продолжать разговор.

С каждым днем взаимное напряжение между Флинтом и Вудом возрастает, и Грэхем понимает, что со своей идеей он сейчас как никогда кстати. Давно пора было перевести их противостояние в другую ипостась.

К вечеру он устало вял и выпивает еще одну порцию зелья. Маркуса не волнуют такие мелочи, как возможная простуда, и он проводит тренировку как обычно, не подозревая, что кому-то еще предстоит марш-бросок в Запретный лес. При встрече Уизли предлагает было взять метлы, но Монтегю отказывается рисковать, когда они только на полпути к задуманному.

– Полетов мне на сегодня достаточно, – он демонстративно шмыгает носом. – Или ты собрался каждую ночь согревать меня своим телом?

– Перебьешься, – естественно фыркает Уизли. – Ты хоть запомнил вчера то место, где мы были?

– В отличие от некоторых, – кивает Монтегю и напоминает. – Вода.

– Что: «вода»? – теряется Фред и получает укоризненный взгляд.

– Ее нужно поливать сладкой водой, – разъясняет тот и вытаскивает из кармана небольшую фляжку и пару кусочков сахара. – Трансфигурируй что-нибудь и идем к фонтану.

Уизли недолго копается в своей мантии, превращает спичечный коробок в полупинтовую бутылку и наполняет ее во дворе в незамерзающем фонтане.

Место они находят довольно быстро, добравшись примерно за 40 минут. Осторожно спускаются по опять нетронутому снегу овражка и снова боязливо вздрагивают: сброшенная вчера одежда Монтегю заиндевевшим кулем лежит у подножия дерева на самом высоком корне. Они переглядываются и синхронно шагают к стволу, доставая тару.

– Думай о том, чтобы их примирить, – тихо шепчет Грэхем, и Фред кивает в ответ.

Они поливают синий налет по очереди, забирают одежду и торопятся вернуться в замок.

– Уизли, если мы начали, то пропускать походы нельзя, – предупреждает Монтегю.

– И не подумаю, – отвечает рыжий. – Сам не слейся.

Грэхем лишь хмыкает, и они расходятся по своим гостиным.

***

Последняя вылазка накануне дня Святого Валентина проходит тяжело. Вьюжит, и видимости почти никакой. Они уже второй час блуждают по лесу, шепотом переругиваясь. Первым знакомый овраг замечает Монтегю, шагает к нему, но тут же замирает, оторопев. На противоположном склоне застыла большая угольно-черная тень. Сердце бешено подскакивает к горлу, а потом стремительно ухает в пятки. Сзади медленно притискивается Уизли, сжимает его левую ладонь и тепло выдыхает на ухо.

– Только. Не. Двигайся.

Они стоят так бесконечно долго, как им кажется. Тень неподвижна и выглядит почти неживой, лишь изредка морщась еле заметной рябью по краям. Они замерзают до зубовного скрежета, неистово сжимая челюсти, но стоят не шелохнувшись и не сводят глаз с неизвестного. Наконец, тень оживает. Медленно ворочаясь, пятится в сторону леса и тяжело, боком, протискивается между деревьев. Она исчезает, но они, не сговариваясь, ждут еще одну вечность, боясь, что тень могла просто притаиться и сейчас готовится напасть из засады. А потом пальцы Фреда отпускают ладонь Грэхема и перемещаются на его плечо.

– Давай…

Они осторожно спускаются, стараясь держать в поле зрения окрестности, а потом замирают опять. Почти все подножие дерева залито ярким голубоватым сиянием. Тонкие травинки светятся как будто изнутри и бодро колышутся на ветру. Они негусто покрывают кору и в длину примерно с мизинец. Монтегю и Уизли опускаются на колени, завороженно следя за игрой синих бликов на снегу, а потом переглядываются и синхронно кивают друг другу. Сорванные травинки оставляют прозрачные следы сока на пальцах, но совсем не пахнут. Свечение исчезает, но растение сохраняет свой, отливающий серебром, цвет. Они собирают по пучку, умещающемуся в ладони, откуда-то зная, что этого хватит, и так же осторожно выбираются из леса. На озере ветер усиливается, и к замку они добираются как никогда уставшие не только от холода и снега, но и от пережитого страха.

– Уизли, ты просто обязан отвести меня в ту комнату еще раз, – Монтегю зябко передергивает плечами, оглядывая коридор.

– Только с условием… – начинает Фред, и он тут же перебивает.

– С любым. Но прямо сейчас.

Фреду и самому не терпится оказаться в тепле и покое, и он торопливо ведет Грэхема за собой. Комната выглядит точно так же, как и в прошлый раз. Они скидывают промокшие мантии и ботинки и устраиваются перед камином на подушках. Сидят под боком друг у друга, тесно соприкасаясь локтями и коленями. Плед накинут на плечи обоих, ладони обращены к огню.

– Ну, и какое будет условие? – Монтегю решает начать с простого.

– Ты никому про это не расскажешь, – тут же откликается Уизли.

– Клясться? – сейчас Грэхем не насмехается, понимая и принимая сделку.

– Словлю на слове, – в тон ему отвечает Фред. – Это будет платой за спасение из лужи.

Он легко улыбается, заглядывая в глаза слизеринца, и рассказывает об особенностях Выручай-комнаты. За недолгим разговором пережитые волнения отпускают, и они окончательно расслабляются. Монтегю заваливается на спину и тянет за собой Уизли. Тот, конечно же, протестует, на что Грэхем так же легко смеется.

– Не дергайся, «женушка», сегодня я настроен на духовную близость, а не на физическую.

– Это будет первый и последний раз, когда я тебе поверю, – фыркает рыжий, но все же укладывается рядом.

– Какая честь…

Они лежат молча, слегка удивленные возникшей неловкостью. Все намеки кажутся теперь слишком откровенными, а под пледом становится нестерпимо жарко. Но ни один из них не хочет разбивать эту атмосферу.

– Как думаешь, кто это был? – уже почти засыпая, бормочет Фред.

– Не знаю, но оно определенно приходило посмотреть на эту траву, – так же тихо отвечает Грэхем и засыпает.

***

Вечеринка начинается после ужина. Большой зал украшен неисчислимым количеством сердечек и бумажных Купидонов всех оттенков красного, розового и белого. Сладкий запах уже неделю витает в коридорах, а в Зале просто сшибает с ног своей приторностью. В воздухе, помимо аромата, висит веселая болтовня, громкий смех и заговорщицкие шепотки. Все вокруг наполнено неловкостью и феромонами.